Глава 1

Бекингемшир, Англия

Двадцать лет спустя

Джордан Тэвисток сидел развалившись в большом мягком кресле дяди Хью и с изумлением рассматривал, как уже делал тысячу раз до этого, портрет своего давно почившего предка, несчастного графа Ловатского. Ах, какая восхитительная ирония есть в том, подумал Джордан, что лорд Ловат может пристально взирать с этого почетного места над каминной полкой! Ничто иное не могло лучше свидетельствовать о склонности семьи Тэвисток к причудам, чем решение открыто демонстрировать портрет одного из своих родственников, который в буквальном смысле потерял голову в Тауэр-Хилл, на известном месте для публичных казней. Лорд Ловат оказался последним человеком, который был обезглавлен в Англии, – разумеется, если не учитывать неофициальные данные.

Джордан поднял свой бокал, провозглашая тост за горемыку графа, и залпом опрокинул в себя внушительный глоток шерри. Ему очень хотелось пропустить еще одну порцию горячительного, но часы показывали пять тридцать – гости вот-вот должны были начать собираться на прием в честь Дня взятия Бастилии.

«Нужно оставить по крайней мере несколько серых клеточек в исправном состоянии, – подумал Тэвисток. – Возможно, остатки здравого смысла пригодятся мне, чтобы поддерживать всю эту пустую болтовню». К слову сказать, болтовня была одним из наименее любимых Джорданом занятий.

Большей частью он успешно избегал всех этих светских сборищ с икрой, вечерними нарядами и галстуками-бабочками, которые имел обыкновение устраивать дядя Хью. Но сегодняшний раут, который давался в честь гостей их дома – сэра Реджи и леди Хелены Вэйн, мог оказаться более занятным, чем обычная встреча любителей лошадиных бегов.

Это был первый большой прием с момента выхода в отставку дяди Хью, некогда служившего в британской разведке, и сегодня в гости должны были пожаловать несколько его бывших коллег по МИ-6. Подумать только, Джордан мог оказаться в одной компании со старыми дядиными коллегами из Парижа! Все они прибыли в Лондон ради недавнего экономического саммита, и возможность пообщаться с такими интересными людьми обещала весьма увлекательный вечер. Каждый раз, когда бывшие шпионы и дипломаты собирались в одной комнате, наружу выплывали всевозможные тайны и любопытные факты.

Джордан с уважением взглянул на дядю, который вошел в кабинет, ворча что-то себе под нос. Уже одетый в смокинг, Хью старался, хотя и безуспешно, прикрепить бабочку – вместо того, чтобы изящно прицепить галстук, дядя умудрился завязать тугой морской узел.

– Джордан, помоги мне сладить с этой проклятой штукой, сможешь? – попросил Хью.

Джордан послушно поднялся с удобного кресла и развязал узел.

– А где Дэвис? Он лучше справляется с подобного рода вещами.

– Я отправил его за твоей сестрой.

– Берил снова куда-то запропастилась?

– Разумеется. Только упомяни словосочетание «коктейльная вечеринка», и она пулей вылетит за дверь.

Джордан принялся завязывать галстук дяди в форме банта.

– Берил никогда не любила вечеринок. И, между нами говоря, мне кажется, что она не самого высокого мнения о Вэйнах.

– Хм, неужели? Но они – прекрасные гости! Такие всегда придутся к месту…

– Они с Берил вечно обмениваются противными мелкими колкостями.

– Ах, ты об этом!.. Вэйны все время так общаются. Я уже привык пропускать мимо ушей их язвительные замечания.

– А ты обращал внимание, что Реджи следует за Берил по пятам, словно преданный щенок?

Хью рассмеялся:

– Когда рядом оказывается красивая женщина, Реджи каждый раз превращается в преданного щенка.

– Понятно. И совсем неудивительно, что Хелена вечно стреляет в него красноречивыми взглядами.

Джордан отстранился и окинул бабочку дяди хмурым оценивающим взглядом.

– Как выглядит?

– Думаю, так, как и должно выглядеть.

Хью посмотрел на часы:

– Пора проверить, как дела на кухне. Проследи, чтобы все было в порядке. И почему Вэйны все еще не спустились?

Словно в ответ на эти слова с лестницы донесся звук недовольных, ворчливых голосов. Леди Хелена по привычке бранила мужа.

– Кто-то же должен указать тебе на эти вещи! – делала внушение она.

– Да, и это, как всегда, ты, не так ли?

Спасаясь бегством от преследовавшей его жены, сэр Реджи влетел в кабинет. Джордану никак не удавалось найти решение давно мучившей его загадки: что же связывает эту пару, половинки которой столь очевидно не подходят друг другу? Сэр Реджи, привлекательный седовласый мужчина, возвышался над своей женой – маленькой серой мышкой. Возможно, этот странный альянс объясняло солидное наследство, перешедшее Хелене, – в конце концов, деньги наилучшим способом уравнивали любые положения.

Когда стрелки часов подползли к шести, Хью наполнил бокалы шерри и вручил их присутствующим, не забыв и о себе.

– Прежде чем нагрянет шумное полчище, – сказал он, – мне хотелось бы провозгласить тост за ваше благополучное возвращение в Париж!

Все сделали по глотку. Это походило на торжественную церемонию – последний перед отъездом вечер, проведенный в компании старых друзей.

Пришел черед Реджи поднять бокал:

– И за здешнее английское гостеприимство! Мы так его ценим!

С подъездной дороги раздался звук автомобильных шин, шуршащих по гравию. Хозяева дома и гости выглянули из окна, чтобы рассмотреть первый лимузин, оказавшийся в пределах видимости. Шофер открыл дверцу, и из машины вышла женщина лет пятидесяти. Каждый изгиб ее зрелого тела очерчивало зеленое платье, сверкавшее стеклярусом. Следом из автомобиля показался молодой человек в пурпурной шелковой рубашке, взявший женщину под руку.

– О боже, это Нина Сазерленд и ее ужасно невоспитанный сын! – пробормотала Хелена. – И какая нелегкая ее принесла?

Между тем все еще находящаяся снаружи дама в зеленом вдруг заметила стоявших в окне.

– Привет, Реджи! Хелена! – окликнула она своим низким и глухим, как фагот, голосом.

Хью поставил бокал с шерри на стол.

– Пришла пора встречать варваров, – со вздохом констатировал он и вместе с Вэйнами направился к парадному входу, чтобы приветствовать первых прибывших.

Джордан немного помедлил, чтобы осушить бокал, давая себе время приклеить на лицо улыбку и приготовиться к нескончаемым рукопожатиям. День взятия Бастилии – что за повод для вечеринки! Он одернул полы смокинга, расправил рубашку с оборками на груди и покорно поплелся к входной двери. Что ж, показушное светское мероприятие начинается!

А где же, черт побери, его сестра?

* * *

В этот самый момент объект размышлений Джордана Тэвистока во весь опор гнала лошадь по зеленому лугу. «Бедной старой Фрогги нужна разминка, – подумала Берил. – Да и мне тоже не помешает». Она наклонилась вперед, ощутив силу встречного ветра, почувствовала стремительное движение гривы Фрогги у своего лица и вдохнула этот восхитительный аромат лошадиной плоти, сладкого клевера и теплой июльской земли.

Фрогги наслаждалась этим спринтом точно так же, как и хозяйка, если не больше. Берил могла ощущать, как напрягаются мощные мускулы лошади, увеличивая скорость движения. «Фрогги – демон, как и я!» – пронеслось в голове Берил, и она неожиданно разразилась громким смехом – тем самым диким, безудержным смехом, который всегда заставлял бедного дядю Хью съеживаться от испуга. Но здесь, среди этих бескрайних лугов, Берил могла смеяться, как невоспитанная, распущенная женщина, зная, что никто ее не услышит. Ах, если бы только она могла скакать вот так, как одержимая, целую вечность! Увы, препятствия и стены, казалось, возникали на ее жизненном пути повсюду. Это были преграды разума, сердца. Берил пришпорила лошадь, словно резко возросшая скорость могла позволить ей спастись от всех гнавшихся по пятам бесов.

День взятия Бастилии – что за странный повод для приема? Дядя Хью обожал подобные сборища, да и Вэйны были старыми друзьями семьи, они заслужили славные проводы. Но стоило Берил взглянуть на список приглашенных, как сразу стало понятно: это будет очередное утомительное, скучное мероприятие. Ну неужели бывшие шпионы и дипломаты не могут придерживаться более увлекательного образа жизни? Она не могла представить себе Джеймса Бонда, вышедшего в отставку и теперь бесславно копающегося в своем саду.

И все же именно этим, казалось, и занимался дядя Хью днями напролет. Наиболее значимым моментом недели стало для него созревание первого гибридного томата сорта «непал» – это был самый ранний помидор за все время дядиного занятия огородничеством! Что касается его друзей, то и их Берил не могла вообразить крадущимися по опасным закоулкам Парижа или Берлина. Разве только Филиппа Сен-Пьера – возможно, он мог, у Берил получалось представить его в молодые годы. Сейчас, в шестьдесят два, Филипп все еще отличался особым шармом – этакий галльский сердцеед. И Реджи Вэйн, вероятно, обладал примечательной внешностью много лет назад. Но большинство старых коллег дяди Хью казались… как бы это сказать… несколько потрепанными.

«Я такой никогда не буду! Только не я!» Берил пустила Фрогги галопом, предоставив той полную свободу действий. Они промчались по последнему участку луга и пролетели через молодой лесок. Фрогги, уже задыхаясь, сбавила темп – перешла на рысь, а потом и на спокойный шаг. Берил остановила лошадь у каменной стены церкви. Там она спешилась и позволила Фрогги прохаживаться поблизости, не став ее привязывать.

Церковное кладбище было безлюдно, могильные плиты отбрасывали поперек лужайки длинные тени. Берил перелезла через низкую стену и прошла среди захоронений, остановившись у небольшого участка, на котором бывала так часто. Красивый строгий обелиск возвышался над двумя могилами, которые располагались совсем рядом друг с другом. Памятник не украшали причудливые узоры, на его мраморной поверхности не были вырезаны изображения очаровательных ангелов. Там значились только слова:

БЕРНАРД ТЭВИСТОК, 1930 – 1973

МЭДЛИН ТЭВИСТОК, 1934 – 1973

На Земле, как и на Небе, мы вместе.

Берил опустилась на колени среди травы и долго смотрела на место упокоения своих матери и отца. «Завтра исполнится двадцать лет, – подумала она. – Как жаль, что я не могу более четко вас вспомнить! Ваши лица, ваши улыбки…»

В памяти Берил остались лишь случайные, незначительные вещи. Запах чемоданов из кожи, ароматы маминых духов и папиной трубки. Приятный хруст бумаги, когда они с Джорданом разворачивали привезенные родителями подарки. Куклы из Франции. Музыкальные шкатулки из Италии. И еще был смех. Все время звучал смех… Сидя с закрытыми глазами, Берил вслушивалась в этот звук счастья, доносившийся и теперь, спустя двадцать лет. Отголоски ее детства не могли заглушить ни вечернее жужжание насекомых, ни бряцание сбруи Фрогги.

Церковный колокол прозвонил шесть раз. Берил моментально выпрямилась. О нет, разве уже так много времени? Она оглянулась и заметила, что тени стали еще длиннее, а Фрогги переминается у стены, выжидающе глядя на хозяйку. «О боже, – мелькнуло в голове Берил, – дядя Хью будет здорово на меня сердиться!»

Она сломя голову помчалась с кладбища и на ходу запрыгнула на спину Фрогги. В следующее мгновение они уже летели через зеленый луг – лошадь и наездница, слившиеся в единое целое. «Времени все меньше, нужно ехать кратчайшим путем», – подумала Берил, направляя Фрогги к деревьям. Это решение подразумевало прыжок через каменную стену, а потом бешеную скачку по дороге, и все же подобный выбор пути сократил бы их путь на целую милю.

Фрогги, казалось, понимала, как важно было выиграть время. Она набрала скорость и приблизилась к каменной стене с рвением бывалого участника скачек с препятствиями. Лошадь аккуратно подпрыгнула, оставив себе несколько дюймов запаса. В лицо Берил ударил мощный порыв ветра, и она почувствовала, как Фрогги воспарила вверх, а потом приземлилась по другую сторону стены. Все, самое серьезное препятствие осталось позади. Теперь нужно лишь миновать тот поворот на дороге…

Внезапно в глаза Берил ударила красная вспышка, и она услышала визг автомобильных покрышек. Испуганная громкими звуками, Фрогги будто взбесилась и резко метнулась в сторону. Этот неожиданный крен застал Берил врасплох. Она вылетела из седла и с тяжелым, глухим стуком упала на землю.

Первой реакцией Берил после того, как голова перестала кружиться, было безмерное удивление: и как это ей вообще удалось упасть, да еще и из-за такой глупости! Следующей эмоцией наездницы был страх – она боялась за Фрогги, которая вполне могла пострадать.

Вскочив, Берил поспешила к лошади, чтобы схватить ту под уздцы. Фрогги, все еще напуганная, нервно топталась на дороге. Послышался треск захлопываемой дверцы машины, и кто-то направился к ним, заставив лошадь еще больше забеспокоиться.

– Не подходите ближе! – зашипела Берил через плечо.

– Вы в порядке? – раздался взволнованный вопрос. Он был задан мужчиной с приятным баритоном. Судя по акценту, американец.

– Со мной все хорошо, – резко бросила Берил.

– А как насчет вашей лошади?

Что-то мягко бормоча своей верной Фрогги, Берил опустилась на колени и осторожно ощупала одну из ее передних ног. Судя по всему, хрупкие кости остались целыми и невредимыми.

– С ним все в порядке? – осведомился незнакомец.

– Это – она, – ответила Берил. – И, кажется, с ней все просто отлично.

– Я еще в состоянии отличить пол животного, – последовал сухой ответ. – Если, конечно, удается заметить его важнейший орган.

Сдержав улыбку, Берил выпрямилась и обернулась к мужчине. Окинув его взглядом, она отметила темные волосы, черные глаза в окружении веселых морщинок. А еще застывшую на лице ироническую усмешку, в которой искривилась его верхняя губа. Ему было, вероятно, сорок с лишним. На незнакомце был принятый для официальных церемоний галстук-бабочка, его широкие плечи впечатляюще выступали под смокингом.

– Мне очень жаль, что вы упали, прошу прощения, – сказал мужчина. – Полагаю, в этом виноват я.

– Поймите, это проселочная дорога! Определенно не то место, где можно ехать на такой высокой скорости. Здесь никогда нельзя точно сказать, какие каверзы таит в себе очередной поворот.

– В этом я только что убедился.

Фрогги нетерпеливо подтолкнула хозяйку. Берил погладила шею лошади, чувствуя на себе пристальный, изучающий взгляд незнакомца.

– У меня есть что-то вроде оправдания, – объяснил он. – Я основательно заплутал в этих загородных окрестностях и теперь опаздываю. Пытаюсь найти местечко под названием «Четвинд». Вы знаете, где это?

Берил в изумлении вскинула голову:

– Вы направляетесь в Четвинд? Но вы неверно выбрали дорогу!

– В самом деле?

– Вы поторопились и свернули на полмили раньше. Нужно вернуться к главной дороге и ехать по ней. Нужный поворот вы не пропустите. Это частная дорога, по обе стороны которой растут вязы – довольно высокие.

– Понял, буду ориентироваться на вязы.

Берил снова вскочила на спину Фрогги и пристально взглянула сверху вниз на незнакомца. Даже глядя на него с высоты лошади, Берил отметила, что он производит внушительное впечатление – стройный, элегантный, в смокинге… И поразительно самоуверенный – отнюдь не тот человек, которого может напугать кто-либо, даже женщина, сидящая верхом на девяти сотнях фунтов лошадиных мускулов.

– Вы уверены, что не пострадали? – спросил он. – Мне показалось, падение было весьма серьезным.

– О, я уже падала прежде, – улыбнулась в ответ Берил. – У меня крепкая голова.

Мужчина тоже расплылся в улыбке, и его ровные белые зубы блеснули в сумерках.

– Тогда мне не стоит беспокоиться, что вы впадете в ступор сегодняшним вечером?

– Если кто-то и впадет в ступор сегодня вечером, так это вы.

Он нахмурился:

– Простите?

– В ступор, вызванный скучной, бесконечной пустой болтовней. Судя по тому, куда вы направляетесь, именно такая перспектива перед вами и вырисовывается.

Рассмеявшись, Берил заставила лошадь повернуться.

– Всего доброго! – воскликнула она и, помахав незнакомцу на прощание, пустила Фрогги рысью через лес.

Когда дорога осталась позади, Берил пришло в голову, что она доберется до Четвинда раньше испугавшего ее гостя. Это заставило ее снова рассмеяться. Кто знает, может быть, День взятия Бастилии окажется гораздо интереснее, чем она ожидала. Берил пришпорила лошадь, и Фрогги тут же понеслась галопом.

* * *

Стоя у взятого напрокат автомобиля «М Джи», Ричард Вулф наблюдал за уносящейся вдаль женщиной, чьи темные волосы разметались по плечам, словно лошадиная грива. Через мгновение наездница умчалась прочь, растворилась в глубине леса. Ричард подумал о том, что даже не узнал, как ее зовут. Нужно будет спросить об этой брюнетке лорда Ловата: «Скажи-ка мне, Хью, ты знаком с черноволосой ведьмой, которая словно угорелая носится по окрестностям?» Незнакомка была одета как одна из деревенских девчонок – в поношенную рубашку и испачканные травой брюки для верховой езды, но ее манера говорить свидетельствовала об обучении в одной из лучших школ. Какое очаровательное противоречие!

Ричард сел в машину. На часах теперь было почти шесть тридцать – поездка из Лондона заняла больше времени, чем он ожидал. Черт бы побрал все эти узкие захолустные тропы! Вулф развернул машину и направился к главной дороге, на сей раз не забывая сбрасывать скорость перед поворотами. Нельзя ведь сказать, какой сюрприз может преподнести очередной коварный изгиб дороги – встречу с коровой или козой, например. Или с еще одной несущейся на лошади ведьмой.

«У меня крепкая голова», – вспомнил он и улыбнулся. И в самом деле, очень крепкая. Наездница вылетела из седла – шлеп! – и она в то же мгновение на ногах. А как самоуверенно держалась, словно Ричард не может отличить кобылу от жеребца! Да ему достаточно было бросить лишь один взгляд!

Который он, разумеется, не мог оторвать от незнакомки. Независимо от того, кем на самом деле была эта нахалка, она относилась к тому разряду женщин, на которых Ричард всегда обращал внимание: эти ее черные, цвета воронова крыла волосы, смеющиеся зеленые глаза. Она очень похожа на…

Ричард подавил в себе эту мысль, отбросив ее в трясину плохих воспоминаний. А на самом деле – настоящих кошмаров. Ужасных отголосков его первого задания, его первого провала. Тот случай оказал решающее влияние на карьеру Вулфа, заставил его никогда больше не принимать что-либо на веру, считать само собой разумеющимся. Именно так и стоило работать в этой сфере: проверять сведения, никогда не полагаться на свои источники и всегда, всегда оглядываться через плечо, каждый раз ожидая удара в спину.

Подобные мысли уже начинали изматывать Ричарда: «Возможно, мне следовало бы успокоиться, бросить все и пораньше выйти в отставку. Вести такой же тихий образ жизни, как Хью Тэвисток». Конечно, у Тэвистока были титул и состояние, делавшие его существование весьма комфортным, и все же Ричард каждый раз смеялся, представляя полного и лысеющего Хью Тэвистока в качестве графа «такого-то». «Да, мне просто нужно было угомониться и довольствоваться этими десятью акрами земли в Коннектикуте. Объявить себя графом чего-нибудь и преспокойно выращивать огурцы».

Но тогда Ричард наверняка скучал бы по своей работе – по этим восхитительным, приятно щекочущим нервы мгновениям опасности, международным состязаниям интеллектов, напоминающим хитрую игру в шахматы. Мир менялся так быстро, что день ото дня ты просто не знал, кто был твоими врагами…