Цитаты из книги «Опечатки»

Пенни за каждую идеально прочитанную страницу. Впоследствии это оказалось очень мудрой инвестицией, особенно гораздо позже, когда родители переехали в новый дом в богатом и ухоженном районе…

В детстве я не читал ради удовольствия. Чтение ассоциировалось со школой.

Мы живем в корыстном мире. Им управляют люди, имеющие дело с цифрами. Поскольку людей тоже можно пересчитать, они полагают, что люди – это цифры. Мы смиряемся с полуправдой, мы научились думать, что должны слушаться правительства, хотя на самом деле это правительство должно слушаться нас.

Дважды, когда я высказывался об Альцгеймере и эвтаназии, услужливые христиане предлагали мне рассматривать эту болезнь как дар свыше. Лично я бы предпочел коробку конфет. Возможно, в этом есть какая-то поразительно извращенная правда, потому что болезнь заставила меня взглянуть на мир по-новому, как на трусы. Если верить Честертону, в этом и есть задача фэнтези.

. Это похоже на езду на хорошей, но нервной скаковой лошади: ты понимаешь, когда она готова взять в галоп и когда нужно ее притормозить. Но даже если моя способность печатать чудесным образом ко мне вернется, я всё равно продолжу говорить вслух, потому что истории нужно рассказывать.

Первый закон цифровых систем по Пратчетту гласит, что любая достаточно сложная цифровая система ведет себя так же, как аналоговая, и генерирует собственные идеи

И что мне делать с голосом, который недавно заговорил со мной, пока я готовился к очередному интервью? Точнее, это было воспоминание о голосе, который сказал, что всё в порядке и идет так, как должно. На мгновение мир наполнился покоем. Откуда это взялось? Из меня. Из той части каждого из нас, которая заставила меня замереть в восхищении, когда я впервые услышал Spem in alium Томаса Таллиса, и ощутить восторг тогда, в феврале, когда заходящее солнце окрасило вспаханное поле в ярко-розовый. Я верю, что именно это Авраам почувствовал на горе, а Эйнштейн – когда обнаружил, что E=mc2.

Ветхий Завет я прочел примерно лет в тринадцать и был в ужасе. Через пару месяцев после этого я прочитал «Происхождение видов», слегка галлюцинируя, потому что болел в это время гриппом. Несмотря на это – или благодаря этому – мне всё показалось идеально логичным. Как только мне позволили выходить на улицу, я разыскал продолжение и сразу же понял, что Дарвину не удалось название. Если бы нашелся хороший публицист, который сказал бы, что «Восхождение человека» привлечет больше читателей, возможно, такой шумихи бы не было.

В фильме обезьяночеловек бросает в воздух кость, которая не падает. Ему повезло. Мы швыряли тысячи костей, и они все падали – часто там, где мы их не замечали, часто на головы другим людям. Вода поднимается – на этот раз буквально. Всё больше и больше людей пытаются уместиться на всё меньшем и меньшем пространстве. Мы не убиваем планету. Она восстанавливалась после куда худших катастроф. Но кости всё еще падают, и мы можем не пережить их падения. Нам пока не хватает разума. Даже без космических кораблей мораль фильма верна – так же, как была верна в том будущем. Обезьянолюдям надо научиться быть людьми. И неплохо было бы сделать это побыстрее.

Как и питекантропы, которые впервые видят палки, камни и огонь, мы часто тычем сами себя в ногу, случайно роняем камни на детей, пытаемся переспать с огнем и так далее. Нам еще нужно научиться с этим обращаться.