Глава 10: Всё вспять

Неуклюжая назойливая девица испортила мне первые минуты поездки. Она была настолько неумелой и неловкой, что даже не смогла самостоятельно забраться на верхнюю полку. Её движения были хаотичными и неуверенными, а руки постоянно соскальзывали с металлического поручня. В какой-то момент она ожидаемо сорвалась вниз, её ноги взметнулись в воздухе, а голова, казалось, вот-вот коснётся старого, видавшего виды коврика, который лежал между нижними полками. Я не мог остаться равнодушным к происходящему. Молниеносно среагировал, выбросил руку вперёд и, подхватив попутчицу за тонкую талию, удержал в воздухе. Её тело, лёгкое и стройное, оказалось в моих руках, а я, почувствовав девичью дрожь, понял, что она действительно испугалась произошедшего.

В тот момент, когда держал её в вынужденных объятиях, неосознанно прижимая к груди, я почувствовал, как будто шальная молния пронзила меня насквозь. Это было странное, необъяснимое чувство, словно само провидение вмешалось в обыденное течение жизни. Я не мог понять, что это было, только вот взгляд её огромных, глубоких глаз заставил меня замереть на мгновение.

В моих руках была Журавлёва – та самая девочка, которой я когда-то искренне хотел сделать предложение. Та, которую я безумно любил, мысли о ней до сих пор живы в моей памяти, только вот… Она смотрела на меня чересчур настороженно, хлопая длинными ресницами, словно не узнавая. Её лицо было бледным, а пухлые губы слегка дрожали. Внутри меня словно сжалась стальная пружина. От жалости или?..

Скинув с себя оцепенение, с лёгкостью подкинул Таню на верхнюю полку, стараясь не показывать бушующих в глубине души эмоций, и вернулся к выбору музыки на телефоне. Однако мысли о ней не давали мне покоя. Почему Татьяна так изменилась? И, отчего я не узнал её сразу? Что же теперь делать с этим странным чувством, которое вновь охватило меня вызывая сердечный трепет?

Казалось, кожей я чувствовал её изучающий заинтересованный взгляд. Для меня он был подобен ледяному прикосновению. Боролся с непонятным, мучительным волнением, захватившем меня с головой. О чём конкретно я думал? Хотел обхватить лицо Тани своими грубыми ладонями и спросить, за что она так жестоко обошлась со мной тогда, в прошлом? Что такого неожиданного могло произойти за одни несчастные сутки? Почему оставила без внятных объяснений, словно я был для девушки пустым местом? Но я молчал, только замер, как античная статуя, бездумно водя пальцем по экрану телефона, словно это нехитрое действие могло стереть опустошённость, разрастающуюся в моей израненной душе.

За стенкой раздавался громкий, раскатистый хохот, который никак не давал сосредоточиться. Он словно вырвал меня из омута тяжких раздумий, в котором я тонул, пытаясь найти ответы на терзавшие меня вопросы. Внутри разгоралось что-то горячее и тёмное – злость, раздражение и неукротимое желание выплеснуть всё это наружу.

– Заткнитесь, уроды! – не сдержавшись, я стукнул кулаком по тонкой перегородке, отделявшей меня от источника шума. Раздался глухой звук, и смех мгновенно прекратился. На мгновение воцарилась тишина, но затем он вспыхнул с новой силой, ещё более громкий и издевательский.

Я резко поднялся со своего места и, сжимая кулаки, решительно подошёл к двери. Пальцы впились в ручку, но я замер, почувствовав прикосновение Тани, которая склонилась с верхней полки, дотронувшись до моего плеча невесомыми тонкими пальцами.

– Не ходите туда, – сказала она испуганно, но настойчиво. – Они все пьяные… Ничего не соображают. Как бы беды не случилось…

Я обернулся к ней, чувствуя, как внутри меня что-то ломается. Татьяна смотрела на меня с неподдельной тревогой и отчаянием в глазах. Её голос дрожал, но она продолжала:

– Пожалуйста, не надо. Лучше останьтесь. Ваша нога… У вас ведь травма? Верно?

– И не с такими справлялся, – бросил я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – А ты глазастая стала, да? На хромоту мою внимание обратила?

– Что? – изумлённо ответила девушка, впившись взглядом в моё лицо.

И я не сдержался! Шагнул ближе к ней, вцепившись руками в белый поручень, и процедил:

– Журавлёва, ты прикалываешься или в самом деле не узнаёшь меня? Хотя… всё возможно, не так уж и долго ты была моей. Каких-то тридцать дней, а потом…

Секунда, другая, и она подскакивает, забывая о том, что находится в ограниченном пространстве. Слышу глухой стук удара, и моё сердце сжимается, словно наяву я чувствую её боль. Девчонка машинально потирает рукой затылок силясь не разреветься. Не вышло… Крупные слёзы градом хлынули из некогда любимых глаз.

Она плачет оттого, что ей больно, или так рада неожиданной встрече со мной?

– Ванечка… – всхлипывает Журавлёва. – Неужели? Через столько лет…

Её тело дрожит, как осиновый лист на осеннем ветру, и я вижу, как она пытается подавить непрошенные слёзы. Но они вновь прорываются сквозь её тщетные попытки, и тогда, девчонка начинает отчаянно плакать, беззвучно и жалобно, словно её душа в этот миг разрывается на части.

Я стою рядом, не в силах двинуться с места. Её слёзы для меня, как удар под дых. Я не ожидал, столь сильной реакции на нашу случайную встречу. Выходит, она тоже, не забыла… О нас?

– Прости меня, – шепчу я, не зная, за что именно прошу прощения.

Танюша поднимает на меня взгляд, полный боли и невысказанной надежды.

– За что? – в тон мне отвечает она.

Мне нечего сказать. Я просто стою и смотрю на неё, чувствуя, как внутри меня что-то ломается.

Таня вновь тянется ко мне. Неосознанно. Словно невидимая нить притягивает нас всё ближе друг к другу. Её прикосновения столь желанны и необходимы, что вопреки здравому смыслу я, повинуясь возникшему в душе порыву, бережно беру её на руки, ощущая, как хрупкое тело доверчиво льнёт ко мне, и заключаю девчонку в свои объятия, словно пытаясь защитить от всех бурь и жизненных невзгод.

В этот момент весь мир исчезает. Для меня. Остаётся только её дыхание, тепло и нежный голос, музыкой разливающийся в моём зачерствевшем сердце.

– Ванечка! Редров! Неужели это и правда ты? – спрашивает она саму себя спрятав заплаканное лицо на моей груди.

Моя футболка давно уже намокла от солёной влаги, что бесконечными потоками льётся из глаз Татьяны. Я не могу сдержать улыбку, наблюдая за её слезами, ведь они – свидетельство того, насколько сильно она скучала по мне.

Находясь в странной эйфории, я всё крепче прижимаю девушку к себе, отчаянно радуясь тому, что и она меня не забыла. Быть может, очередной виток жизни, вновь приведший нас друг к другу, это не что иное, как роковое стечение обстоятельств? Я верю, что это не просто случайность. Это знак, что мы должны быть вместе. Навсегда!

За окном сгущаются сумерки. Вокруг – бесконечные поля, перелески, незнакомые деревушки, которые быстро сменяют друг друга. Деревья мелькают за окном, сливаясь в зелёную круговерть, словно пытаясь унести нас в далёкое прошлое. А мы всё сидим, тесно прижавшись друг к другу, и молчим. Не знаем, что сказать. Столько лет прошло с тех пор, как мы виделись в последний раз. Всё изменилось: мы, мир вокруг нас, наши жизни. И теперь мы просто сидим, держась за руки, и смотрим на дорогу, которая уносит нас всё дальше.

– Я и подумать не могла, что спустя столько времени мы снова встретимся. Наша любовь была подобна яркой, но такой короткой вспышке… Это так странно – этот поезд, одно купе. Ваня, скажи, почему мы здесь, вдвоём? Зачем судьба свела нас именно сейчас? Вот так… – судорожно всхлипнула Татьяна.

– Не знаю, Танюша. Честно говоря, я часто думал о тебе в последнее время. Мне жаль, что всё так вышло. Действительно жаль, что мы тогда расстались, разминувшись на много лет. Да, я не был идеальным, но, Журавлёва, я до сих пор не понимаю, почему ты ушла? Или… ты уже носишь другую фамилию? И мне стоит поздравить тебя с тем, что ты отыскала своего человека?

– Не важно, какая у меня сейчас фамилия. Это ничего не меняет. Я просто не могла остаться. Понимаешь? Не могла!

– Но почему? Что произошло? Хоть сейчас ты можешь мне объяснить?

– Слишком много всего, Ванечка…

К сожалению, Таня не успела мне ничего рассказать. На дверь, со стороны коридора, кто-то навалился с такой силой, что она заскрипела и едва не слетела с петель. Девчонка испуганно вздрогнула и отпрянула от меня, только вот не я был причиной её внезапной паники

– Прости, – прошептала она, стирая ладонью слёзы, которые снова навернулись на её глаза. – И не осуждай, Ваня… Я прошу тебя, только не ты!

– О чём ты? – переспросил я, недоумевая. – Я ничего не понимаю, слышишь?

Таня посмотрела на меня с такой отчаянной мольбой в глазах, что сердце невольно сжалось от боли. Её взгляд был полон страха и беспомощности, и я понял, что она в беде.

Дверь купе медленно отъехала в сторону, и в тесноту ворвался пьяный мужчина. Он шатался и тяжело дышал, его глаза были мутными от алкоголя. От него разило перегаром, а лицо исказилось грубой, угрожающей гримасой. Мужлан шагнул вперёд и его взгляд остановился на Тане. Его руки, покрытые густой щетиной, потянулись к ней, словно он хотел схватить её за плечи.

Я сделал шаг вперёд, готовый защитить девчонку любой ценой. Но, прежде чем я успел что-то сказать или сделать, Таня подняла руку, пытаясь остановить меня.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала она, глядя на незнакомца. – Я справлюсь сама.

Мужчина, услышав её слова, остановился и пьяно ухмыльнулся. Его взгляд пришёлся мне не по нраву. Я нахмурился, пытаясь понять, что происходит.

– Лёня! Сколько это может продолжаться? – устало произнесла девушка, обращаясь к более чем мерзкому типу. В её голосе звучали нотки раздражения и усталости.

Выходит, они знакомы?

– О! А что у тебя за мужик? Ты тут без меня развлекаешься, Журавлёва? Верная ты моя спутница жизни! – развязно ответил он, пытаясь привлечь внимание.

– Это всего лишь наш сосед по купе, севший в Новосибирске. Не устраивай концерт, Вершинин. Ложись спать. И никакая я тебе не спутница! – холодно отрезала Таня, явно уставшая от его пьяных выходок.

– А кто? Мимолётное виденье? И вообще, какого лешего ты мне тут указываешь? Место своё забыла? – он повысил голос, его слова прозвучали грубо и вызывающе.

Девушка вздохнула, прикрыв глаза, словно пытаясь сдержать эмоции. Она явно не хотела продолжать этот неприятный для неё разговор.

– Лёня… Прекрати! – произнесла с отчаянием Татьяна, стараясь не смотреть в мою сторону.

Начались пьяные разборки, от которых мне становилось тошно. Хотелось настучать пьяному мерзавцу по жбану, схватить Таню за руку и увести её как можно дальше, чтобы этот человек даже не смел приблизиться к ней. Но кто я в её жизни? Бывший парень, о котором она, вероятно, давно позабыла. Я не имел права вмешиваться, даже если это было необходимо. Наши чувства давно угасли, и я не мог позволить себе снова пережить ту нестерпимую боль. Но всё же, глядя на девчонку, я испытывал противоречивые чувства: ярость и волнение. Которые никак не вязались между собой.