***

– Нам нужно выбираться, – заявила Кристина следующим утром, добивая последнюю банку с консервами. – Я обнаружила бак с бензином у тебя в подвале, так что…

– Как выглядит современная еда? – спросил он, смотря на ее трапезу с неподдельным интересом.

– Примерно так же. В домашних условиях люди готовят все реже.

– Ты хочешь сказать, женщины готовят все реже, – уточнил он.

– Женщины, мужчины, какая разница? Моя мать особо готовить не любила и всю еду заказывала на дом даже в то время, когда можно было без этого обойтись.

– Твоя мать еще жива?

– Да, и просила позвонить, как доберусь, однако настроения с ней у меня разговаривать нет. Мы вообще с ней ладим не особо хорошо. Честно признать, не думаю, что я вообще когда-либо ее любила или хотя бы уважала. Она мне не родная. Еду приближают к той, которой питаются космонавты, – перевела тему Кристина. – Минимум вкуса – максимум пользы.

– А мясо едят до сих пор?

– Как видишь, – сказала она с набитым ртом. – Но я мясо ем только в крайних случаях.

– Ты вегетарианка?

– Не обязательно навешивать ярлыки на тех, кто что-то не делает. Не верует – значит атеист. Не ест мясо – значит вегетарианец. А как называются те, кто мясо ест?

– Морбосарианец? – пожал плечами Люк.

– В таком случае, лучше оставить все как есть.

Он внимательно осмотрел ее облегающие штаны и свитер.

– Это обыкновенная консервативная одежда, – заметила его любопытство Кристина. – Так мы будем собираться? Если ты полицейский, то твое имя, вероятно, осталось в какой-то базе данных. Хотя как по мне, так ты скорее беглец из клиники Дарсон.

– В базе данных?

– Каждый человек содержится в какой-то базе данных, – устало пояснила она. – Информация о нем хранится на глобальном компьютере. И ты не исключение, даже если умер полвека назад. Твои предпочтения, привычки, желания – все это достояние общественности.

– Чему здесь удивляться? – поморщился Люк. – Чем скуднее жизнь, тем мощнее мир, который создает воображение. И чем глубже мир в мире, за которым наблюдают, тем ярче картинка и шире возможности.

– Наркотики в наше время нелегальны. Шестидесятые закончились много лет назад, – предупредила она. – Собирайся, мы едем. Помнишь, как водить автомобиль?

– А этого нет в базе данных моих возможностей?

– Не будем рисковать, – взяла ключи со столика она, чтобы занять место водителя.

Пустая дорога и такая же автострада сопровождала их на протяжении двух часов. Наконец, показался первый признак жизни в виде стоянки. Кристина заполнила бак на деньги, собранные в карманах Люка. В общей сумме их оказалось немало – в районе тысячи евро разным номиналом. Помимо евро она обнаружила денежные единицы других государств, многие из которых не встречала даже в выпускающих такие купюры некогда странах.

Она остановила у придорожной закусочной с отвратительной едой и неприветливыми официантками, заказала пару гамбургеров по электронному каталогу и вставила указанную на табло сумму. После чего подсела к старику, читающему газету.

– Простите, вы не знаете, что здесь можно проглотить не морщась? – поинтересовалась у него она.

– Здесь все одинаково паршиво, – ответил он, не отрываясь от чтения. – Но с треской можно даже разжевать.

– Положите туда курицу, – бросила официантке она, и та недовольно надавила на кнопку с изображением рыбы.

– Мне неловко есть за твой счет, но альтернатив нет. Я, как ты, воздухом питаться не могу, – отчиталась она, кусая огромный бутерброд. – В моей семье всегда кормили обильно. В моей настоящей семье, я имею в виду.

– Каждая семья настоящая, – заметил Люк.

– Мама мексиканка с пуэрто-риканскими корнями, а отец португалец с китайскими и еще черт знает с чем, – пропустила его слова девушка. – Они оба обильно готовили. Обильно, остро и очень вкусно. Я скучаю по их жирной кухне каждый раз, когда заливаю очередной пакет с неопределенной смесью микроэлементов. Эта вещь бессмертна, – покачала перед лицом Люка кунжутной булочкой она. – Редкостное дерьмо, но все же лучше всяких консервов.

Она ела с таким аппетитом, что старик отложил газету и принялся за свою яичницу.

– Вы, ребята, как из тюрьмы сбежали.

– Так и есть, – ответила Кристина. – Но мы хотим сдаться и поэтому ищем ближайший участок.

– Через минут двадцать первый. В нем работаю я, – продемонстрировал значок старик.

– Мой друг тоже полицейский, – махнула в сторону равнодушного Люка она.

– Хороший полицейский знает толк в хорошей еде. Ваш друг хороший полицейский, раз ничего здесь не съел. Но он много курит. Я тоже по молодости много курил.

– Поэтому умрете через пару месяцев, – вставил Люк.

Кристина поспешила поместить остатки бургера в рот и увела спутника, извиняясь и благодаря. После чего заняла водительское место и завела двигатель лоснящимися от жира пальцами.

– Открытий мы почти никаких не сделали, – рассуждала за рулем она. – Разве что ты бываешь ублюдком время от времени. Но это мне стало известно еще при знакомстве. Я имею в виду, ты прозорливый сукин сын, знаешь об этом? Как тебе удается замечать то, до чего остальные никогда не догадаются?

– Люди ведут себя очень странно, когда лгут. Это что? – указал на горящую вывеску он.

– Бар, – ответила Кристина, сбавляя скорость автомобиля. – Можем зайти, уже начинает темнеть.

– Твое предложение не оставляет альтернатив. Ты тоже со мной пойдешь?

– А что же я, по-твоему, какой-то аксессуар, который можно забыть в бардачке?

– Нет, но ты мне никто, – откровенно ответил он.

– В любом случае твои деньги почти на исходе. Дерьмом собираешься заправлять машину? В тебе ведь его хоть отбавляй, – бросила она, толкая дверь.

Люку бар понравился благодаря богатому выбору табака, а Кристине – алкоголя. Та заказала пять шотов и сразу же их опрокинула. На сцене танцевали три неестественных латиноамериканки, похожие друг на друга как три капли. Полицейскому оставалось только удивляться тому, как им удается не только стоять, но и так грациозно двигаться. Кристина отправилась танцевать, а Люк все еще не мог подавить тошноту к алкоголю. В конечном счете, сдался и заказал сигарет.

– Глупо брать сигареты в баре, – заметил мужчина в строгом костюме. – В магазине напротив раз в пять дешевле.

– А ты что в этом смыслишь? – огрызнулся бармен.

– Все, – изменился в лице он. – Я вписал эти цены в твою карточку. Это мое заведение.

Бармен поежился и посмотрел в его красивое, но изъеденное сигаретными пятнами лицо. Тяжелые веки, слезающие на глаза, придавали ему сходство с котом.

– Так нельзя пить, – заявил он своим низким голосом. – У всего есть традиция, даже у такого неблагородного занятия, как это. Другое дело, как ты куришь. Словно кислород вдыхаешь в наполненном газом помещении. Я Дино Синови, владелец этого притона и еще около двадцати подобных, разбросанных по штатам.

– Ясно, – кивнул Люк.

– А ты?

– А я нет, – спокойно ответил он.

– А это? – кивнул на Кристину тот.

– А это мое.

– И как зовут твое?

– Зовите моим, – беззлобно ответил Люк.

Дино посмотрел на посетителя с прищуром и улыбнулся.

– Необычный вы клиент. Как вы все это находите? – махнул на зал Дино.

– Никак, – не отводил взгляда от Кристины тот.

– Просто меня интересует мнение незнакомцев. Те, с кем я знаком, открыты для меня как книга. В мире около пятнадцати миллиардов людей. Разве вам не хочется познакомиться с каждым из них? Узнать что-то новое?

Люк почувствовал сильный отток энергии. Ноги окоченели и слегка подкосились.

– Что вы делаете? – спросил он, хмурясь.

– А что я сделал? – все еще улыбался Дино. – Раз уж вы скупы на разговор, то я додумаю ответы за вас. Ведь общество так всегда поступает.

– В таком случае, вы обратились не по адресу. У меня вообще нет мнения. Только интуитивные догадки.

Люк почувствовал легкую хмель и слабость, которая начала развязывать язык.

– Почему вы боитесь поделиться тем, что думаете? В наше время это называется невоспитанностью, – заметил Дино. – Уверен, мы одного мнения на счет того, что происходит на самом деле.

– Существует массовое заблуждение на счет того, что такое «на самом деле». Если небо внезапно исчезнет, никто из людей этого не заметит. Или сделает вид, что не заметит. Мозг просто заполнит эту картину чем-то более для него реальным. Он просто не допустит того, чего по его определению быть не может. А ведь на самом деле все, что здесь построено – ваш клуб в том числе, – всего лишь иллюзия ограниченного пространства. Мы ходим по голой земле собственной фантазии.

– Кем вы работаете? – прищурился Дино.

– Я полицейский.

– Женаты?

– Возможно, – растерялся Люк. – Я помню, что у меня была какая-то женщина.

– Плохая у вас память на такие вещи, – усмехнулся мужчина.

– Можно ли считать за биографию то, чего не помнишь?

– С вашей перспективы – нет.

– Значит, не женат.

– В любом случае, вашу биографию можно проверить, – опрокинул остатки вина Дино.

– Каким образом?

– Ваша спутница ничего вам не объяснила? – удивился тот. – Вы сразу показались мне странным. Передвигаетесь на автомобиле образца сорокалетней давности, платите наличными, что сейчас большая редкость.

– Наличные – это редкость?

– В большинстве европейских и азиатских стран, а также Америке – да. Мы в Америке. О вас должно быть известно все, даже если вы находитесь на другой планете.

– С какой стати?

– Затем, что вы – не отдельная единица. Вы не личность. Разве только вы… – пригнулся и заговорил тише он, – не пытаетесь обмануть систему. Те, кто пытается противостоять общественному началу, – враги цивилизации, понимаете?

– Откровенно говоря, нет.

– У вас есть какие-то секреты от общества? – спросил напрямую он.

– Боюсь, что мне нечего скрывать, я сам ничего о себе не знаю, – признался Люк.

– В таком случае следуйте за мной, – обернулся к двери выхода хозяин клуба.

Прежде чем покинуть заведение, Люк бросил взгляд на танцующую в толпе Кристину. Как и следовало полагать, она уже нашла компанию. На этот раз полного мужчины средних лет. Полицейский столкнулся с ним взглядом и, показалось, заметил какой-то испуг в его светлых глазах, но значения ему не придал.

Дино перешел трассу и остановился около автомата, напоминавшего телефонную будку с аппаратом, состоящего из кнопки, огромного экрана и прорези под ним. Люк встал за спиной мужчины, наблюдая за его действиями. Тот вынул прозрачный пакет с кристально белой перчаткой и натянул на руку как можно плотнее.

– Если на ней окажется хотя бы одно постороннее вещество, система заподозрит неладное и раскроет защиту, – пояснил Дино, надавливая на кнопку рукой в перчатке. – Подставь указательный палец, – указал на изображение с отпечатком он.

Люк помедлил и все же прикоснулся к экрану. Раздался треск, изображение поменяло цвет с зеленого на красный. Дино постучал по аппарату кулаком и посмотрел в лицо новому знакомому с удивлением и страхом. После чего дернул его руку и поднес к свету лампы.

– Ты протестант! – изумленно прошептал он.

– Я не могу протестовать, потому что не знаю устройства вашего мира, – скучающе признался Люк.

– Тогда зачем стер отпечатки? – повернул к нему его же пальцы Дино. – Они совершенно чистые, никакого рисунка! Это против закона!

Люк подставил ладони к свету и понял, о чем говорил мужчина. Его пальцы и ладони были совершенно плоскими и лишены узоров.

– И почему ты разгуливаешь так спокойно? Такие люди должны сидеть дома, запершись на все замки, – продолжал Дино с горящим взглядом. – Посмотри.

Он выставил руки, демонстрируя многочисленные шрамы.

– Теперь протестовать бесполезно. Мы стали цифрами. Теперь даже подумать без постороннего вмешательства сложно. Известно то, что я алкоголик и развратник. То, что устраиваю оргии каждые выходные и трачу львиную долю денег на проституток. Когда я хочу познакомиться с какой-нибудь приличной девушкой, она вскрывает мою систему и лицезрит всю мою подноготную. У меня нет шанса исправиться. В этом миремне нет прощения. Я никогда не женюсь, и у меня никогда не будет семьи, потому что я номер два три семь один пять ноль девять четыре два.

– Вы сами себе хозяин и можете остановить это в любой момент, если захотите. Вас никто ни к чему не обязывает. Вы не останавливаетесь лишь потому, что не хотите это прекращать. Эта слежка всего лишь повод ничего не менять.

– Мы всего лишь продукты, производящие новые продукты. Вас такая ситуация не пугает? – удивился Дино. – Против чего же вы протестуете?

– Я не протестую, но любое лишение свободы выбора меня действительно пугает. Если вы хотите вести такую распутную жизнь дальше, никто не может вам помешать. И никто не вправе указывать вам на то, как распоряжаться жизнью. Не сетуйте на то, что кто-то мешает вам измениться. Вас устраивает текущее положение вещей, только и всего. Если вы считаете нормой алкоголизм и распутство, значит, для вас так оно и есть. До тех пор, пока они не нарушат прав других людей. Я вам не судья и даже не полицейский.

– Так вы действительно полицейский? – усмехнулся Дино.

– В это так трудно поверить? – добродушно отреагировал Люк.

– Я бы тоже с удовольствием присоединился к протестантам. Я устал жить в мире, в котором нет места случайностям. Где мы выбираем не любовника, а напарника по размножению. Поиск отнимает уйму времени, а время – высшая ценность. Где любую физическую работу выполняет техника. Где любой недостаток можно исправить в считанные секунды. Даже последнюю стадию ожирения. Где мы добровольно лишаем себя тех возможностей, на которые способны. Мы делаем себя безвольными, еще более неприспособленными к жизни. В таком комфортном загоне не останется места ничему.

Люк взглянул на пустую ладонь и направился в бар, чтобы забрать Кристину.

– Кажется, эта девушка ушла, – бросил ему вслед хозяин заведения.

– Кристина? – уточнил Люк. – Но когда?

– Около пяти минут назад. Уехала с каким-то мужчиной.

– Вы уверены? – присмотрелся к его глазам полицейский и с горечью заключил: – Вы не лжете.

– Я не стану лгать Первому, – криво улыбнулся тот.

– Первому? – замер у двери автомобиля он. – Первому посетителю?

Дино только пожал плечами, все еще улыбаясь.