Они с Джен переглянулись, кивнув друг другу.

Кинжал. Огненная магия. Все в порядке. Придает сил.

Шкатулка. А вот это совсем плохо: портал-ловушка. К этому прикасаться точно не стоит.

Все трое переглянулись.

Они научились общаться без слов. Чем дальше учились, тем легче им это давалось. Вот и сейчас – она сверила результаты свои с подругами, и обе ей сказали: «Беги скорее, чего ты ждешь?».

– Вы уже готовы? – удивился преподаватель.

– И куда это мы так спешим, а? – зашипела Рина.

– Студентка, – холодно посмотрел на нее артефактор, – еще одно замечание не по делу, и вы будете удалены с занятия.

– Простите.

– Берите артефакты и идите сюда, – распорядился магистр Лисс.

Шарль, повинуясь интуиции, взяла сначала три годных артефакта – кинжал, кубок и перстень. А потом, очень аккуратно, по одному перенесла на стол преподавателя те два, что ее смутили. Шкатулку и табличку.

– Отлично! – улыбнулся ей преподаватель. – Вы свободны.

* * *

Магистр Диггори дар Рийс сладко спал перед камином, крепко обнимая расшитую шелковую подушечку. Ту самую, с кисточками, что когда-то пытался вырвать у нее из рук. Девушка улыбнулась. Это было… так неожиданно и так… трогательно. Поддавшись искушению, Шарль опустилась на ковер. Провела кончиками пальцев по щеке. Какая… холодная. Словно магистр спал в сугробе.

Рапи поднялась, обошла гостиную и, не найдя одеяла, открыла дверь в спальню. Ощущение было таким, будто сюда никто никогда не заходил. Холодно. Пусто. Странно…

Девушка вздохнула. Сдернула покрывало, схватила одеяло и бегом бросилась обратно. В гостиную.

Магистр дар Рийс совсем замерз. Шарль закутала мужчину в одеяло. И тихонько вышла, прикрыв за собой дверь.

* * *

Джен вслед за Шарль получила «отлично с отличием» и выскочила в коридор. Рапи уже не было – унеслась на занятие по магии огня с магистром Рийсом. У Ивы проблем с артефактами быть не должно, она успела помочь и отправить подруге паучка с извещением о том, что девушки встретятся вечером.

А сейчас – много дел. Очень. И первым пунктом – башня профессора Дин.

Длинный хвост вязаной шали исчез за шкафом. Профессор на правах гостеприимной хозяйки отправилась наконец за своим знаменитым киселем.

– Чай. Ну Чай!

Пакетик с лимонными пирожными, перевязанный ярко-зеленой ленточкой, стоял нетронутым. Опоссум потянулся, зевнул, почесал ухо задней лапкой. Понюхал пакетик. Посмотрел девушке в глаза и, отвернувшись, сделал вид, что спит.

– Чай, миленький. Я виновата, я знаю. Очень-очень виновата перед тобой! Ну прости меня, дуру. Чай, пожалуйста!

Зверек не шелохнулся. Джен поняла, что ничего не выйдет, и с тяжелым вздохом потянулась к пакетику. Придется отдать его Дин. Чай не примет. Он никогда ее не простит.

Крыс успел первым. Схватил пирожные и, поставив добычу за спину, на безопасное расстояние, уставился на девочку.

– Просто хочу понять, Ярборро. Неужели способность метко кидать эти демоновы кинжалы для тебя важнее жизни друзей?

– Нет! Чай! Конечно же, нет.

Недоверчивое шуршание обертки и снисходительно-довольное чавканье говорили о том, что опоссум все же почти сменил гнев на милость.

– Тогда зачем? Зачем ты это сделала? Одна?

– Одна – потому, что не хотела никого впутывать.

– И как? Получилось?

Если бы Джен не знала, что болотный опоссум смертельно ядовит, то наверняка догадалась бы. Настолько едко это прозвучало.

Девушка тяжело вздохнула, понимая, что она это заслужила. С минуту принцесса теребила золотой кантик на рукаве ученической мантии. Затем, будто на что-то решившись, быстро заговорила, не поднимая глаз:

– А зачем… Сама не знаю. Меня как будто что-то подталкивало. Этому было практически невозможно противостоять!

– Зов Духов… Верю. – Крыс удовлетворенно кивнул каким-то своим мыслям и задумчиво вытащил очередное пирожное.

– И потом… – Джен замялась.

– Что? – Воздушный бисквит с лимонным кремом застыл в воздухе на пути к перепачканной сахарной пудрой мордочке. – Что потом, Ярборро? Говори!

– Понимаешь, мне хотелось… Испытать, пройти. То же, что и она. Стать такой же. Я подумала… Может, мы тогда станем, наконец, ближе. Потому что мама, она… Вроде вот она – рядом. Но ее как будто нет. Понимаешь? Глупо, конечно.

– Джен…

Маленькие глазки-бусинки были полны сочувствия, но что хотел сказать опоссум, она так и не узнала, потому что появилась профессор Дин.

– А вот и кисель. Садись, девочка. Садись.

Последний кусочек исчез. Все пять пирожных аккуратно разместились в зеленом животе. Каждое – на своем месте, полный порядок! Опоссумы вообще существа очень упорядоченные. Крыс схватил маленькую чашечку и залпом выпил кисель. Еще бы! После такого количества сладкого.

У Чая была своя собственная чашечка с зеленым ободком. Наверное, профессор Дин заказала ее специально для своего любимца. С нее станется! Глаза старушки просто светились от счастья – опоссум явно шел на поправку. Затем ее ярко-синие глаза уставились на Джен.

– Простите меня, профессор. Я понимаю, что подвергла жизнь друга опасности, но…

– Только один человек называл его другом, девочка. Эмма. Твоя мама. И только Эмма ввязывалась в подобные авантюры. Ты просто очень похожа на маму, и не стоит оправдываться, хорошо?

Джен облегченно выдохнула и спрятала лицо в чашке. В отличие от чашечки Чая, остальная посуда профессора Дин была просто огромной, с очень красивым, ярким узором. Великаны подарили ей этот сервиз, что ли? Все может быть.

Никто не знал, сколько лет старейшему зельевару Академии, кто она и откуда. Может, Верховный знает? Но как-то неудобно спрашивать. Спросить у папы? Где, кстати, его носит…

– У меня, Дженни, для тебя кое-что есть, – прервала ее мысли старушка, поправляя огромную тяжелую шаль на худеньких, упрямо-несгибаемых плечах. – Вот, это тебе.

Профессор протянула Дженни какую-то карточку.

– Пропуск в библиотеку зельеваров. Конечно, в секцию ядов и запретных зелий тебя никто не пустит. До того, как ты станешь магистром. И то если выберешь кафедру Зельеварения, а я надеюсь, девочка, что так оно и будет. Во всяком случае, – синие глаза сверкнули, просканировав принцессу насквозь, – тот объем, который ты уже прочла, вполне годится для того, чтобы принять тебя в аспирантуру уже сейчас.

– Ой, Дин… Что-то… что-то мне нехорошо. Ой… ой, голова закружилась. Слабость в лапках. Пойду прилягу.

И крыс ретировался.

– Я… – Джен вспыхнула. Чай… Просто смылся! И что теперь? Как оправдываться?

– Видишь ли, – продолжала профессор, делая вид, что не замечает ни попытки крыса уйти от ответственности, ни алых ушей провинившейся студентки, – фи-ху не только очень любопытны, но и болтливы не в меру. А еще они очень любят мятные кубики шербета из «Зеленой мантии». Если запастись пакетиком – принесут что угодно. И что угодно выложат! Так что за списком прочитанной Джен Ярборро литературой я слежу. – Дин торжественно сделала глоток киселя. – Из чистого любопытства, моя дорогая, из чистого любопытства! Просто присматриваюсь, ищу себе студентов. В тебе есть… отчаянное любопытство. А без него в зельеварении делать нечего, вот что я тебе скажу!

И старушка, взяв кувшин, понесла его за шкаф.

Вязаный хвост шали-змеи удалялся медленно и величественно. Это означало, что аудиенция у королевы зельеваров окончена. Дин никогда не прощалась. Да она и не здоровалась! Просто приносила и уносила огромный кувшин с киселем.

– Чай! Чай!

Зеленая мордочка появилась довольно быстро. Крыс смотрел на девушку вполне благожелательно. Еще бы! Он сбежал, когда стало очевидно, что профессор Дин знает о ее похождениях в библиотеку. Зато теперь, по крайней мере, они квиты.

– Чай, – Джен сделала пасс, и бумажный паучок засеменил к опоссуму, – пожалуйста, достань это для меня!

Зверек лишь слегка дернул кончиком хвоста, и лист бумаги развернулся, повиснув в воздухе.

Джен знала, что болотные опоссумы – существа магические и, по причине их чудовищной ядовитости, мало изученные. Но когда коротенькая лапка поймала в воздухе крошечный золотой монокль, девушка просто потеряла дар речи.

– Так, так… Что тут у нас? Пузырек зелья правды, один гран толченого когтя граха, три грана порошка лесной болтушки и унция сушеного вештивера. – Маленькие глазки уставились на девушку сквозь толстые линзы. – А больше ты ничего не хочешь, зельевар-неудачник?!

– Почему это неудачник?

– Да потому, что я – опоссум профессора Дин и в зельеварении кое-что понимаю! Вот скажи мне, юный гений, что именно ты собираешься со всем этим делать? Просто поделись, пока никого не отправила на тот свет. Сдается мне, ничего не подозревающая жертва этого убийственного эксперимента уже обречена?

– Мне… Мне нужно кое-что выведать у хозяйки Марты. Зелье правды – безвредно. И для людей, и для магов, и для демонов! Так мама сказала. Лесная болтушка – не ядовитый гриб. Его не едят, потому что он жесткий и безвкусный, а не из-за боязни отравиться. Зато имеет свойство развязывать язык. Боевики сначала этим пользовались, но потом выяснили, что болтливость эта связана с желанием приукрасить и добытые сведения очень далеки от реальности. Вот я и подумала, если соединить…

– …зелье правды и болтушку, то получится… Правдивая болтовня?

– Ну да.

– Коготь граха усиливает уже имеющиеся свойства и блокирует магическое зрение. Умно, Ярборро, умно. Марта – человек, она и так ничего не заметит. Но мало ли – маг какой заглянет, ты и подстраховалась. Так, а вештивер тебе, позволь спросить, зачем?

– Болтушка не горчит, но, если попадает в горячий напиток, появляется своеобразный запах.

– А вештивер блокирует запахи. Гений! Нет, Ярборро, правда! Мне даже интересно, что у тебя получится, честное слово! Но учти, если со сладкой выпечкой Академии что-то случится, я тебе этого не прощу!

– Так ты мне все это достанешь?

– Горячий шоколад из «Зеленой мантии», пакетик печенья с цукатами и клятвенное обещание с твоей стороны никогда ни во что не влезать, не посоветовавшись со мной!

– Идет! Обещаю! – Джен уже развернулась, чтобы уйти, когда услышала у себя за спиной шепот опоссума:

– Уже пробовала, Ярборро?

– Пробовала что?

– Как что? Кинжалы.

– Н-нет. Пока еще нет.

– Нет?! Пока еще нет?! Ты что, даже не пыталась проверить? Это после того, как мы все чуть… Нет, ну ты… Какая же ты… Ярборро!

– Знаешь, я как-то даже об этом забыла. Столько всего навалилось.

– Не оправдывайся, золотоволосая ты моя! Я, в общем-то, и не сомневался, что твоя глупость ничем не закончится! Дуй в «Зеленую мантию» за шоколадом, встречаемся через час.

* * *

Ива шла по коридору Академии, низко опустив голову. «Отлично с отличием» по артефактике – это, конечно же, повод для радости, но… Но почему-то ей было грустно.

Шарль унеслась на занятие с магистром Рийсом. Было бы чудесно, если бы у них что-то получилось. Шарль красавица. И потом, она все-таки герцогиня, хоть и не любит об этом говорить.

Джен тоже исчезла, и это наверняка связано с Лоррианом. Ива искренне переживала за нее. Трудно, наверное, влюбиться в демона. Наверняка ее отец этого не одобрит. Да и сами демоны – какие они? Мало ли. Хотя…

Ярборро – принцесса, Лорриан – принц. А принцы обычно женятся на принцессах, и вместе они улетают, не помня себя от счастья, в синее-синее небо на спине золотого граха. Как в сказках.

– Это только в сказках! А в жизни – так…

– Петр, я же сказала, что подумаю! Перестань.

Ива встала как вкопанная. Она случайно набрела на Петра с сокурсницей. Курносая, тихая, с волосами цвета коры алояблони. Эрика, кажется. И раскрасневшийся Петр. Неужели она когда-то действительно была им увлечена? Сейчас казалось, это было не с ней.

Кивнув парочке, девушка ускорила шаг, еще ниже опустив голову. Настроение испортилось окончательно. Она вдруг осознала, что пытается думать о ком угодно, лишь бы не вспоминать магистра Корри дар Албертона, преподавателя по физической и боевой подготовке и их куратора.

Зеленые глаза, красиво очерченные губы, мягкие каштановые локоны, идеально сложенное, подтянутое тело… Нет, это уже никуда не годится! Кто он – и кто она? Она – простушка. Деревенский парень, пробившийся в Академию, – вот ее счастье. Но она его упустила из-за своей гордости.

Она влюбилась в магистра. В куратора! В мечту всей женской половины Академии Ронна. Ива, Ива, ты не принцесса и не герцогиня. Хватит мечтать! Этого не будет. Никогда.

Он, наверное, не знает, как с ней и разговаривать-то. Она ж половину слов не понимает на лекциях! Взять хотя бы политологию…

Задумавшись, девушка уткнулась носом в черный шелк.

– Ива, что-то случилось?

Чьи-то руки обняли ее за плечи. Мягкий, вкрадчивый голос. Только у одного человека такой красивый голос. Этот голос она узнает из тысячи. Голос… магистра дар Албертона!

– Я… я…

Ива вспыхнула, не зная, что сказать и куда себя деть.

Магистр бережно отодвинул ее от себя. Медленно убрал руки, будто боялся, что без его поддержки девушка упадет. Убедившись, что все в порядке, мужчина улыбнулся и извлек из-под мантии огромную книгу.

– Ивонна… Это вам!

Книга была очень тяжелой.

Девушка опустила глаза. «Историко-политологический словарь юного мага». Золотые буквы расплылись в бесформенное пятно. На потрепанную временем обложку что-то капнуло. Студентка прижала книгу к груди и, проговорив слова благодарности, убежала.

* * *

Джен шла, сжимая под мантией пузырек. Спасибо Чаю: и ингредиенты добыл, и в лабораторию, где не было никого, зато было все необходимое, провел.

Девушка варила зелье первый раз. Крыс, правда, подсказывал. Уж он-то тысячу раз видел, как колдует сама профессор Дин! Было очень страшно, но она решила, что рискнет. Ради Шарль.

Они подруги, и ей просто необходимо выяснить, как к ней относится магистр Рийс. Марта должна знать, ведь она его сестра! Если у девушки нет шансов, она найдет в себе силы и признается Шарль.

Лорени подбадривающе зазвенел. Это придало уверенности, и Джен вошла в столовую.

* * *

Корвин застыл на месте, беспомощно глядя перед собой. Ивонна убежала. Что-то пошло не так. Но что? Что не так?

Первый раз в жизни он сделал девушке подарок. Никогда раньше у него не было такого желания. Да этого и не требовалось, если честно. Сладкий сон студенток Академии слишком привык к тому, что лучший подарок для любой девушки – он сам.

Зачем он вообще ввязался в этот щедрый, но неуместный порыв? Может, стоило объяснить, что эта энциклопедия – частичка его детства? Детства, в котором его окружали щедро оплаченные, тщательно подобранные чужие люди? Где не было никого, кто бы его по-настоящему любил. Ни отца, ни матери. Им обоим мальчик оказался не нужен.

Книгу подарил ученик отца, Диггори дар Рийс. Маг завез деньги и остался на целую неделю. Помогал справиться со стихиями, которые полезли все. Разом. А потом, уезжая, оставил вот эту энциклопедию. И сказал:

– До встречи в Ронне. Уверен, ты будешь сильнейшим.

Эти слова были самым чудесным, что случалось с ним за все детство! Они жили внутри, согревая и подбадривая, пока он, наконец, не вырос большим и сильным магом.

Боль уже не была огромным чудовищем, которое пыталось проглотить малыша целиком. Она превратилась в ручного монстра. Не выше пояса. Тварь послушно семенила за магистром и даже знала команды «Сидеть» и «Молчать».

Может, Ивонна подумала, что он не от чистого сердца, а с намеком? Но…

– Магистр дар Албертон!

Лицо куратора стало еще несчастнее, чем было до этого.

Демоны… Только этого ему сейчас не хватало! Что ж за день-то сегодня такой…

– Да, Рина. Чем обязан?

– А у нас завтра будет факультатив по боевой подготовке? – И Рина изобразила то, что, должно быть, считала игрой глазами.

– Завтра пятница, – нахмурился магистр. – Занятие стоит в расписании.

Он скупо кивнул, давая понять настырной девице, что разговор закончен. И поспешил туда, где не было студенток. В преподавательскую столовую. К Марте.

– Корри! – радостно окликнул его Томас дар Кавендиш. – Как я рад тебя видеть!

– Том, где ты пропадал всю неделю?

Магистр дар Албертон резко развернулся. И замер.

За столом сидела демоница. Смуглая кожа. Смоляные кудри. Рожки. И хвост, обнимающий ногу Кавендиша.

– Что?..

Корри на миг подумал, что аспиранты с кафедры Зельеварения опять активизировались.

В прошлом году дело было… Он довел студентов с аспирантуры зельеварения до отчаяния, не желая ставить зачет по владению холодным оружием. Кстати, совершенно справедливо. В процессе тренировок выяснилось, что ядовитым последователям болотных опоссумов ничего острее их пробирок и колбочек в руки давать просто нельзя!

В день сдачи выпускного экзамена эти змеиные вскормыши – да заткнет уши профессор Дин – подлили ему в эль какую-то гадость. Позже, извиняясь, утверждали, что зелье должно было привести магистра-боевика в состояние блаженства и любви.

А что было делать? Зачет-то получать надо. В какой-то степени он сам был виноват. Ну не боевики они, а зельевары! Поставил бы «удовлетворительно», отказал в рекомендации углубленного изучения боевых искусств, и дело с концом! Так ведь нет же. Молодой он тогда был. Принципиальный…

Что они там сварили, в это Корри Албертон особо не вникал. Но розовых грахов по всей Академии ловил. Они такие милые были. И маленькие-маленькие! Как бабочки…

Так вот. Розовые грахи и демоница рядом с Томом были в его понимании приблизительно одной и той же степенью абсурда.

Демоница развернулась, и маг понял, что она беременна.

– Корри, – Томас просто сиял, – позволь тебе представить…

Но магистр дар Албертон бросился прочь.

* * *

– Конечно, он влюблен! Дигги вечерами поет любовные серенады, а Шарль застынет на камушке и слушает – не шелохнется! И браслетики ее на лапках светятся!

Марта широко улыбалась, подливая Джен кисель и кивая на тарелочку с тыквенной запеканкой.

Принцессе кусок в горло не лез. Марта рассказывала о красноперых попугайчиках, что жили в преподавательской столовой, так, как будто они были магистрами. О ящерицах, будто это были Ива и Шарль. Как звали третью красавицу из Рохо, ту, что с оранжевыми пятнышками, догадаться было нетрудно.

Джен лишь тяжело вздохнула и покачала головой.

Хозяйка дала всем имена и по поведению питомцев предсказывала события, что происходили с реальными людьми. Она называла это гаданием. Будто именно так выглядит способность к предсказанию в мире людей. Рассказала, что способность эта у них в роду. Много говорила о Рийсе. О том, как она рада, что брат наконец влюбился. Что чувство это взаимно.

Тут, кстати, она была права, но…

С зельем явно было что-то не так, ибо несчастная Марта несла полный бред. А вдруг это навсегда?

Придется просить помощи у Дин.