Под внешним налетом бравады они нервничали. Лорды напоминали овчарок, которые краем глаза увидели мир за пределами овечьего загона.

Лорд Хон всячески поддерживал их тревогу. Он намеревался использовать ее, и очень скоро. Он улыбался и улыбался.

Наконец он произнес:

– Однако, мои лорды, несмотря на принимаемые вами и заслуживающие всяческого восхищения меры, ситуация остается серьезной. Поступила информация, что из Анк-Морпорка на подмогу мятежникам прибыл самый главный из анк-морпоркских волшебников и что существует заговор по ниспровержению прекрасной, существующей ныне организации поднебесной империи и убийству императора, да живет он еще десять тысяч лет. Я делаю естественное предположение, что за всем этим стоят заморские бесы.

– Ничего об этом не знаю! – резко сказал лорд Тан.

– Мой дорогой лорд Тан, а я и не говорил, что ты должен об этом знать, – ответил лорд Хон.

– Я хотел сказать… – начал лорд Тан.

– Твоя преданность императору не подлежит сомнению, – продолжал лорд Хон с мягкостью ножа, рассекающего теплое масло. – Правда заключается в том, что почти наверняка этим людям помогает кто-то высокопоставленный, однако нет абсолютно никаких причин подозревать, что это ты.

– Надеюсь, что нет!

– Воистину это так.

Лорд Фан и Максвини слегка отодвинулись от лорда Тана.

– Ума не приложу, как же это случилось? – начал лорд Фан. – Конечно, нельзя отрицать, иногда находятся безумцы, которые уходят туда, за Великую Стену. Однако допускать, чтобы они возвращались…

– Увы, предыдущему великому визирю не чужды были порой некоторые причуды, – откликнулся лорд Хон. – Он считал, что будет интересно узнать, какие сведения принесут такие «возвращенцы».

– Сведения? – воскликнул лорд Фан. – Этот город… Анк… Мор… Пок – сущая мерзость! Чистой воды анархия! Там, судя по всему, вообще нет традиций дворянства, и тамошнее общество представляет собой просто-напросто термитник! Было бы лучше для нас, мои лорды, если бы этот город был вообще стерт с лица Диска!

– Очень мудрый и проницательный комментарий, лорд Фан, – кивнул лорд Хон. Тем временем какая-то его часть каталась по полу от смеха. – Я прослежу, чтобы к покоям императора приставили дополнительную стражу. Мы не пустим беду на порог.

Он внимательно разглядывал лордов, которые внимательно разглядывали его. «Они считают, что я хочу править империей, – думал он. – Так что все они – за исключением лорда Тана, соратника мятежников, каковым он неминуемо окажется, – пытаются сейчас вычислить, как обратить это в свою пользу…»

Распустив собрание, лорд Хон вернулся в свои покои.

Считалось безусловным фактом, что призраки и демоны, обитающие за пределами Великой Стены, не имеют никакого понятия о культуре и тем более слыхом не слыхивали о книгах. Поэтому обладание всякими официально не существующими объектами каралось смертной казнью. С конфискацией.

Лорд Хон собрал изрядную библиотеку. Он даже раздобыл карты.

И не просто карты. В комнате с зеркалом до потолка он держал ящичек, всегда запертый…

Не сейчас. Позже…

Анк-Морпорк. Само название искушало и манило.

Все, что надо, это один год. Ужасающее пугало мятежа позволит ему выковать такую военную мощь, о который не мечтал даже самый безумный император. А потом будет совершенно естественным построить флот и отправить его вершить расправу над заморскими демонами. Спасибо тебе, лорд Фан. Твой призыв будет подхвачен и поддержан.

И какая разница, кто император?! Пускай империя будет дополнительным призом, который он получит позже – так, походя. А сейчас ему нужен Анк-Морпорк с его деловитыми гномами и достижениями, прежде всего техническими. Взять, к примеру, тех же Лающих Псов. Добрая половина из них взорвались. А все потому, что их отлили по неточным чертежам. Задумка была правильной, но реализация – поистине смертоносной. Не только для врага, но и для всех тех, кто стоял поблизости от Лающего Пса.

Зато, когда лорд Хон взглянул на эту проблему под анк-морпоркским углом зрения, глаза его словно бы открылись. Какое разумное устройство общества, а ведь и действительно, лучше поручить работу благородного пушкодела какому-нибудь крестьянину, хорошо разбирающемуся в металлах и взрывчатых веществах, нежели чиновнику, который получил самую высокую оценку на экзамене, где требовалось написать стих о железе. В Анк-Морпорке люди делают вещи.

Вот он идет как хозяин по Брод-авеню, вот пробует пироги прославленного Себя-Режу-Без-Ножа Достабля. А вот играет в шахматы с лордом Витинари. Кстати, надо будет не забыть оставить ему хотя бы одну руку, иначе последняя мечта так и не осуществится.

Лорда Хона трясло от возбуждения. Да, да… сейчас. Пальцы потянулись к секретному ключику на цепочке, который висел у него на шее.

Это была почти и не тропинка вовсе. Ее бы даже кролики не заметили, протрусив спокойно мимо. Сплошная отвесная скала – и вдруг в ней возникает узенькая, незаметная щелочка.

Ну а дальше вам оставалось только двигаться вперед. Расселина открывалась в длинную лощину с несколькими естественными пещерами, ошметками травы и ручейком.

И с шайкой Коэна. Разве что он называл ее Ордой. Орда сидела на солнышке и жаловалась, что нынче уже не так тепло, как раньше.

– Эй, парни, я вернулся, – произнес Коэн.

– А ты уходил, что ли?

– Чиво? Чивоонгрит?

– ВЕРНУЛСЯ, говорит.

– Обулся? Во что?

Гордо улыбаясь, Коэн посмотре на Ринсвинда.

– Вот, привел с собой, – сообщил он. – Как я уже говорил, в наше время трудно работать в одиночку.

– Э-э… – протянул Ринсвинд, понаблюдав некоторое время за пасторальной сценой. – А есть среди них кто-нибудь, кому меньше восьмидесяти?

– Конечно. Эй, Малыш Вилли, покажись-ка, – позвал Коэн.

Из небольшой кучки стариков поднялся скрюченный человечек с явными признаками обезвоживания и лишь слегка менее морщинистый, чем остальные. Особенно бросались в глаза его ноги. Он носил ботинки с чрезвычайно толстыми подошвами.

– Это чтоб ноги доставали до земли, – объяснил он.

– А в обычных ботинках они… э-э… не достают?

– Не-ка. Ортопедическая проблема. Это как… Знаешь, есть много людей, у которых одна нога короче другой? Так вот, у меня такая, понимаешь, забавная штука…

– Не говори! – воскликнул Ринсвинд. – Иногда на меня находят поразительные озарения… А у тебя обе ноги короче?

– Ну надо ж, насквозь видит. Даром что волшебник, – восхитился Малыш Вилли.

Следующего старца Ринсвинд наградил сияющей улыбкой сумасшедшего. Почти с полной уверенностью можно было утверждать, что улыбается он человеческому существу. Ведь сморщенные обезьянки обычно не передвигаются в креслах с колесиками и не носят шлемов с рожками. Существо скорчило Ринсвинду гримасу.

– А это…

– Чиво? Чиво?

– Хэмиш Стукнутый, – представил Коэн.

– Чиво? Этактоита?

– Готов поклясться, это кресло повергает врагов в ужас, – произнес Ринсвинд. – Особенно его спицы.

– Мы чуть кишки себе не надорвали, перетаскивая его через Великую Стену, – признал Коэн. – Но видел бы ты, с какой скоростью оно катается!

– Чиво?

– А это Маздам Дикий.

– И тебя в то же место, волшебник.

Поглядев на экспонат номер три, Ринсвинд просиял.

– Шикарные костыли… Просто дух захватывает! А эти надписи на них, «ЛЮБОВЬ» и «НЕНАВИСТЬ», – очень романтично.

Коэн улыбнулся горделивой улыбкой собственника.

– Маздам считался одной из самых опасных задниц в мире.

– В самом деле? Правда?

– Ты не поверишь, что может натворить простая травяная свечка.

– Обращайся, поимеем, – пообещал Маздам.

Ринсвинд сморгнул.

– Слушай, Коэн, а можно один вопрос?

Он оттащил древнего варвара в сторонку.

– Я не хочу, чтобы это выглядело так, будто я пришел мутить воду, – начал он, – но ты разве не замечаешь, все эти люди малость, как бы это сказать, просроченные? Несколько, не хочу слишком сильно это подчеркивать, староватые.

– Чиво? Чивоонгрит?

– Говорит, УШИ У НАС ВАТОЙ ЗАЛОЖЕНЫ!

– Чиво?

– О чем это ты? В них сконцентрировано почти пятьсот лет героического варварского опыта! – удивился Коэн.

– Пятьсот лет бойцового опыта – это, конечно, хорошо, – согласился Ринсвинд. – Очень хорошо. Но было бы неплохо, если бы он распределялся не на двух-трех человек, а чуточку побольше. Ну каких боевых действий можно от них ждать? Что они будут падать на противника?

– Ты не прав. – Коэн указал на человечка бренного вида, который не отрываясь смотрел на большой чурбан из тика. – Взгляни-ка на старика Калеба-Потрошителя. Видишь? Голыми руками прикончил больше четырехсот человек. Сейчас ему восемьдесят пять. Только пыль смахнуть – и цены ему не будет!

– Какого черта он делает?

– Понимаешь ли, они ведь знают, что скоро им предстоит рукопашная. Рукопашная – это большое дело, славное дело, ведь людям здесь запрещено носить оружие, так что у большинства оружия не будет. Поэтому Калеб освежает в памяти некоторые приемы. Видишь тиковый чурбан? Поразительно, что Калеб способен сотворить с такой штукой. Он сначала издает леденящий душу вопль, а потом…

– Коэн, они все глубокие старики.

– Они сливки варварского сообщества!

Ринсвинд устало вздохнул.

– Коэн, они уже сыр. Зачем ты их тащил сюда?

– Они помогут мне кое-что украсть.

– Что? Какую-нибудь драгоценность?

– Так, кое-что, – буркнул Коэн. – Из Гункунга.

– В самом деле? А в Гункунге, наверное, большое население?

– Около полумиллиона.

– И уж конечно, полно стражников?

– Я слышал, тысяч около сорока. А если считать все их армии, то на три четверти миллиона потянет.

– Понятно. И значит, ты с полудюжиной этих ископаемых…

– Это Серебряная Орда, – не без гордости произнес Коэн.

– Кто-кто?

– Так их зовут. В нашем деле имя не последняя штука. Серебряная Орда.

Ринсвинд оглянулся. Некоторые сереброордынцы пригрелись на солнышке и задремали.

– Серебряная Орда… – протянул он. – Отлично. То есть по цвету их волос. То есть у кого есть волосы. Значит, с этими… с этой Серебряной Ордой ты намерен ворваться в город, поубивать стражников и обчистить сокровищницу?

– Ага, вроде того, – кивнул Коэн. – Само собой, всю стражу убивать не понадобится…

– В самом деле?

– Жалко времени.

– Ну да, разумеется, надо оставить занятие на завтра.

– Я к тому, что они там будут заняты, революцией и всем прочим.

– Так у них там еще и революция? О боги.

– Говорят, кое-кто видел знамения, – сказал Коэн. – А еще говорят…

– Знамения, революция… А живут-то они когда? – удивился Ринсвинд.

– Мой тебе совет – оставайся с нами, – сказал Чингиз Коэн. – Рядом с нами тебе ничто не угрожает.

– О, вот в этом-то я как раз и не уверен, – оскалился в жуткой ухмылке Ринсвинд. – Совсем не уверен.

«Когда я один, – добавил он про себя, – со мной случаются только обычные ужасы».

Коэн пожал плечами и оглядел полянку. Его взгляд упал на фигуру худого, сухонького человечка. Тот сидел немного в стороне от остальных и читал какую-то книжку. Лицо Коэна просветлело.

– Ты только посмотри на него, – благодушно-покровительственно, словно говоря о собаке, научившейся новым фокусам, сказал он. – Вечно сидит, уткнувшись в книжку. – Он повысил голос. – Эй, Проф! Иди-ка сюда, объясни волшебнику, как добраться до Гункунга.

Он вновь повернулся к Ринсвинду.

– Проф расскажет тебе все, что ты хочешь знать, потому что он знает все. Я тебя оставляю с ним, а мне надо поговорить со Стариком Винсентом. – Он махнул рукой, словно отгоняя какую-то мысль. – Не то чтобы у него какие-то проблемы, – с вызовом сказал он. – Так, память немного сдает. Из-за этого по дороге сюда он заварил небольшую кашу. Я все твержу ему: Винсент, говорю, насилуют женщин, а поджигают дома…

– Насилуют? – не понял Ринсвинд. – Что-то тут…

– Ему восемьдесят семь, – перебил Коэн. – Только не вздумай пойти и грубо разрушить невинные стариковские мечтания.

Проф оказался высоким, похожим на палку человеком с дружелюбно-рассеянным выражением лица и легкой бахромой белых как снег волос, благодаря которым сверху он очень напоминал ромашку. Его облик определенно не соответствовал общим представлениям о кровожадном разбойнике – даже несмотря на то, что одет он был в слегка великоватую кольчугу, а со спины у него, закрепленные ремнями, свисали огромные ножны. Меча в них, впрочем, не было. Вместо меча из ножен торчали разнообразных размеров свитки и кисти. Кольчужная рубаха Профа была снабжена нагрудным кармашком. Из кармашка выглядывали цветные карандаши в кожаном чехольчике.