Читать бесплатно книгу «История вторая. Конкубина консула» Тигриньи полностью онлайн — MyBook
image
cover

Когда ушёл легат, я не заметила. Каюту мы с консулом в этот день уже не покидали. А утром, погоняв меня на полосе препятствий, благородный Флавий приказал собираться. Перебирала форму, перебирала… Потом решилась, и надела парадное одеяние, туфли и берет. Зря я, что ли, их делала? Я не военный. И не патрицианка. У дорогих мамочек униформы нет. Только браслет, скрытый сейчас под длинным рукавом шёлкового платья. Посмотрела в зеркало, – какая-то незавершённость в облике… Но украшений у меня здесь нет. Придётся обойтись. Разве что вместо броши приделать на грудь знак вольнонаёмной? Или не брошь, а повесить на шнурке опознавательный медальон, полученный с униформой?.. Мысленно махнув рукой, вышла в большую гостиную.

Консул с легатом встали при моём появлении. Воспитание – вопрос самоуважения. Впрочем, патриции об этом не задумываются. Консул удивлённо приподнял бровь, а легат, рассмотрев меня, вышел, сказав, что сейчас вернётся. Вернулся с футляром для ювелирных украшений, достал из него подвеску на витой цепочке:

– Это предназначалось для чистокровной. Пусть чистокровной и достанется.

Открыла рот сказать, что мне ничего не надо. Консул сжал мою руку, кивнув головой, на вопросительный взгляд легата. Луций Вителлий Север подошёл ко мне и застегнул цепочку у меня на шее, не коснувшись меня. Консул нажал пару символов на своём наруче и стена каюты, став зеркальной, отразила наше трио: консула и легата в парадной форме и меня в старинном наряде с каплей звёздного света, сияющей на груди. Почти шестьдесят лет назад двадцатилетний мальчишка, только закончивший обязательный трёхлетний контракт после Академии, приехал в резервацию, с просьбой о свидании со своей чистокровной матерью. Почему она отказалась его видеть? Никто не знает. А подарок, который он так тщательно подбирал для неё, теперь завершает мой облик "принцессы".

Пока шли по коридорам, нас и меня, в частности, поприветствовали, кажется, все. Военные, – как дети. Кто-то раскланивался, изысканно помахивая десантным беретом, вместо шляпы с перьями, кто-то припадал на колено, прижав руку к сердцу… Даже консула с легатом не испугались. Впрочем, чего бояться в "прекрасный год"? Но ведь не у всех же? А когда мы подошли к шлюзу посадочной площадки, включилась громкая связь, и после нескольких тактов церемониального марша, прозвучало:

– Подать карету ко дворцу!

Я уже не знаю, смеяться, или плакать. У консула подрагивает уголок рта, легат даже ухом не ведёт, как будто так и надо. Уселись в капсулу, и катер втянул её, зависнув над внешними створами базы. Почему мы летим навещать ребёнка на тяжёлом десантном катере, пригодном для боя в открытом космосе?

– Ты произвела неизгладимое впечатление на весь личный состав, Воробышек.

– Это плохо?

– Не знаю ещё.

Удивилась. Как консул может не знать своих людей? Благородный Флавий пояснил:

– Твой образ принцессы из рыцарского романа может спровоцировать легионеров на подвиги. Исключительно с целью привлечь твоё внимание.

– Надо было одеть форму? Я вспомнила твоё возмущение, когда ты ожидал увидеть женщину, а не воробышка, и подумала… Я могу переодеться.

– Не надо, Воробышек. Пусть ребёнок увидит в матери принцессу. То что ты чистокровная, ему успеют объяснить.

Анк Флавий, сын консула, оказался копией отца. Даже смотрел на меня почти так же растерянно-недоверчиво. Я тоже растерялась. Не знаю, как общаться с детьми. Нас действительно приучают забывать их, после того, как они переданы родителям, или государству. Учитывая, что у дорогой мамочки может быть от шестидесяти и более детей, это разумно. Да и родителям-патрициям спокойнее…

"Включила" дорогую мамочку, улыбаюсь отстранённо-доброжелательно. Консул с легатом ушли решать какие-то вопросы, а я осталась с ребёнком, и с наблюдателями из его однокурсников, один из которых не преминул высказаться:

– Флавий сказал, что к нему мама приедет. А это всего лишь дорогая мамочка!

Продолжаю улыбаться. "Не слышу" оскорбления. А вот ребёнок скользнул к говорящему, и молча двинул ему в глаз. Получил сдачи, ответил болевым приёмом. И стоя над завывающим от боли противником, объявил всем:

– Это, – моя мама. А тот, кто назовёт её иначе, получит в глаз!

– Правильно. А курсанты Вителлий Флавиан и Ливий получат неделю гауптвахты. За драку.

Поворачиваюсь на голос. Офицер. Форма отличается от военной. На меня смотрит с вежливым безразличием. Интересно, какой факультет Академии консул выбрал для нашего сына. Спросить сейчас? Или?.. Лучше на обратном пути. Консул с легатом вышли из административного корпуса. Наверное, скоро поедем. Какая-то неувязка с именем сына… И ребёнок смотрит на офицера удивлённо. Но не спрашивает. Все дети подтянулись и "едят глазами начальство".

– Вителлий Флавиан?

– Я сказал, что в следующий раз ты приедешь навестить сына с легатом Вителлием. Мы провели обряд усыновления. Начальник Академии и куратор группы засвидетельствовали. Теперь Анк Флавий зовётся Луций Вителлий Север Флавиан.

Судя по выражению лиц сокурсников, сын поднялся на недосягаемую высоту. Придётся ему доказывать свою исключительность. Пусть привыкает.

Ребёнок старательно сдерживает слёзы. Консул сказал мне, что, отправляя сына в Академию, предупредил его о "прекрасном годе". Похоже, что мальчик только сейчас осознал, что это означает. Шагнула к нему, непроизвольно. Потом, опомнившись, остановилась. Посмотрела на консула, на легата… Вежливое безразличие. Ну конечно! Мужчины не плачут! И я не буду. Принцессы не плачут. Они улыбаются. Даже, когда на самом деле плачут. Протягиваю руку, поправляю растрепавшиеся в драке волосы ребёнка. Тихо говорю:

– Помни, чей ты сын. Я люблю тебя.

Делаю шаг назад. Резко поворачиваюсь и иду к площадке, над которою завис катер. Мужчины следуют за мной. Молча. Потом консул взял меня за руку:

– Не беги, Воробышек. Мы никуда не опаздываем.

Конечно! Мы уже опоздали! Нашему сыну шестой год, и он уже не наш сын. А легата Вителлия. А если бы консул обратился за дорогой мамочкой на четыре года раньше, ему шёл бы сейчас десятый год. Всё равно мало… Может быть ему лучше сейчас привыкать к новой семье. Интересно, у легата есть дети? За дорогой мамочкой он не обращался. А дети патрицианок долго не живут. Даже если, по счастливой случайности, патрицианка рождена чистокровной матерью. (У нас от патрициев в основном сыновья рождаются…) Всё-таки разница между процессами оплодотворения и вынашивания ребёнка – огромна. И силы матери требуются совсем другие, нежели отцу…

Катер забрал нас с парковочной площадки. При его величине, он не смог сесть, и всё это время нарезал круги вокруг Академии, исполняя фигуры высшего пилотажа. Пижоны!

Оказалось, не пижонство, а маскировка. Прокрутили консулу беседу начальника Академии и куратора группы. Куратор – тот офицер, который отправил детей на гауптвахту. Сам обряд усыновления до невозможности официальный. Ритуальное дарение оружия с гербом дома Вителлиев Северов в том числе. Оружие отправилось в сейфовое Хранилище Академии. До семнадцати лет сын его не получит. Что ж защитник у ребёнка теперь есть. А беседа куратора с детьми развеселила консула с легатом, и вогнала меня в шоковое состояние. Не вся беседа, а лишь последний вопрос кого-то из мальчиков.

Речь шла об усыновлении. Точнее, о новом имени, полученном нашим сыном. Куратор объяснил, что в древних патрицианских родах усыновляемый получает полное имя усыновителя. Официальное. Ни Освободителем, ни Кровавым нашему сыну не бывать. Разве что сам заслужит эти прозвища. Вспомнилось, услышанное на базе, ещё одно: "Лютый". Кто-то оговорился, сказав Лютый, вместо Луций? Сомнительно… Учитывая семейное имя "Север" (СЕВЕР – жестокий), картина, прямо скажем, не радует. Но я отвлеклась, куратор об этом не упоминал. Родовое имя усыновлённого получает окончание "-ан", и ставится после имени усыновителя. Был Анк Флавий, стал Луций Вителлий Север Флавиан. Короткое имя, которым его теперь будут называть: Вителлий Флавиан. И выслушав эти пояснения, один из детей спросил:

– А маму Вителлия Флавиана легат тоже заберёт?

Куратор растерялся, потом, собравшись с силами, ответил; что этот вопрос будут решать между собой консул и легат. Ну конечно! Меня спрашивать ни к чему! Сидят, посмеиваются. Хоть бы Зигги скорей объявился! Легата я боюсь…

Глава третья:

О планах военных, тренировке с легатом-прим, а также о соревновании по "ловле на шило", последующем наказании Воробышка и о семейном положении легата Вителлия.

По прибытии на базу все ввалились в каюту консула. Меня отправили в мои комнаты, а консул, легат-прим, и ещё два легата уселись за стол для совещаний. Что-то грядёт масштабное. Легат-прим мелочиться не умеет. Или, как говорится: работает по-крупному, на мелочёвку не разменивается.

Легаты ушли, а консул орёт на огрызающегося легата Вителлия:

– Мы так не договаривались, Люк! Ты с ума сошёл?!

– Мне надоело каждый раз ждать удара в спину, Марк! Я намерен всё изменить. Наши законы, придут, наконец-то, в соответствие с теми, что взяты за основу. Я принял решение, и добьюсь его выполнения.

– Люк, скажи мне: охота на чистокровных… Ты приложил к этому руку?

Молчание. Захотелось увидеть лицо легата. Но высовываться – покорнейше благодарю!

– Молчишь… Воробышек могла… Она мать моего сына, Люк!

– Теперь уже моего. Твоей птичке ничего не грозило, Марк. Пара мгновений страха, не более. Я принял меры.

– Я знаю, что ты всегда добиваешься своего, Люк, но толпа…

– Уснули бы за полторы секунды. Всё проверено, сбоев не обнаружено. Повторяю, Марк: твоя конкубина отделалась бы лёгким испугом.

– А остальные? Остальные дорогие мамочки?!

Всё-таки вышла. Вот кто меня за язык всё время тянет?! Легат, откинувшись в кресле, рассматривает меня, переодевшуюся в домашнее платье.

– То платье тебе больше идёт, кариссима. Раз уж ты вышла, приготовь нам кофе.

Растерянно смотрю на консула. Я знаю, что легат-прим на особом положении. Легенда и всё такое… Но распоряжаться чужой конкубиной? Благородный Флавий кивнул мне. Отправилась готовить кофе. А слушать продолжаю…

– Что с остальными?

– Остальные не шлялись по планете, Марк. В полном соответствии с законом они пребывали в своей резервации, либо в поместьях патрициев. Только твоя неугомонная птичка отправилась за приключениями. Только она!

– Зачем ты это делаешь, Люк? Используешь возможность отомстить Сенату за разжалование?

– Ты ничего не понял, Марк… Я устал слушать болтунов, стоящих у власти. К чему мы идём, Марк? Они способны заболтать любое решение. Любое! Мы держимся сейчас на прошлом авторитете. И на том, что армия пока сильна. Но уже ведутся речи о сокращении расходов. Ты понимаешь, к чему мы идём?

–Я думал, что мы собираемся просто "подвинуть" Сенат. Чтобы они считались с нами. А то, что ты задумал…

– А что я такого задумал, Марк? Да, я решил, что гражданами будут только те, кто отслужил в армии. Остальные получат статус жителей. А решать, как жить государству, будут те, кто это государство защищает. Ценой жизни защищает, Марк! Репрессий устраивать я не намерен. Проскрипционные списки составлять также. У меня на это нет ни времени, ни желания. Им достаточно знать, что я помню…

В этот момент я вошла с подносом. А когда увидела улыбку благородного Вителлия, появившуюся при этих словах, чуть этот поднос не уронила. Опыт общения с бароном Алеком помог не разлить ни капли. А то бы, возможно, пришлось драить пол в каюте зубной щёткой…

– Ваш кофе, благородный Флавий, благородный Вителлий.

Говорю сладчайшим голосом. Самой противно. Зря я вредничаю, конечно. Легат пугает, заставляя делать глупости. Патриции молча разглядывают меня, пока я сервирую столик, расстелив на нём крахмальную салфетку, и выставив на неё кофейник, сахарницу, чашечки с блюдцами, ложечки, тарелочки с канапе и крохотными пирожными. В глазах консула пляшут чёртики. Легат улыбается с непроницаемым видом.

– Будут ещё какие-нибудь пожелания?

– Благодарю, милая. Можешь идти.

Что это? Легат поддержал игру? Отступаю на три шага, и только тогда позволяю себе повернуться спиной к патрициям. Стена становится зеркальной, отразив меня в белоснежном фартуке с рюшами, поверх строгого чёрного платья, оживляемого только воротником и манжетами и в белоснежной же наколке на высоко подобранных волосах. Все эти дополнения украшены вышивкой ришелье и накрахмалены. Эксперименты с автоматом-ателье продолжаются.

Выставили на самом интересном месте! Но подслушивать не стала. Лучше не рисковать. Ушла к себе. Решила попробовать сделать меховую пелерину. Или обедом заняться? Похоже, легат готовит военный переворот. Провозгласит себя императором? Или не себя? Слишком одиозная для Сената личность… Значит, консула? Поэтому благородный Флавий так орёт? Консула и Сенат выберет. Чего там! Прекрасный год… А наследник консула уже усыновлён легатом… Интересная картина вырисовывается! Вот только мне в ней места нет. Надо раздобыть координаты мира, в котором остался Зигги. Только ведь никуда не сунешься. За мной тотальное наблюдение. Легат ничего не пускает на самотёк. А я ещё его разозлила…

– Воробышек, ты всё-таки скучаешь… Потерпи ещё немного, и я отправлю тебя в поместье.

– А ты? Благородный Флавий?

– Я буду тебя навещать, Воробышек.

– Я останусь с тобой. Я привыкну. Или ты не хочешь, чтобы я оставалась?

– Я хочу, чтобы ты была рядом, Воробышек. Осталось меньше десяти месяцев…

– Это не обязательно так, благородный Флавий. Насколько я помню, срок точно не определяется.

Говорю всё медленнее и тише… потом, не выдержав, обняла, и спрятала лицо у него на груди. Так страшно! Я жила с Зигги, отсчитывая дни до портала, но мы оба оставались живы, и жива надежда. А… А консул уйдёт навсегда…

– Ну что ты, Воробышек? Что ты?! Всё будет хорошо!

– Ты действительно этому веришь?

– Легат Вителлий позаботится о тебе. Ты мать его сына. Тебе совершенно не о чем беспокоиться.

– Да. Спасибо, благородный Флавий.

Он не понимает… Они настолько привыкли к "прекрасному году", что не думают о посторонних. О тех, кто не жил в этой системе. Внезапно подумалось, что когда умрут от старости мои первые сыновья, я буду ещё молода… Слёзы покатились по лицу…

– Я вызову врача, Воробышек.

– Не надо, благородный Флавий. Я сейчас справлюсь… Переволновалась…

– Легат Вителлий через два часа ждёт тебя на площадке. Займётся с тобой боем без оружия. Не заставляй его ждать, пожалуйста. Он снисходителен к моей конкубине, но это не будет длиться вечно.

– Я приготовлю обед.

– Обед перед спаррингом?

– Ты будешь есть, а я буду на тебя смотреть.

***

– Нападáй!

Какое счастье, что полы на базе мягкие. Каждый раз, когда я обрушивалась на пол, у меня возникала эта мысль. Легат, по-видимому, задался целью привить мне любовь к дому. Чтобы носа не высовывала. Ну не умею я нападать!!! Нас защищаться учили! А тренированный боевой офицер стаю гопников голыми руками порвёт. Но! Легат сказал нападать, значит послушно нападаю. Ага! Рухнула и не встаю. Устала уже падать…

– Кариссима, вставай. Мы только начали.

– А можно мне пять минут полежать, благородный Вителлий?

– Вста-а-ать!!!

Вскакиваю, озверело глядя на легата. Я ему что?! Новобранец?!!

– Нападáй!

Выбрасываю всё из головы. Начинаю воспринимать благородного Вителлия, как группу. Мягко скольжу мимо хищно подобравшегося легата… Не удар, нет. Прикосновение в момент сближения. Проваливается в пустоту… Падаю вбок с перекатом, плавно поднимаюсь. Ни одного резкого движения, ни одного удара, только прикосновения. Попытки, точнее. Ни разу легат не позволил мне коснуться себя. Но и мне в режиме УБО (УБО – аббревиатура "убийство без оружия") удаётся уходить от ударов. Танцуем по площадке, стараясь достать друг друга. И этот танец начинает мне нравиться. Легат приоткрывается, приглашающе улыбаясь. А я что? Нападаю… Делаю обозначение нападения, в последний момент меняя направление удара. И всё-таки ему удалось меня поймать! А я, падая, зацепила его ногу. Рухнули вместе. Ага. И пальцы на шее. Я держу легата за горло, а он пальцами удерживает мои "сонные" точки. Не усыпил бы! Нет, убрал руку. Медленно. Я тоже сняла пальцы с его горла…

– Хорошо, кариссима. Я доволен. Стрелять умеешь?

– Только из лука.

– Из… Кхм… Ладно. Позанимаешься на стрельбище. Завтра. На сегодня ты свободна.

Передал меня охране и ушёл. А мы пошли длинной дорогой. А когда проходили мимо ангаров, появился декурион Азиний. Отсалютовал моим сопровождающим, шутливо поклонился мне, и спросил:

– Как насчёт полетать, Воробышек? Моё предложение остаётся в силе.

– А вдруг я выиграю? Мне не на что ставить выпивку. Я на гособеспечении. И консул сказал, что мне нельзя покидать базу без сопровождения… Только с ним, или с легатом Вителлием…

А полетать хочется! И все это заметили…

– Так ты и не будешь покидать базу, Воробышек. Воздушное пространство вокруг базы считается её территорией.

– Движок не включится…

– Включится! Пятый ангар, Воробышек! Не отставайте.

Отправились к пятому ангару. Сопровождение моё молчит, возражений не высказывает… Надо только условия обговорить…

– Благородный Азиний, я не могу принять условия соревнования. Мне нечем платить.

– Считай это очередной проверкой, Воробышек. Без условий. Согласна?

– Ага!

Лёгкий флаер. Декурион стартует первым. На всё про всё – три минуты. Я со своими сопровождающими и с набежавшими пилотами наблюдаю из смотровой кабины. Термин "Ас" появился в древней истории Земли, и имел отношение к пилотам атмосферных летательных аппаратов. Но декурион безусловно имеет право на этот титул. Забавно, что родовое имя декуриона начинается со слога "Аs"… Тридцать два кольца!!! Флаер сновал в пространстве, как иголка в руках вышивальщицы. Благородный Азиний рассчитывает манёвры, смотря на пять шагов вперёд… Я в самые лучшие дни не вытягивала больше тридцати колец. А в крови уже бродит хмель азарта…

Меняемся местами. Азиния все хлопают по плечам, поздравляют. А я иду к флаеру. Кресло пилота настраивается на мои габариты. Сижу, жду разрешения на включение режима пилота. Дааа… Как говорит старая поговорка: "Поищем, где плотник оставил дыру" (© Я. Гашек "Похождения бравого солдата Швейка").

– Порядок! Заводи!

– Почему "заводи", никто уже не помнит. Но разрешение на включение даётся именно этим словом. Включаюсь. Расслабившись, настраиваюсь, – сливаясь с флаером. Поехали!

Бесплатно

4.55 
(123 оценки)

Читать книгу: «История вторая. Конкубина консула»

Установите приложение, чтобы читать эту книгу бесплатно