– Да хоть на кобыле. Нет, разумеется, у тебя будет список приоритетных невест. Но ты волен им подтереться, – стало понятно, что старик думает о чём-то другом. – А я… я, пожалуй, прикажу построить вокруг башни открытый бассейн. Да-да, большой вытянутый овальный бассейн бассейн, в котором можно плавать круглый год. В холодные месяцы воду будут подогревать. А вон там, со стороны Холма Всех Святых, будет сектор для прыжков с вышки. То есть, конечно же, с самой башни…

– Зачем? – Виктор мгновенно представил себе картинку.

– Ну, не одному же тебе страдать, – Ульрих улыбнулся. – Надо показать миру, что у императора тоже есть чувство юмора.

– Но нет чувства вкуса, – добавил Виктор.

Ну как, добавил… Тихо, очень тихо произнёс он эту фразу.

Можно сказать, подумал.

* * *

Официальную резиденцию императора называли «Дом на Холме». Название это появилось ещё на заре государства. Первый император вообще не слишком умел давать имена. Чего стоил тот факт, что столица империи лет триста от основания называлась просто «Столица», и только потом её всё-таки окрестили Лёвенгардом…

Так вот, когда Дом на Холме (или просто Дом) объявил новость о скорой женитьбе императора, город просто-таки наводнили перспективные невесты. Этому сильно поспособствовало то, что император выбирает супругу в опоре на личный вкус и симпатию.

Объявили большие смотрины. Для этого практически любая девица могла прийти в центральный городской парк. Там император время от времени совершал променад. Созерцая толпы претенденток, исполненных надежд. Как зубоскалил один местный остряк: «Облако вагинальных миазмов накрыло столицу», «Император не кот, на запах тухлой рыбы не подманивается», «Виктор Седьмой, властитель влажных норок». Много чего остряк успел наговорить, но ещё больше не успел, поскольку его нечаянно переехало каретой. Говорят, карету направила столичная полиция, вконец озверевшая от объёма внезапной работы.

Женщины ехали со всех концов страны и из-за рубежа. Модельеры Лёвенгарда и сопредельных краёв озолотились. Маги жизни задирали свои цены в десятки раз. По слухам, за идеальную внешность, что может передаться потомкам, платили столько, что даже архимаги из академии стали оказывать частные услуги.

Замечательно подняли собственное благосостояние кутюрье, парикмахеры, портные, поставщики сукна и кружев. И, разумеется, жулики, прохиндеи, авантюристы и всяческое отребье всех сортов.

Золото и женские слёзы текли рекой. За «секретные места», где можно попасть императору на глаза, с наивных богатеньких дурочек брали до годового дохода их семейств. Полиция изловила двух похотливых магов-метаморфов. Они перевоплощали друг друга в Виктора и успели совратить около трёх дюжин благородных девиц. Этих красавцев долго и мучительно убивали на эшафоте, специально для такого дела возведённом на Площади Рассвета – самой большой в столице. Собственно, за такие фокусы квалифицированная казнь полагалась любому подданному, и чем думали маги, когда решились на подмену, не понял никто. Зато народ получил ещё одно роскошное зрелище.

Во всеобщем веселье приняла участие даже тайная канцелярия. Агенты Джимми могли внезапно появиться где угодно и кого угодно арестовать. Подробностей, как обычно, никто не знал, зато слухи ходили самые невероятные.

Контрразведка ловила диверсантов, которые, пользуясь всеобщей суетой, резко активизировались. Кое-кто из пойманных отправился на уже знакомый эшафот, и Джимми даже всерьёз подумывал, не начать ли продажу билетов на казни, предварительно оборудовав на площади временный амфитеатр. Коммерческие перспективы выглядели на редкость привлекательно.

Работа нашлась даже для Великого прокуратора. Он заявился на один из балов и молча снёс головы трём прелестным особам. Кое-то собрался возмутиться, но ропот утих после того, как обезглавленные барышни попробовали Морцеха сожрать, отрастив себе зубы на обрубках шей. Клаус деловито нашинковал всех троих в мелкий винегрет и спокойно удалился, оставив за спиной несколько десятков дам в глубоком обмороке и примерно столько же блюющих кавалеров.

Благородные лорды тоже развлекались. Тотализатор на то, кто в итоге станет женой Виктора, набирал обороты день ото дня. Разумеется, находились и такие, кто делился (за совершенно неприличные деньги) слухами из Дома. Кое-кто из этих прохиндеев за подобные сделки угодил, опять же, всё на тот же эшафот, что добавило в обстановку, и без того накалённую, свежую порцию огня.

По древнему городу текли кровь, вино, слёзы и золото. Столица жрала чужие судьбы, мечты и капиталы. Где-то в подземельях дворца хохотали голодные демоны.

* * *

Виктор VII шёл по дворцовому парку. У него болела голова и ныли зубы. Ситуация со свадьбой, и поначалу не слишком радостная, превращалась в совершенно уже идиотский балаган. Который вообще никто не контролировал. От девиц рябило в глазах. Соседние государства (даже те, с кем шла война), соревновались размером приданого. Речь шла о таких суммах и территориях (к одной не слишком красивой девице в приданое давали целую страну), что Ульрих на пару с министром иностранных дел лишь тяжело вздыхали, когда Виктор в очередной раз решительно отказывался от очередного предложения, отказаться от которого на первый взгляд было нельзя. Новый министр финансов так вообще тихонько плакал, подсчитывая недополученные прибыли. Что, впрочем, ничуть не мешало ему брать взятки целыми городами. И в который раз подсовывать Виктору очередную девушку с богатым отцом. Отсылая неудачную пассию, император всякий раз вспоминал судьбу предыдущего министра, и идея пригласить Гринривера для решения судьбы министра нынешнего ему не казалась такой уж неприемлемой.

Утро выдалось туманным. Парк, который помнил многих и многих властителей, навевал покой. Среди ветвей звонко перекликались синицы, тихо шептала листва, неподалёку журчал родник.

Виктор шёл по парку, злость и тревога понемногу стихали. Кулаки разжимались, и даже усы уже не казались остриями пик.

Неожиданно из распадка, залитого молочно-белым туманом, на дорогу выскочил олень. Олени обитали в королевском парке со времени его основания. Когда резиденция ещё не имела нынешней глухой ограды, на них даже охотились. Но это было так давно, что помнить те времена мог разве что Ульрих. Сейчас территорию резиденции окружал город, и оленье поголовье регулярно приходилось освежать, подселяя диких зверей. Так что нынешняя встреча императора не удивила. Только вот этот олень обладал удивительной золотой шкурой, а по рогам зверя пробегали крохотные искры. Он увидел человека и настороженно замер.

Замер и Виктор, с интересом разглядывая необычное животное.

– Занятно. Ты что, магический? – спросил мужчина у лесного гостя.

На это олень пару раз стукнул копытом и запрокинул рогатую голову. Виктор сделал пару осторожных шагов. Ему истово захотелось прикоснуться к красивому животному. К тому же олень не торопился убегать и лишь внимательно косил на императора влажным глазом.

Всё так же, не делая резких движений, Виктор шагнул раз, другой. Потом ещё и ещё. Он уже чуял тонкий мускусный запах зверя. До оленя оставалось не больше пары шагов, когда тот тревожно дёрнул красивой головой и отбил копытами дробь.

– Не бойся, не бойся… Красивый какой… Надо будет Готфриду премию выписать. Экое чудо заселил, где и нашёл такого…

Виктор старался говорить мягко, с непривычными для себя ласковыми интонациями, чтобы заранее успокоить зверя. Тот доверчиво наклонил голову.

– Я дам тебе имя, красавец. Назову тебя Себастьян. Так звали моего друга, давно ещё. Жаль, погиб он… Но ты-то жить будешь долго, обещаю. Как тебе имя, нравится? Красивое, прямо как нарочно для тебя…

Широкая ладонь коснулась золотой шёрстки. На ощупь зверь был тёплый, а искры с рогов устремились вниз и золотым облаком окутали кисть. По руке вверх от них потекло удивительно нежное тепло. Оба – и олень, и человек – замерли, прислушиваясь к ощущениям.

Неподалёку, за густым орешником, хрустнула ветка. В тишине и безветрии звук прозвучал, как револьверный выстрел. Олень вскинулся на дыбы, фыркнул и нырнул в туман, из которого вышел. Император, помедлив секунду, кинулся следом.

– Себастьян, стой! Куда ты?

Виктор рванул вдогон, словно от него убегал не олень, а всё счастье его жизни. В тумане отлично был виден золотистый шлейф из сотен искр, и Виктор мчался по нему, как гончая по запаху.

Тропа стелилась под ноги. Император легко бежал, перепрыгивая камни и огибая стволы деревьев. Промахнул, почти не заметив, глубокий овраг, на дне которого звенел ручей, и устремился в прогалину, куда вёл его золотой след. Туман почти рассеялся, и преследователь смог разглядеть грациозного зверя, скачущего впереди такими огромными прыжками, что казалось – он летит, лишь иногда еле касаясь земли.

Как императору удавалось при этом не только не отставать, но и нагонять лесного жителя… Об этом Виктор – опытный охотник и знаток лесной живности – задумается много позже, сейчас ему было не до того…

Погоня закончилась так же внезапно, как и началась. Олень выскочил на поляну и там и замер. Следом за ним выбежал император – и тоже застыл. Правда, чуть не упал при этом – сапоги проехались по влажной и короткой травке. Что такой травке место отнюдь не в лесу, а на ухоженном газоне… Об этом он тоже не подумал, стало не до того.

Туман стремительно таял под лучами солнечного света. Они струились сквозь деревья, освещая поляну… и тысячи снежно-белых звёздочек эдельвейсов на ней. И снова бы Виктору задуматься: откуда эти горные цветы на пусть холмистой, но равнине? Но не эдельвейсы заставили его остановиться.

В центре поляны возвышалась башня. Высотой едва ли больше трёх саженей, и диаметром если больше, то ненамного. Тип кладки, да и вообще архитектурный стиль принадлежали явно к доимперскому периоду. Портал двери обрамляли побеги дикого плюща, а сам проём густо зарос паутиной. Капельки росы осели на ней и сверкали в лучах солнца драгоценными камнями.

Император озадаченно разглядывал строение, уместное на территории резиденции не более, чем свадебная песнь на похоронах. Олень, от которого он лишь на миг отвёл взгляд, бесследно исчез. Пропали и золотые искры, растворились в солнечном свете. Виктор присел, внимательно разглядывая траву под ногами. Ни единого следа копыт. А что уж вовсе невозможно – роса нетронута. Обернувшись, Виктор оценил собственный след, который, по его мнению, не увидеть мог только слепой.

– Занятно… А я-то полагал, что хорошо знаю свою резиденцию, – император задумчиво подкрутил кончик уса.

Полагать так правитель имел основания. С детства обожающий живое, он облазил все закоулки парка, познакомился со всеми его обитателями и мог передвигаться по нему с закрытыми глазами. Но только не здесь и не сейчас. Этого места он не помнил вообще. Не было его тут, и всё.

Помотав головой и произнеся все известные ему заклинания для разгона миражей и галлюцинаций (или хотя бы для убеждения, что имеешь дело с ними), Виктор решительно зашагал ко входу в башню. Паутину он намотал на сухую ветку плюща. Под ноги легли каменные ступени, засыпанные многолетней прелой листвой. Она еле слышно шуршала под сапогами, похрустывали сухие ветки и мелкий сор. Воздух пах мокрым деревом и камнем. Аккуратно отёсанные камни стены приятно холодили руку.

Лестница сделала виток, и Виктор вышел в просторную комнату. В центре её на четырёх цепях висел прозрачный гроб. В гробу – девушка неземной красоты. Тяжёлые золотые локоны укрывали покойную до пояса. На девушке было тонкое льняное платье непривычного покроя – простое, с лёгким цветочным орнаментом на груди и кружевным воротничком. Ни корсета, ни турнюра, вообще ничего, что давно стало атрибутом дамского одеяния.

Казалось, незнакомка спит. Щёки украшал лёгкий румянец. Свет лился через окна башни и падал прямо на хрусталь, из-за чего красавица будто светилась изнутри. Руки, сомкнутые на груди, и сжимали бутон белой розы. Цветок был свежим, словно его только что срезали с куста.

Виктор замер, поражённый в самое сердце. Он забыл, как дышать. И далеко не сразу смог разглядеть у ног девушки белую тумбу из мрамора, на которой лежала шкатулка.

Очарованный император сделал шаг. За ним ещё один… Двигался он, как во сне или в воде…

Резкая боль пронзила руку. Виктор от неожиданности коротко взвыл. Из-под серебряного кольца с рубином, что украшало собой левый мизинец, заструилась кровь. Виктор непонимающе смотрел, как тяжёлые капли срываются с кончика пальца, устремляясь к каменному полу. Правда до пола они не долетали, сгорая в полёте.

Кольцо было не просто украшением. С недавних пор император не выходил из спальни без амулета, блокирующего любое воздействие на его сознание. Их было несколько – медальон, браслет и кольцо. Сегодня Виктор решил ограничиться последним – и, как оказалось, не зря. Правитель помотал головой и уже совершенно другим взглядом – внимательным, трезвым и критическим – осмотрел помещение.

Для начала: девушка в гробу не дышала. А сама крышка гроба, на вид вытесанная из цельного куска горного хрусталя, удивительно чётко демонстрировала содержимое миру. Словно это был не хрусталь, а застывший воздух. Ни единого дефекта в прозрачном камне – даже современная техника литья из самого высококачественного стекла не позволяла сделать такую крышку без пузырьков или свилей. А уж природный камень такого размера и качества вовсе невозможно отыскать. Значит, без магии не обошлось. Судя по пыли и мусору на полу, сюда уже много столетий никто не заходил. Но вот на самом гробу не было и соринки. Абсолютно чистой оказалась и тумба со шкатулкой.

Ложе девушки изваяли из камня – зелёный малахит с золотистыми прожилками. И тоже, кстати, такой безупречный кусок в природе отыскать вряд ли возможно. Висел гроб на четырёх стальных цепях, закреплённых на вделанные в сводчатый потолок крючья. На синеватом металле не было и следа ржавчины. В общем, магии тут было более чем достаточно.

Император аккуратно, чтобы лишний раз никуда не наступить, выглянул в окно. Картина там была совершенно привычная. Из восточного проёма открывался шикарный вид на резиденцию. В западном над лесными кронами возвышался Старый Билл – громадный дуб, самое высокое и самое пожилое дерево во всем парке. Если верить Ульриху, он лично посадил его на празднование тысячелетия империи. Знакомо всё, кроме одного. Виктор готов был присягнуть на короне, что никакой башни в этом месте никогда не было и быть не могло.

Сердце гулко бухало в груди, а пальцы рук мелко дрожали от возбуждения.

Медленно, строго по своим следам, не делая резких движений, император вернулся на лестницу. Так же медленно и осторожно спустился вниз. И лишь отойдя от башни на приличное расстояние, облегчённо выдохнул и утёр пот.

Перстень не только блокировал воздействия и отрезвлял сознание. Он ещё и поднимал тревогу. Поэтому Виктор лишь одобрительно кивнул, когда из леса на поляну, окружая её, вышел быстрым шагом отряд гвардейцев. Под локтем командира проскользнул начальник охраны дворца, Джимми. Выглядел он как озорной мальчишка лет десяти, и вёл себя соответственно. Но не сейчас. На юной мордашке тёмными провалами сверкали карие глаза. Почти без белков. Они совершенно точно не могли принадлежать ребёнку, да и вообще человеку.

– Ваше Величество! Предлагаю взять полтонны рунной взрывчатки и разнести эту башню в щебень. Маги зачистят территорию от вредных эманаций. И заодно выяснят, кто это так неумно пошутил.

– Вы уверены, что это место представляет опасность?

Император раскачивался с пятки на носок и нервно покусывал кончик уса.

– В центре самого защищённого места империи из ничего появляется таинственная башня! – Джимми аж подпрыгнул. Шутить изволите, Ваше Величество? Я бы для надёжности взял две тонны. И созвал бы Большой Круг архимагов.

– Она не выглядит опасной, – задумчиво протянул Виктор.

– Я тоже, – мальчик пожал плечами.

– Я был там, меня не убило. Ничто там мне не навредило, – сомнение в голосе императора звучало всё явственнее.

– То, что эта штука сходу не пыталась вас убить, ещё ни о чем не говорит, – мальчик покачал головой. – К тому же сработал защитный артефакт. На вас оказали ментальное воздействие. Чем бы это ни было – оно опасно.

– Хм… неведомая опасная тайна! Прям как по заказу, прям то, что нужно! Знаете, Джимми, у нас ведь есть в стране специалисты. Лучшие! Те, кто специализируется по самым опасным и жутким вещам. Победители демонов, убийцы народов, самые злобные ублюдки, которым я, до кучи, ещё и крупно задолжал!

Теперь в интонациях Виктора прозвучала надежда. Правда, изрядно замешанная на раздражении.

– Пусть они туда полезут и убьются наконец? – уточнил Джимми.

– О том и речь! О том и речь! – Виктор кивнул и вскинул руку в указующем жесте.

Начальник охраны закусил губу. Высокий лоб отражал усиленную работу мысли.