Противостояние

Вспомнив свой разговор с Эукариотами и всю свою последующую жизнь среди них, мне хотелось как можно быстрее поделиться этими воспоминаниями и предупредить человечество о том, куда оно движется. Хотелось всё выплеснуть из себя, закричать на весь мир… но вся эта реальность с какими-то конкурирующими медийщиками, захватившими власть, женоподобными продюсерами, контрактами, шпионами, разговаривающими языком Достоевского, но скорее в каком-то кафкианском романе…

…Вполне реально замаячила впереди перспектива стать этаким экспонатом, которого будут показывать публике для её увеселения. Кому я буду это всё говорить!? И даже если мне дадут слово, кто его услышит и как воспримет?!

Постепенно в комнате становилось всё светлее и светлее, создавалось ощущение восхода солнца, приятного летнего утра – даже птицы защебетали где-то приглушённо. Ещё через некоторое время в палату зашла Сирена, с другим цветом волос – в этот раз пепельным, но в той же одежде и с тем же запахом – она, конечно, очень сексуальна. Жаль, что лесбиянка.

– Kak chustvie?^[25]

– Отличное чувствие, – я даже улыбнулся ей, пряча диск под подушку.

– Wou! Pryam krasavec iz retro-filmav.^[26] Она тоже улыбалась во весь рот.

– Да ты что! Меня уже закончили омолаживать?

– Yes! Glyante.^[27]

Я с трудом встал с постели и, хромая, подошёл к зеркалу. И почему они ничего не делают с моими ногами? На меня смотрел чувак явно из голливудских фильмов. Какой-то прям Шон Коннери с аккуратной седоватой бородкой.

– Я тебе нравлюсь, Сирена?

– Vi snova? Ya je gavarila.^[28]

– Помню-помню. Но, может, тебе просто не попадался нормальный мужик до сих пор? – Я вспомнил этого Минха и попробовал посмотреть на неё максимально брутально.

– Eta ge-ne-ti-ka!

Очередной урок из школьной программы вспомнила.

– Что значит – ге-не-ти-ка? Мама – тоже лесбиянка?! – Я спросил с иронией, но даже не был готов к ответу.

– Obi mami. U menya ne bilo papi – minya rajali i vaspityvali MAMI!^[29]

На какое-то время у меня пропал дар речи. С одной стороны, я не понимал, как это возможно, с другой стороны, догадывался, что медицина явно за 100 лет продвинулась, но… Было ещё кое-что…

Я с ужасом стал понимать, насколько положение ухудшилось с тех пор, как я заснул в окружении своих монахов, чтобы победить смерть… Эукариоты были правы – человечество сошло с ума. Оно реально отменило все существовавшие миллионы лет условия естественного отбора. И продолжает отменять – будто остановиться не может. Будто наш мозг подхватил какой-то вирус, чья задача повернуть движение эволюции вспять…

– Сирена, а вы со своей девушкой… или кто она тебе, парень? Ну не важно. Вы тоже собираетесь завести детей?

– Kanechna.

– И как это будет происходить… ммм… технически?

– Medicina v nashi dni mojet vse!^[30]

Снова то же отвращение на слово «медицина», но теперь я уже понимал причину.

– И много вас таких? Генетических?

– Pachti 20 procentov, esli schitat’ escho gomov.^[31] С гордостью какой-то говорит даже.

– Многовато… Послушай, Сирена, ну а вдруг так случится – ну, комета упадёт какая-нибудь… взорвётся… ну, там, ядерная зима и так далее…

– И чта?

– Ну, как, чта? Человечество погрузится в хаос. Цивилизация закончится. Все мы, выжившие, станем бродить в поисках консервов, отбиваться от мутантов и так далее…

– Иии?

– Иии меня интересует только одно – как, вы, двадцать процентов, будете размножаться без «ми-ди-цины»?

У неё вдруг неожиданно расширились глаза, она несколько раз нервно помахала своими огромными ресницами и вдруг – заплакала… Развернулась и стала всхлипывать, прикрыв глаза руками… Интересно, подумал я, а у них во время плача линзы без помех работают?

Вот и довёл бедную девушку. Она даже после моего нападения так не переживала. Подошёл к ней сзади, приобнял за плечи и стал утешать, слегка поглаживая… потом подвёл к своей койке и положил лицом вниз. Её кротость, ранимость нежной души возбудили меня ещё больше, чем прежняя первобытная женственность.

Второй наш с нею раз был уже не таким суетливым и яростным. Кажется, я даже смог доставить и ей немного удовольствия. Когда она вставала и уходила прочищать своё влагалище, не было никаких упрёков, никаких презрительных взглядов. Уходя, она даже спросила, не проголодался ли я. Конечно проголодался!

Сирена нажала на браслет, и в стене образовался столик с подносом, на котором лежала самая обыкновенная деревенская еда, но только всё самое свежее и без малейших изъянов. Идеальный помидор, огурец, идеальное яйцо, идеальный творог и стакан идеального молока.

– У меня с лактозой проблемы. Непереносимость.

– Uje net neperenasimasti.^[32]

Мне кажется или она действительно улыбается как-то иначе, теплее?

Когда я заканчивал завтрак, зашли Горлов и Алина. Они были такими потрясающими, то есть выглядели как идеальная пара двух лучших особей человечества. Я тут же подумал, что у них – отношения.

– Ну-с, милостив… ой, простите, забываюсь… Давайте посмотрим на вас. Вы-то уже себя видели?

– Видел.

– И как вам?

– Ничё так. А вам? – И посмотрел на Алину.

– Ви – маи сами лубими проджект. Ета била слажнее, чем абична – ваш возраст и то, чта с вами есчо никто не работал.

Во что превратился наш язык, если уже наши врачи говорят как экспаты.

Горлов и Алина достаточно долго осматривали меня, просвечивая разными лучами, трогали себя за всё, что только можно: кольца, браслеты, кулоны и серьги. Они расфокусировывались и снова «возвращались» в реальность. Я вертелся у них перед глазами сперва в пижаме, потом и без неё, а они говорили на каком-то совершенно непонятном, птичьем языке. Под конец осмотра зашёл Минх с папкой в руках, поздоровался и попросил у них отчёта. Опять просвечивание, потом какие-то графики на стенах… я старался что-то понять хотя бы по его мимике. Но он, кажется, не был ни удивлён, ни раздосадован. Вроде всё шло так, как он запланировал. Поэтому и я успокоился. Потом доктора ушли, и мы остались с ним наедине.

– Ну, каак вы?

– Вашими молитвами.

– Вижу, Вы тут асвоились, дараагуша.

Убил бы этого педика, как он бесит!

– Доктаара гаварят как минимум о двух эякуляциях с мамента праабуждения, извините канечна. Нравится Сиреночкаа?

Я почему-то покраснел – скорее от неожиданности, когда нечто интимное вдруг стало публичным и у тебя так просто и в лоб спрашивают об этом.

– А тебе, как будто нет!

Вот щас – то мы и узнаем истину.

– Мне лична нравятся… эммм… другие, скаажем, особи. На Сирену я смотрю скорее каак профессионал: наасколько харашо ана смотрится в каадре, телегеничность, дикция. Да и паатом – она настоящая в этих своих спаантанных эмоциях.

– Угу? А какие такие другие особи? Мужики что ли?

Я пригляделся в область шеи и заметил татушку ровно в том же месте, что и у Сирены, только в круг там был вписан простой треугольник.

– Паачти. Но это не саавсем тема нашего с вами разговора.

Что-то мы вдруг сразу такие деловые стали, засмущались…

– Враачи гаварят, что вы вполне здааровы, а я вижу, что и внешне вы теперь – настоящий телегерой. Пришло время показать вас нашей уваажаемой публике. Паверьте, аана уже заждалась.

– А ничё, что я хромаю немного?

– Это ни сложнаа исправить. Немного физиотерапии – тренажёрный зал, саатветствующее питание… Но… извините, великаадушно, толька после первого интервью.

– Почему?

– Должен же быть у вас хоть каакой-то дефект. 126 лет – эта серьёзна. И зритель нам просто не паверит, если выйдет такой бодренький паацан. Ну, саглааситесь…

– Вы и это просчитали? Деловые!

– Мелочей в нашем бизнесе не бывает, дараагой вы мой.

Сегодня он не был многословным, чувствовалось, что передо мной деловой человек, каждая минута которого стоит больше, чем моя жизнь.

– Гаатовы прочесть договор?

– Готов-то готов, но только не уверен, что пойму там что-то.

– Не уверены? Я саагласен – там много всиво такова, что даже я не панимаю… термины, ссылки на зааконы… но! К дагаавору имеется прилажение с камментариями на паанятном вам языке. Это приложение вы и паадписываете. Мы всё-всё учли. Даавайте я научу вас пользоваться этой штукенцей.

Он открыл папку и передал мне её в руки.

В папке не было никаких бумаг – но через секунду над поверхностью появилась проекция с невероятной чёткостью. Передо мной была стопка листов бумаги, которую Минх стал листать, двигая пальцем в воздухе. Также в воздухе висело некое меню с кнопочками.

– Ну, вот как-то так примерна. Не хаател бы вас торопить, любезнейший, но у нас асталось не так много времеени. Если вазникнут какие-то вопросы, нажмёте вот на эту кнопку… паявится всплывающее меню – выберете вот этаат пунктик, и прямо перед ваами ваазникнет экранчик связи с наашим юристом. Его зовут Иван Иванович. А вот и он, наш уважаемый юрист. Прива, Иваныч!

Почти весь экран заполнило собой лицо абсолютно лысого человека в очках роговой оправы – явно для понта, ведь, наверняка, они все эти банальные проблемы со зрением решили. А это имя «Иван Иваныч» – ну прям такая явная попытка вызвать у меня доверие.

– Не прива, а добрый день, уважаемые дамы и господа. Я вчера весь день изучал различные речевые обороты двадцатого века, в том числе и по фильмам детективного жанра… с адвокатами, разумеется, с их выступлениями в суде.

Смеётся… ещё один клоун.

– Здрасьте.

– Окей, Док, да связи. Если что, вы наашему пациенту всё-всё расскаажете, ни чего не таите. Лёгким нажатием на виртуальную кнопочку, он его вырубил.

– Ну-с, теперь наам всё панятно? Ваапросы есть?

– А в сеть можно выйти?

У него появилось крайне озабоченное выражение лица.

– Вам в сеть низя. У наас любой законный выхад строга-строга персонализироваан и прааходит под контролем медийной каампании и службы госбезопасности. Жизнь в этом плане сильна изменилась за сто лет.

Затем его лицо прояснилось, как будто солнышко вышло из-за туч.

– Но, каагда падпишите каантракт, у вас паявится свой персональный Бот, а чирез ниво – безлимитный аккаунт до самава каанца вашей жизни.

Явно не хотят, чтобы я общался с внешним миром, хитрецы.

– Доступ в интернет – эта сейчас срадни загранпаспорту. Каашмар, адним словам.

Читая пункты договора, составленные вычурным юридическим языком, я невольно отвлекался и думал о своих перспективах. Будучи китайским миллионером, я смогу, видимо, сам диктовать этим медийщикам свои условия. Я могу оплатить свой аккаунт для выхода в интернет, могу нанять адвоката, могу купить эфирное время… Или не могу? Как он там сказал? «Ничто не сравнится по ценности с лишним пунктом рейтинга». В конце концов, я смогу донести до людей послание Эукариотов – почему-то мне это сейчас казалось чуть ли не смыслом жизни.

Чтобы вызвать адвоката, я нажал соответствующую кнопку. Сперва была видна лишь часть его кабинета – это не был какой-то ожидаемый футуристический дизайн. Обычная, стереотипная библиотека – тёмное коричневое дерево с корешками толстых томов книг. Только спинка кресла указывала на то, что я находился в другом веке – сложно описать этот материал, учитывая несовместимость его кажущейся полупрозрачной лёгкости и прочности, эргономичности, экологичности. Я просто обожал трогать эти новые для меня поверхности или пожирать их глазами, пытаясь представить, каковы они на ощупь. Адвокат, наконец, подошёл и сел в кресло, приятно улыбаясь.

– Появились вопросы?

– Да, появились. Иваныч, скажи, сколько зарабатывают юристы в ваше время?

– Ха-ха. Но, это же не имеет никакого отношения к договору.

– Да. Не имеет. Ну и что? Может, мне просто поболтать захотелось о жизни. Кем мне быть? Какой путь выбрать?

– Хотите примерить на себя костюм адвоката?

– Да не обязательно. Просто нужна какая-то точка отчёта.

– Хорошо. Скажу так: средний годовой доход нашего брата – 60 тысяч юаней в год. Хотя, есть, разумеется, и звёзды с гонорарами гораздо большими.

– Понятно. Бот с ними со звёздами, а врачи, сколько средние зарабатывают?

– Так вы бы у них и спросили. Их же сейчас вокруг вас должно быть предостаточно бродит.

Ха-ха… – юморист, хренов.

– Спросил бы, но им же не платят за консультации. Правильно? Я вот ещё и про продюсеров хотел узнать. Это ведь, наверняка, высшая каста какая-то. У них, по идее, суммы должны на порядок от ваших отличаться…

– Да нет. Это вы загнули. Больше, чем мы? Да! Но не на порядок уж точна.

…Сработало.

– Так сколько – 100 тыс., 150?

– Ну да… что-то типа этого.

– Скажи, Иваныч, а если бы некий клиент предложил бы тебе данную сумму, ты смог бы бросить все свои дела и заняться только его проблемами?

– Возможно… – что-то он напрягся… и улыбаться перестал.

– Иван Иваныч, – я глубоко вдохнул, – не буду ходить вокруг да около. У меня к тебе вполне конкретное предложение – вытащи меня отсюда и помоги встать на ноги. А я тебя заплачу – у меня земля есть на окраине Москвы.

Он даже не успел ответить, только рот открыл – связь мгновенно разорвалась.