В этот день она шла уже как обычно, никуда не спеша, но и не останавливаясь. Она решила, что какими бы темпами не шла, все равно время потеряет одинаково, поэтому незачем было бы напрягаться.

Проходя какую-то деревню, девушка заметила кого-то, сидящего на крыше и медленно тянущего звуки.

Мелинда хотела пройти мимо, но сидящий на крыше ее остановил:

– Куда в такую жару можно так спешить? Прекрасная погода!

Мелинда замерла, не понимая, кто говорит и кому. Как оказалось, говорил какой-то Мэт и говорил именно с Мелиндой.

– Извините, но не ваше дело, – коротко бросила девушка, когда оправилась от испуга.

– Зачем ты извиняешься? – спросил незнакомец, подходя к краю крыши, чтобы получше разглядеть девушку.

Мелинда предпочла промолчать, а парень продолжал:

– Идешь на юг? – утвердительный кивок Мелинды, – А чем тебе здесь плохо?

– Не знаю. Наверное, ничем.

Незнакомец вдруг спустился, подошел к девушке и протянул свою смуглую руку.

– Мэттью, – сказал он, смотря прямо в глаза девушке.

Та же мгновенно пожала ее, не сказав ни слова.

– Значит, предпочитаешь остаться неизвестной, – заключил незнакомец и хмыкнул.

– Я все равно надолго здесь не задержусь, – холодно ответила Мелинда, разрывая рукопожатие.

Мэт кивнул, словно прекрасно это знал.

Мелинда еще раз оглядела человека и продолжила свой путь.

– Погоди! – крикнул он и догнал девушку.

Он разговаривал с ней до самых сумерек, подводя ее к лесу. Когда стемнело, он сказал серьезно и быстро:

– Счастье ждет тебя там, куда ты направляешься. Ты, наконец, будешь счастлива.

Мелинда округлила глаза, смотря куда-то сквозь этого человека.

– Это просто пожелание, я не предсказываю будущего. Не бойся, – шутливо добавил он.

– А звучит совсем наоборот.

Напряжение понемногу ушло, и девушка тепло распрощалась с новым знакомым.

Идти в лес ночью не было смысла, и девушка переночевала на лугу около деревеньки.

На пятый день она поспешила умыться от дорожной пыли и луговой почвы и, выстирав свои вещи в речке, оставила их в папоротнике. Сняла она не все, опасаясь каких-либо животных или путников.

И тут мимо прошел Фред, остановившись, как назло, прямо напротив нее. Мелинда, прячась под водой, перестала слышать шелест и треск. Подумала, что ушел. Стала медленно выныривать.

Он смотрел, чтобы понять, что в происходит в речке, а она решила, что смотрит он именно на ее вещи, лежащие в папоротнике.

И теперь она здесь, сидит в сырой одежде под деревом и смотрит на сидящего напротив Фреда и чуть поодаль Констанцию.

В период всего рассказа Фред задал около десяти вопросов, а Констанция – ни одного. Она все время молчала, уткнувшись в свои колени или руки. Иногда смотрела по сторонам, рассматривая грызунов на деревьях.

– А она что, правда посланница? – спросила Мелинда, кивая головой на девочку.

Та, замечая, что разговор пошел о ней, повернула голову.

– Она? – Фред оценивающим взглядом окинул девочку, – Да ну, нет, конечно.

Они вдвоем ждали, что Констанция как-то отреагирует на это заявление, но она продолжала молчать, чувствуя внутри себя давящую и рвущую одновременно боль.

– Должна признаться, ты здорово меня напугала, Констанс, – сказала Мелинда, перекидывая свои волосы на плечо.

– Констанция, – сказал Фред. Было неясно, то ли он обращался к носителю этого имени, то ли поправлял Мелинду.

В любом случае, Констанция ему не ответила, а он не стал продолжать тему.

Они сидели, глядя друг на друга в виде треугольника до тех пор, пока Фред не встал, сказал:

– Ну, надо бы двигаться в путь. Кто куда и с кем идет?

Мелинда явно размышляла, а она здесь была единственным собеседником. Констанция хмуро окинула взглядом мальчика, мысленно заставляя его вспомнить, зачем вообще пришла. И он вспомнил.

– Раз Констанция пришла за мной, а не за Мелиндой, я пойду с ней. У тебя, наверное, другой путь?

Девушка улыбнулась, поджав губы.

– Да, совсем иной, – а после спокойно добавила: —

Но каждая встреча всегда имеет ворох вытекающих из нее последствий. И раз уж встреча произошла – будет еще одна.

Повисла пауза. Фред, сбитый с толку, переводил взгляд то на девушку, то на Констанцию, ожидая объяснений. Но их не последовало.

Констанция улыбнулась, зачем-то кивнув девушке.

Фред бросил взгляд на волосы девочки. Ее черные локоны туго перевязывала красная лента, которую он совсем недавно нашел.

– Э-эм, – выдал он, растерянно смотря на Констанцию.

Та вопросительно взглянула на него, он показал ленту.

– Я нашел ее в реке… Думал, твоя.

Сначала Констанция молча буравила взглядом эту ленту. Затем, вспомнив что-то, улыбнулась, да так, что чуть не рассмеялась во весь голос.

Фред, почувствовав себя глупым, все же сдавленно улыбнулся. Мелинда наблюдала за ними поодаль, а потом не выдержала и подошла.

– Лента? – бросила она взгляд на руку Фреда. – Вы из-за этого такие веселые?

Констанция вновь приобрела серьезность, а Фред посмотрел на свою руку.

– Ты случайно ленты красной не теряла? – спросил он, поднимая на Мелинде взгляд.

Та взглянула на него с такой мягкостью, добротой, заботой, словно он был самым важным для нее человеком, самым первым и последним. Короче, единственным.

– Теряла, – не отрываясь от его взгляда, проговорила девушка.

Уже начинало темнеть, и было вполне вероятно, что хищники, скрывавшиеся все это время где-то в недрах леса, захотят выйти наружу и полакомиться свежим, беззащитным мясом. Констанция отвернулась от них и стала искать палки для костра.

– Тогда держи, это твое, – Фред как-то неуверенно отдал ленту хозяйке и вздохнул.

Мелинда состроила что-то наподобие улыбки, а потом душевно и искренне обняла мальчика, сказав:

– Спасибо, что выслушал.

– Ну, – сконфуженно проговорил Фред, – я был не единственным слушателем.

Он мягко отстранился, выискивая взглядом Констанцию. Но та скрылась из виду, будто ее и не было здесь вовсе.

– Но вы действительно помогли мне, – начала она, но запнувшись, замолчала.

– Ты просто высказалась и тебе стало легче, – сказал Фред, слегка улыбаясь.

– Но без вашего толчка я бы до сих пор держала все в себе и сгорала от этой боли всю свою жизнь. Спасибо вам за все.

Она не своди благодарного взгляда с Фреда еще примерно пять секунд. Потом, заметно взволнованный, Фред произнес:

– Скоро вечер, а здесь, в лесу, есть дикие крупные звери. Не хотелось бы наткнуться на них ночью.

– Как удачно я собрала хворост.

Констанция вышла откуда-то сзади, с укором глядя на Мелинду. В ее руках находился ворох палочек, бревнышек, сучков и веток.

– О, – только и смог выдавить Фред.

Констанция без слов передала хворост мальчику и повернулась к Мелинде, по-прежнему смотря на нее с подозрением.

– Твоя боль слишком слабая, – вдруг начала она без прелюдий.

Мелинда вздрогнула и лицо ее скривилось.

– Да она даже слабее боли растений!

Кажется, тут девочка продумала все наперед. Фред, занятый непослушным хворостом, пытался запихнуть его в сумку, перевязать чем-то. А потому не мог остановить бурный поток ругани Констанции:

– Боль всегда такая слабая, или ты просто ее пережила? – грубо осведомилась девочка.

Мелинда стояла, подобная статуе и абсолютно не понимала, о чем ведет речь эта девчонка в желтом платье и плаще, непомерно великом ей.

– Погоди!

– Твоей болью только закусывать! – взвизгнула Констанция и резко отвернулась: – Черт!

«Она обманула меня», – звучало в голове девочки, пока она до боли сжимала кожу на локтях.

Мелинда опять замолчала и лишь ее глаза, устремленные на Констанцию, спрашивали обо всем, что тут сейчас было.

Констанция вдруг пришла в себя и сев рядом с Фредом, стала тихо объяснять.

– Ваша боль – очень важная вещь, которой мне нужно поддерживать свое существование. Боль утоляет мой голод. Вы должны понимать, что если я прошу вас причинить себе боль – значит это необходимо. И не нужно лишних вопросов, они… ну, в общем, я их не люблю. Думаю, не стоит окунать вас в подробности, тем более что я сама как следует в них не разобралась, но сказать стоит то, что душевная боль – самая долгая из всех. Поэтому меня так разозлил этот случай с тобой, Мелинда.

Она говорила непрерывным потоком, как-то не выделяя интонацией запятые и точки, а потому, ее резкое молчание немного их удивило.

Мелинда переосмыслила эту информацию заново и чуть не рассмеялась от ее вздора.

Фред поверил в историю больше, чем Мелинда, ибо на личном опыте убедился в том, что Констанция может ее вдыхать в себя, избавляя других людей от страданий.

– Как ты удачно собрала хворост, – сказал Фред, вставая.

Констанция улыбнулась, а потом произнесла:

– Нам надо уйти из леса до темноты.

Они, оглядев друг друга и все, что простирается вокруг них, пошли вверх по реке.

Позже Мелинда взяла инициативу в свои руки. Она вышла вперед, диктовала, где лучше пройти и куда лучше свернуть. Фред иногда создавал споры, ибо был не согласен с тем, что говорит Мелинда. Констанция вновь умолкла, ее лицо опять стало каменным.

Пройдя приличное количество времени, они так и не вышли из леса, хотя порядком стемнело.

– Привал, – объявил Фред, перебивая Мелинду, которая хотела только что что-то сказать.

Хворост плавно опустился на землю. Констанция мирно села рядом с палками и, не обращая внимания на перебранку ведущих, осмотрелась. Сейчас ее дыхание замедлилось, она стала проверять, не жжется ли кислород.

Пока все было нормально, но еще немного и девочке придется искать подпитки.

Вокруг были лишь деревья. Огромное количество высоких, густых деревьев, ни одного животного.

Даже белки исчезли.

– Ты хоть понимаешь, что привал в лесу опасен? – взвизгнула Мелинда.

Фред непоколебимо возразил:

– Но идти куда-то на наугад всю ночь – тоже затея так себе.

– Да почему наугад? Мы движемся на юг, там выйдем из леса и устроим привал.

– А ты не подумала, что лес может быть очень раскидистым? Мы не знаем, где кончается лес, а потому можем идти к его концу хоть до следующего вечера. А это плохо, мы можем без сил упасть.

– Ты недооцениваешь способности человека, – заявила Мелинда и решительно добавила: – я иду дальше.

– Тогда прощай, – улыбнулась Констанция, помахав рукой на прощание.

Мелинда взглянула на девочку так, словно вдруг собака подала голос, о котором ее не просили прямо посреди театрального зала.

Мелинда двинулась было вперед, но остановилась, собираясь что-то сказать, но Фред ее перебил:

– Ладно, подожди. Иди сюда, мы что-нибудь придумаем.

В положении они оказались действительно затруднительном. Скоро стемнеет окончательно, а конца лесу не видно; нет и речи о том, чтобы идти куда-то на ночь глядя. Но и оставаться на ночь здесь было бы опасно, хоть ничего и не остается.

На нос Констанции упала первая тяжелая капля. Девочка дернула носом, сама вздрогнула и накинула капюшон, показавшийся ей невероятно тяжелым и горячим.

– Что это? – задал Фред вопрос скорее риторический, нежели обычный.

Мелинда как-то странно на него посмотрела, непонятно сморщилась и взглянула наверх, ожидая что-то увидеть. Но там, вверху, была лишь обильная листва.

– Я говорила, что пойдет дождь, – довольно сказала Констанция, вставая.

Интервал участился, и капли стали капать больше и быстрее. После пошел ливень.

Плащ надежно защищал своего носителя, но этому носителю было несколько неудобно смотреть на промокнувших мальчика и девушку, а потому Констанция решила куда-то пройтись.

– Далеко не уходи, – сказал ей в след Фред.

Девочка же пробиралась сквозь папоротники, пока не обнаружила запах.

Нужный ей запах.

Он был так близко, но в то же время было не понятно, откуда запах именно исходит.

Констанция обернулась, отмечая, что ее спутники на месте и двинулась куда-то, осматривая все вокруг.

Дождь лил, и плащ стал невероятно тяжел. Он буквально вдавливал девочку в землю, мешая свободно передвигаться.

Лес неожиданно преобразился. Стал блестящим, каким-то темным и загадочным, неестественно мокрым и вообще был похож на дремучий, тот, в котором дальше носа ничего не увидишь.

Листья папоротников, словно раскисшая бумага, отваливались, и падали в бесформенную кучу чего-то мокрого, зеленого и странного.

Конечно, листья не могли так раскисать. Либо дождь необычный, либо с лесом что-то не так, либо у Констанции галлюцинации.