Цитаты из книги «Тарантино. От криминального до омерзительного: все грани режиссера»

Идея «Доказательства смерти» пришла к Тарантино после запойного просмотра ряда слэшеров, снятых от поздних 70-х до середины 80-х, с режиссером Робертом Родригесом. У них вошло в привычку вместе смотреть фильмы дома у Тарантино. Однажды они любовались постером сдвоенного фильма «Девушка угонщика» и «Танцевать всю ночь», и Родригес сказал: «Нам нужно сделать сдвоенный показ. Я сниму один фильм, а ты второй».

Супермен не стал Суперменом, он был рожден Суперменом. Когда Супермен просыпается утром, он Супермен. Его альтер-эго – Кларк Кент. Его одежда с большой С – это покрывало, в которое он был завернут, будучи ребенком, когда его нашли Кенты. Это и есть его одежда. Кент носит – очки, деловой костюм – это его костюм. Этот костюм он носит, чтобы смешаться с нами. Кларк Кент – это то, как Супермен видит нас. А каков Кларк Кент? Он слаб… он не уверен в себе… он трус. Кларк Кент – это критика Суперменом всей человеческой расы.

«Структура позволяет ему показывать своих персонажей как обреченно взаимосвязанных и обреченно изолированных друг от друга в одно и то же время, таким образом он проникает в ощущение тайны мира и ничтожности людей в нем», – написала Сара Керр в New York Review of Books, по-простому провозгласив: «Любители телевизора породили своего первого гения».

Тарантино был неправ. Он делает не только фильмы, которые заставляют людей спорить. Он делает фильмы, которые их объединяют, но заставляют спорить, заставляют их случайно сливаться в одно, убивать друг друга, а потом идти за своим беконом и блинчиком на завтрак в Hawthorne Grill.

Я начал монтировать материал, и у меня случился сердечный приступ, – сказал он. – Это было совсем не то, что я хотел. Это никуда не годилось. Заканчивать означало жить еще год с половиной с мыслью «Окей, мы уже в постпродакшне». И я сказал: «Хорошо, это моя киношкола». Я научился тому, как делать фильмы не надо. Я начал писать сценарии, чтобы заработать денег на настоящее кино».

Анархия кажется веселой, пока она не становится нестабильной.

Им пришлось затопить печи на складе, чтобы поднять температуру до 110 градусов по Фаренгейту. Там было так жарко, что кровь, разлитая вокруг Тима Рота – которая на самом деле была сиропом, ее количество регулировал приглашенный медик («Окей, еще одна пинта и он мертв») – высохла и прилепила актера к полу. Пришлось потратить 15 минут, чтобы отлепить его.

Величайшие художники воруют, они не отдают дань уважения», – провозглашал Тарантино.

Я не считаю себя только режиссером, а человеком кино, у которого на выбор есть все сокровища кинематографа, откуда я могу выбрать любую драгоценность и соединить вместе вещи, которые до этого никогда никто не сочетал».

Он ходит по острию лезвия между одержимым пророком и сошедшей с ума от любви наседки».