Глава 3

Паника. Страх. Холодный, липкий пот по спине. Сердце стучит в горле. Нечем дышать. Хочется заплакать, но даже плакать страшно…

Так уже было. Когда она вдруг осознала, что мама не придет. Никогда. И вот сейчас.

Черная спина мотоциклиста. Давление в висках, которое заставляет делать то, что делать не собиралась вовсе…

Она не может обернуться, но понимает, что там – где-то позади – упал как подкошенный Пашка Журавлев.

Они не раз фехтовали, оттачивая свои сильные стороны. Это было полезно и эффективно. Говорили только о масках, шпагах, приемах. Иногда вместе пили кофе в кафе спорткомплекса. Пашка открывал дверь, пропускал вперед, настаивал, что сегодня он угощает. Мог купить то, что она не заказывала – стаканчик мороженого, сок. Но больше между ними не было ничего. Его считали в группе заносчивым, хотя напрасно. Просто он был на голову сильнее всех. А потом Журавлев куда-то исчез. Вернулся, фехтуя, как бог! Один тот прием, что он ей показал, чего стоил!

В памяти всплыли каменные своды, горящие факелы, бледное лицо Пашки, оттененное белоснежным воротником. Высокие сапоги, боевая шпага. Такая… старинная. Его мама, Вероника Евгеньевна, преподаватель Таи истории – в длинном платье. И прическа. Так, наверное, в восемнадцатом веке ходили. Или в девятнадцатом? Бред!

А потом – он. Эдвард. Синие холодные глаза. Лежит на белых простынях, волосы стянуты сзади. И в переходе на Невском. Бродячий музыкант? Голос… Его голос! Шляпа, шарф и перчатки без пальцев, но вязаные, все это так нелепо летом! Щетина, волосы растрепаны… Кадр!

Да что ж это такое! Что за ерунда с ней творится последнее время? Она сходит с ума? Кто-то что-то подсыпает в еду или питье? Кто? Зачем? Она ест дома. Кофе, сок только в столовой института или кафе спорткомплекса. У нее отец – сотрудник ФСБ. Может, это как-то связано с ним? Надо понять, где она. Как здесь оказалась.

Голова закружилась. Замутило. Перед глазами снова падает Павел, и тонкая струйка крови бежит, затекая в трещинку на асфальте.

Гнев. Гнев обрушивается на нее девятым валом.

Она не позволит! Никому. И ни за что! Кто бы это ни был, какой бы силой ни обладал – она вырвется!

Замотала головой, отгоняя слезы. И вдруг сквозь их пелену поймала свое отражение в боковом зеркале мотоцикла.

И показалось… Или нет? Мелькнуло. Белый песок, по которому она любила писать кончиком шпаги стихи, а утром, проснувшись, записывать их в тетрадку. Море, что так манило синевой…

Не время думать об этом. Сейчас, когда шум прибоя заглушил рев мотоцикла, когда ветер, целуя, старается оторвать тебя от похитителя. Когда все внутри поет: «Свободна!»

– Свободна! – закричала девушка из последних сил и… упала на песок.

Приподнялась на локтях. Взвизгнула оттого, что море обдало ледяными солеными брызгами. Странная смесь ужаса и счастья, потому что вместо спины, затянутой в черную кожу – море, небо, белые скалы. Мир ее сна. Она… спит?

Тая услышала долгий болезненный стон. По позвоночнику ледяной змеей пополз страх.

«Шпагу бы…» – подумала девушка и представила ее себе: легкую, по руке. С простой гардой, убийственно острую. Не спортивную. Боевую.

Она тянулась, но никак не могла достать до шпаги, возникшей на глазах из ниоткуда. Думать, как же это произошло, было некогда. В голове сквозь дурноту и боль – голос похитителя: «Сюда-сюда-сюда… Помоги мне».

Звуки то сливались в яркую, невыносимую метель, то рассыпались на острые осколки. А потом снова собирались вместе, завораживая и подчиняя.

Но Тая упорно тянулась к шпаге. Отчего-то она была уверена – если коснется гарды – то сможет остаться собой. Сможет скинуть этот ужас. И победить!

Кожа чуть выше локтя лопнула, в рану забился песок. Саднило. Но эта боль не шла ни в какое сравнение с той, что с новой силой взорвалась в сознании, словно наказывая за неповиновение. Она сверлила дырки в черепе, требуя: «Подчинись! Подчинись! Подчинись!»

– Нет! – захрипела Тая, стиснув зубы, делая последний отчаянный рывок к шпаге.

Есть! Она схватила вполне реальный, холодный на ощупь металл, и в ту же секунду над головой вспыхнула ярким светом огромная, в полнеба птица. От взмаха крыльев, сотканных, казалось, из яркого, слепящего света, над головой закружился белый песок, море ответило мощной волной, с шумом разбившейся о скалистый берег, и фантом птицы растворился в небе, рассыпался невесомым золотым песком… Красиво!

Все стихло. Мысли стали снова ее мыслями, гнев – ее собственным гневом. Сжимая рукоять, отмечая про себя, что шпага по руке, и, несмотря на боль, она вполне способна защищаться, девушка осторожно поднялась. Огляделась. Посмотрела туда, где только что была птица. Золотой песок все еще кружился в воздухе.

Платье намокло. От соленой воды и песка юбка стала тяжелой. Оборка с одного края оборвалась. Хорошо, что надела кеды. Они, конечно, уже не белые, зато в них удобно.

«Это сумасшествие…» – думала Тая, а ноги уже бежали туда, где у скалы, широко раскинув руки, лежал на спине ее похититель.

Только сейчас девушка поняла, что птица кружила прямо над телом мотоциклиста и каким-то чудесным образом помогла ей дотянуться до шпаги. Ощущение, что призрак из золотого песка явился, чтобы ей, Тае, помочь, было настолько явным, что… А собственно, что? Она медленно сходит с ума, вот что! Это единственное адекватное объяснение всему происходящему. Но опасности от похитившего ее незнакомца это не отменяет.

Девушка, боясь потерять решимость, торопилась. Секунда – и она приставила клинок к незащищенной шее, что выглядывала между глухим шлемом и высоким воротом куртки.

Мужчина замер.

– И что теперь? – тихо проговорил он.

– Шлем снимай, – зачем-то приказала Тая. Хотя, собственно, какая ей была разница: в шлеме похититель или нет?

– Девочка, а ты уверена, что сможешь проткнуть человека?

– Я потом поплачу!

Она злилась. На Журавлева, потому что тот явно что-то скрывал. На уличного музыканта, который посмел быть похожим на… Или он и был…

– Я понял. Понял, – дернулся под ее рукой похититель.

На него она тоже была чертовски зла! Поэтому удержалась, чтобы не вскрикнуть, осознав, что расцарапала ему шею. Алая струйка потекла под кожу куртки. Алая струйка текла в трещинку на асфальте, змейкой выползая из-под русых волос. Пашка…Это все вот этот. Сволочь! И она снова прижала острие шпаги к шее, сместив оружие от раны чуть вправо.

– Я снимаю, снимаю… – Мужчина, чуть склонив голову, стащил с себя шлем.

– Арвин Валентайнович? – изумленно выдохнула Тая, но руку тем не менее не отвела. – Что вы?.. Зачем?!

– Да, это я. Собственной персоной. А вы, юная храбрая леди, если не ошибаюсь, Таисия Мирославовна Лукьяненко.

Девушка во все глаза смотрела на своего похитителя. Она не могла поверить, что всю эту бандитскую аферу провернул попечитель фонда поддержки фехтовальщиков, известный всем, кто хоть раз интересовался этим видом спорта, весьма состоятельный бизнесмен Арвин Валентайнович Эйш. Человек милейший и совершенно, несмотря на богатство и влияние, не пафосный.

– Что… что вам от меня нужно? – покраснела девушка, пытаясь понять, что происходит и что ей делать.

– Нет, ну что вы… – смутился и господин Эйш. – Я задумал все это совершенно не для того, чтобы… Нет, вы девушка очень красивая и…. Простите.

– Так. Уже хорошо. Нападение с целью изнасиловать исключаем. Что вам от меня надо?

– Мне нужна ваша помощь, Таисия Мирославовна.

– А вы всегда, когда вам нужна чья-то помощь, организовываете похищение века в лучших традициях Голливуда?

– Я… Подумал, что… Вас похитят. А я… вас спасу. И мы договоримся.

– Вот что за бред! Вы же просто могли подойти. Попросить. А Пашку зачем… Паша…

– Это… Журавлев?

Тая кивнула.

– Весьма. Весьма талантливый молодой человек. С ним все будет в порядке, уверяю вас! Мальчик оказался очень силен. Смог скинуть подчинение.

– Подчинение?

– Да. Я способен воздействовать на людей. Читать мысли. Подчинить волю. Заставить делать то, что нужно мне.

– Сволочь! – Тая пыталась сдержать нервную дрожь – руки ходили ходуном.

Арвин Валентайнович только кивнул. Не споря. Потом осторожно проговорил:

– Тая, можно вас попросить убрать от моей шеи оружие? Пожалуйста.

– Нашел дуру!

– Дело в том, что если вы, допустим, представите, что я связан – то я не пошевелюсь.

– Врете.

– Вы что – не понимаете, где мы оказались?

– Это место, которое мне снилось. – Тае нестерпимо хотелось вытереть слезы, но она боялась сделать лишнее движение, ослабить внимание. И упустить этого гада.

– Это – место вашей силы. Здесь вы можете все.

– Да что вы! Вы же чуть не подчинили меня снова! И, как я понимаю, путы вам не помеха!

– Вы просто не умели использовать свою магию.

– Магии не существует.

– И это говорите мне вы… Чистокровная чкори? Вы представляете, насколько велика ваша сила? Вы можете находить дороги между мирами. А уж здесь, в Пустоте, вы всесильны.

– Что за бред!

– Попробуйте. Вы ничего не теряете.

Тая представила. От всей души. Веревку. Длинную-длинную. Крепкую. Толстую. Как она заматывается вокруг этой лицемерной гадины. Чтобы он только дышать мог. И немного говорить. И – самое главное – чтобы веревка не давала ему залезть ей в голову.

Судя по перекошенному лицу Эйша, получилось неплохо. И на перевязанную ветчину этот господин стал походить очень сильно. Ему шло.

Тая вытерла лицо. Села на песок. Устроилась поудобнее. Положила шпагу на колени и приказала:

– Рассказывайте. Что вам от меня надо.

Арвин Эйш завозился на песке, пытаясь устроиться поудобнее. А потом обреченно произнес:

– Я не из вашего мира, Таисия. Арвин Эйш – настоящее имя, отчеств у нас нет. Я – король государства Ваду. Изгнанник. Скитаюсь между мирами при помощи магии лет десять. Пять из них примерно провел здесь. Мне нужен проводник. Проводник между мирами. Ваша магическая сила, думаю, способна мне помочь. Это все. Если кратко. И… это абсолютно честно.

– Допустим. Но если вы и сами можете переходить из мира в мир, я вам зачем?

– Это… – Эйш скорчился от боли, его руки сильно затекли. – Это сложно объяснить в двух словах… Мне надо найти жену и детей. Помогите мне, прошу вас.

Тая в ответ на подобное заявление лишь вздохнула:

– Гораздо приятнее было иметь с вами дело, когда вы были попечителем фонда поддержки фехтовальщиков. Поздравляли нас с победами. Утешали, когда мы проигрывали…

– Выписывал гранты, чтобы вы не бедствовали.

– И это тоже.

– Мне действительно очень нужна ваша помощь, Тая.

– А пытаться взломать мне мозги для этого – обязательно?

– Я подумал, что так будет быстрее. Ошибся.

Вдалеке ударил раскат грома. Небо как-то слишком быстро затянуло тучами. На ботинок перевязанного толстой веревкой короля упала тяжелая капля. Еще одна.

Море заволновалось, ветер поднял песок. Стемнело, вновь ударила молния, и ливень, ливень ярко-синего дождя стеной хлынул с неба! Между Таей и Арвином поднялся смерч. Вихрь кружил песок, вбирая в себя потоки синей воды, и вдруг в самой его середине появились очертания мага. Плечи. Шляпа. Шпага. Вязаные перчатки без пальцев. Его… синие глаза.

Миг – и все стихло. Как и не было. Снова ясное голубое небо. Белый песок, снежные вершины вдалеке, стальная гладь спокойного, будто зеркало, моря. Тая вдруг поняла, что она вовсе не намокла. И платье стало чистым и сухим. Она точно сошла с ума…

Тая смотрела в глаза тому, кто пел в подземном переходе. Умирал в старинном замке. Незнакомец, который, не решаясь заговорить, читал написанные шпагой стихи. На том самом песке, на котором они оказались все трое. Мужчина из ее сна, Арвин Валентайнович Эйш и она. У моря. Бред? Конечно бред! Вернее, сон. Надо проснуться. Просто надо проснуться! Она хотела себя ущипнуть. Сильно. Больно. Но вместо этого прошептала:

– Эдвард…

Мужчина перевел взгляд на нее. В синих глазах мелькнуло облегчение. Мгновение, и его внимание снова сосредоточилось на похитителе.

– Эдвард! – теперь уже крикнула девушка, потому что…

Господин Эйш уже поднимался с песка. Следов от веревок не было и в помине! Словно это не он морщился только что от боли так, как будто свело все мышцы. Лжец!

«Обманщик! Какой же он все-таки обманщик!» – мелькнула в голове мысль. А потом Тая забыла, как дышать. Какие там мысли…

Капли синей воды взмыли вверх, послушно оплели руку Эдварда и превратились в шпагу.

Арвин Эйш стоял неподвижно. Меценат поймал взгляд подступающего к нему противника, улыбнулся. Улыбка выглядела спокойной, даже скучающей. Но злобы и желания убить во взгляде было столько, что Таю сковал страх.

Эдвард запнулся. Раз. Другой. А потом и вовсе замер, словно натолкнувшись на стену.

Тая не знала, что ей делать. Как помочь? Если она так сильна, как говорил Арвин, то… Или он врал? Как врал про то, что связан?

Она пожелала – настолько сильно, насколько могла. Пожелала, чтобы Эдвард стал свободен. Чтобы Арвин не мог так безжалостно поступать! Внушать, ломать волю, причиняя невыносимую боль!

«Свободен!» – запело что-то внутри, как тогда, когда ей удалось выбраться на этот Волшебный остров имени ее Сумасшествия.

Эдвард сделал шаг. Еще один. Левой рукой провел перед лицом, словно опуская забрало шлема.

И… Сталь зазвенела о сталь. В руках Арвина оказался клинок, который он чудом вытащил откуда-то из-за спины. Тае показалось, что оружие просто появилось из воздуха.

Они были равны. Они были прекрасны.

Короткие, яростные наскоки друг на друга и хищный звон клинков сменялись длинными настороженными паузами, когда мужчины замирали в стойках. Арвин целил острием в глаза Эдварду, а тот… Принимал позу настолько расслабленную, что Тае хотелось кричать: «Что же ты! Соберись!»

Казалось, противники мысленно подавали друг другу команды, настолько единовременны были их атаки. Тела летали над островом, песок хрипел под ногами, волны, будто азартные зрители, с ревом разбивались о скалы в ожидании первой крови…

Движения фехтующих были совершенны, и даже осознание того, что поединок – смертельный, не могло заставить Таю оторвать взгляд и начать действовать до тех пор, пока она не поняла по рисунку поединка, что в следующее мгновение будут нанесены два удара. Последних. Противники целились друг другу в сердце.

Они не промахнутся. Они… убьют друг друга.

 
Будто фату для невесты, соленое кружево —
Белую пену к ногам несут волны услужливо.
Сталь зазвенит, Смерть слезами умоется алыми,
Выплеснет кровь на песок, что у моря у самого.
Выбросят волны на берег соленое кружево.
Кружево тихо шипит, умирая: «Ты нужен мне!»