Введение

Мы стояли бок о бок в лифте, двое незнакомцев, когда он вдруг посмотрел на меня и, широко раскрыв глаза, взволнованно воскликнул:

– Все течет!

Сцена была сюрреалистичная. Нечасто услышишь подобные фразы от незнакомых людей, тем более в лифте.

Все началось с неожиданного, но совершенно обыденного поворота событий: лифт резко остановился – мы застряли.

Причин для паники не было. Лифт был большой, современный, весь из стекла, какой можно встретить в первоклассных торговых центрах; когда он начинает подниматься вместе с тобой, сердце подпрыгивает, как у ребенка, но ты уже взрослый, поэтому стараешься сохранять невозмутимость.

Сквозь стеклянные стены атриум торгового центра был как на ладони: солнце освещало клумбы с фикусами и папоротниками, из колонок лилась фоновая музыка. Повторюсь: в лифте я был не один – у меня была компания. Передо мной стоял парень, на которого я едва взглянул, когда заходил в лифт. Теперь он смотрел на меня со спокойным, но несколько озадаченным выражением лица. Перекинувшись парой слов, мы сразу же взялись за телефоны и вызвали помощь. Теперь оставалось только коротать время за разговором. Мы оба представились, и он спросил, кем я работаю.

– Я археолог.

– Археолог? Здорово! Я когда-то хотел стать археологом, даже прослушал курс археологии в универе, но потом решил заняться чем-то более практичным, понимаете? К сожалению, я ничего не помню о классике; так, кое-что про Перикла, Сократа и олимпийских богов. А, еще та фраза, которая была популярна у древних… Как там? – Он задумался, приложив руку ко лбу, и наконец воскликнул с довольной улыбкой: – Все течет!

– Строго говоря, нельзя утверждать, что в древности кто-то так говорил или обнародовал это соображение. Это афоризм древнего философа Гераклита. Более того, это не точная передача его слов, а скорее формулировка, с помощью которой Платон решил подытожить философию Гераклита. Во всяком случае, в качестве максимы она умна и лаконична.

Он уставился на меня так, будто пытался вычислить, насколько я адекватен. И, решив, вероятно, что на это не стоит тратить силы, прервал неловкое молчание:

– Древние умели обращаться со словом, правда? Умели завернуть умно и проницательно.

– Ну, я бы не сказал, что их высказывания были так уж проницательны. Просто многие их фразы вошли в историю, и все.

– У вас какая любимая?

– Хм… Не думаю, что у меня есть любимая. Но на меня всегда производило впечатление одно высказывание Гераклита.

– Того, который сказал «все течет»?

– Именно. У него был еще один афоризм, который звучит примерно так: Ὅµηρος ἄξιος ἐκ τῶν ἀγώνων ἐκβάλλεσθαι καὶ ῥαπίζεσθαι καὶ Ἀρχίλοχος ὁµοίως.

– Для меня древнегреческий – настоящая китайская грамота. Вы ведь не думали, что я пойму?

Справедливое замечание, ничего не скажешь. Я перевел:

– Здесь говорится: «Гомер заслуживает того, чтобы его выгнали с состязаний и высекли, да и Архилох тоже».

– И все? Какая-то чушь. А еще философ!

Тем не менее в глазах моего собеседника промелькнуло любопытство.

– Это не чушь.

– Ладно, не чушь! Но это не та фраза, которую я бы себе набил, если вы понимаете, о чем я! Я думал, это будет что-то умное и глубокомысленное.

– Это и есть глубокомысленно, потому что Гераклит предлагал иной взгляд на мир. Он указывал, что мы не должны бессознательно восхищаться знаменитостями, известными личностями и теми, кого все хвалят, просто потому, что нас научили так делать родители, бабушки и дедушки.

Я подозревал, что на этом наша дискуссия, скорее всего, закончится.

– То есть этот тип пытался сказать, что Гомер недостоин уважения? Вы к этому клоните? Муть какая-то.

Я мог бы промолчать, но у меня есть эта черта – я не в силах перестать говорить о своей работе и о своем научном предмете. А уж если меня кто-то подкалывает, выражая убежденность в чем-то, с чем я не согласен, меня словно охватывает какой-то зуд. (Не забыть обсудить это с психотерапевтом.)

– То, что на самом деле сказал этот… тип, можно понимать по-разному. Я всего лишь предлагаю свою интерпретацию. Гераклит считал, что в тех, кому мы поклоняемся, не все действительно достойно благоговения и уважения; что наследие, оставленное предками, которому мы слепо воздаем дань уважения, потому что нас так научили, может быть неоднозначным. В более широком смысле он выступал против слепой веры в авторитеты. Он осмелился высказать иную точку зрения и оспорить культ величайшего поэта греческого мира, а может быть, и всей планеты.

– Оки-доки. – Мой собеседник скептически поднял брови. – Допустим, я знаю, кто такой Гомер, но я ничего не знаю о втором – об Архилохе.

– Архилох был лирическим поэтом. Его любимым жанром была эротическая поэзия.

– Эти сентиментальные романтические штучки? – ухмыльнулся он.

– Нет, ничего сентиментального. Я говорю об эротике, об обычной эротической поэзии. – Видя, что теперь его внимание полностью сосредоточено на мне, я продолжал: – К сожалению, ни одно из действительно «пикантных» стихотворений Архилоха не сохранилось. Он был уроженцем острова Парос.

– Что значит «лирический»?

– Не цепляйтесь за это слово. Так называли стихи, которые сопровождались игрой на лире и не рассказывали о славных деяниях прошлого, в отличие от эпических песнопений Гомера. Лирическая поэзия запечатлевала повседневную жизнь тогдашних людей, подобно сегодняшней поп-музыке.

– А, так он был музыкантом! Вы сказали, что он с Пароса? С райского острова? И писал эротические стихи? Прямо как Янис Париос или Бруно Марс^[1], все про секс да про рай!

– Полагаю, можно так сказать: Архилох был Бруно Марсом древности. Как бы то ни было, он предлагает мировоззрение, отличное от того, которое мы обычно ассоциируем с древностью. Однажды в бою, испугавшись за свою жизнь, он бросил щит и побежал. Он не только не стыдился своей трусости, но и написал о ней стихотворение.

– Да ладно! Это стихотворение сохранилось?

– Да.

– И что в нем? Только можно без древнегреческого, – быстро добавил мой собеседник, пока я не успел выдать что-нибудь заумное.

– Там говорится примерно следующее: «О враг, пользуйся моим щитом, который я бросил в кустах, когда повернулся к тебе спиной и быстро побежал прочь! Меня это нисколько не смущает. Моя жизнь в безопасности, и я всегда могу купить еще один щит».

– Так просто бросил свой щит и ушел? Быть того не может! «С ним или на нем», – разве не так говорили древние? Не было ничего постыднее, чем проявить трусость!

– Эту фразу произносили спартанцы: «с ним или на нем», то есть со щитом или на щите, другими словами, «вернись с победой или вернись мертвым». Но только спартанцы, а вовсе не все греки. Кроме того, Архилох был в древности чрезвычайно популярен, хотя и обратил свою трусость в шутку. Вас не удивляет, что Гераклит ставит его рядом с Гомером?

– Эй, вы называете слишком много имен! Я в них путаюсь. Когда жили все эти люди? А еще такой вопрос: почему вы – археологи, историки и все, кто изучает классику, – все время придираетесь к мелочам? Конечно, время было славное и действительно важное – мы, греки, построили Парфенон, открыли философию и все такое, – но почему сейчас это должно нас волновать? Мне кажется, это просто какой-то пустой движ.

– Постойте! Не спешите отменять целую дисциплину! Археология необходима, друг мой.

– Ну и для чего? Какая от нее польза? – язвительно допытывался он.

– Хороший вопрос. Отвечу. Представьте, что в одно прекрасное утро вы просыпаетесь и обнаруживаете, что потеряли память. Вы ничего не помните – кто ваши отец и мать, кто ваши бабушка и дедушка. Скорее всего, вы пойдете к врачу. Я прав?

– Да.

– Отлично. Предположим, что врач говорит вам: «Все в порядке, не волнуйтесь, это можно исправить», – и предлагает выбор. Первый вариант – пройти лечение, чтобы восстановить утраченные воспоминания, второй – согласиться с тем, что вы все забыли. Вам нужно только принять решение. Вы бы выбрали вернуть себе воспоминания о прошлом или отпустить их?

– Конечно, я хотел бы помнить!

– Почему?

– Потому что, приятель, хотя прошлое и не всегда приятно, и в идеальном мире мы не помнили бы все эти детские обиды, но для меня важно знать хотя бы главные события своей жизни. Кто те люди, которые дали мне жизнь, и те люди, которые дали жизнь им? Какими они были? Что хорошего мы пережили вместе? А как насчет моментов, когда мне нужна была помощь или я предлагал помощь кому-то другому? В конце концов, даже врачи говорят, что знать свое прошлое важно. Но это уже другой вопрос. Главное – мое прошлое определяет то, кем я являюсь сейчас.

– Вот именно! Поскольку вы решили восстановить воспоминания, утраченные тем утром, думаю, вы способны понять, что археология нужна нам всем по той же самой причине, – мы хотим знать, откуда мы, люди, произошли. Однако сохранение коллективной памяти происходит совершенно иначе, чем сохранение индивидуальной памяти. Тут-то и вступают в дело наука и образование. Они помогают понять, как мы пришли туда, где сейчас находимся. Они могут помочь нам узнать, можем ли мы успеть что-то изменить, чтобы спасти планету и себя!

– А какое мне дело до коллективного прошлого?

– Разве вы не часть сообщества? Хотите прожить жизнь, как робот, повторяя привычные действия? Или чувствуете потребность понимать мир, в котором живете, и формировать собственное мировоззрение? Если вы хотите жить, как машина, бездумно проживая день за днем – спать, просыпаться, есть, ходить на работу, снова и снова, как заводная игрушка, – это ваше право. Но достаточно ли этого для вас? Неважно, в какой сфере вы работаете или в какой области знаний специализируетесь, – вам обязательно захочется узнать, что было раньше. Нельзя начинать вслепую – потерпите неудачу. И чем больше вы удовлетворяете это желание – знать, тем чаще видите, насколько тесно связаны с остальным человечеством.

– Ладно, ладно. Прошлое, конечно, бомба. Но кто будет в нем копаться?! Нас никогда этому толком и не учили…

– Слушайте, фраза «нас этому не учили» – распространенная отмазка. Мы ведь не о квантовой физике говорим. Что, по-вашему, произойдет, если все перестанут учиться сразу после школы? Образование не начинается и не заканчивается школой! Знания всегда можно найти, если поискать, а археология вполне доступна и понятна. Вот лично вы пытались что-нибудь узнать об археологии, когда стали взрослым?

– А зачем мне заниматься Древней Грецией и классическим прошлым?

– Затем, что, как ни банально это звучит, Древняя Греция действительно была колыбелью западной цивилизации. Разве не интересно узнать, когда и как возникла вся наша культура?

– Ну как вы себе это представляете? Вот я такой беру и начинаю изучать Древнюю Грецию? Я без понятия, кто из них кто, когда жил и все такое… Александр Македонский, Одиссей, Сократ, микенцы там разные, минойцы. Вы это все изучали. Хотите, просто и понятно объясните, кто все они такие и в каком порядке оно все было!

Мой собеседник ухмыльнулся, думая, очевидно, что меня завел в тупик и спасую перед вызовом.

– Конечно! Я могу это сделать прямо сейчас, простым языком. Но чтобы узнать больше о Древней Греции и классической античности, чтобы полностью оценить и понять эти явления, нужно видеть всю картину целиком.

Начать следует с того, что предшествовало феномену классической Греции, – с событий, народов, культур, которые сформировали греческий мир. В конце концов, в историческом периоде существовали доисторические культуры и происходили важные события, которые сделали возможным «чудо» классической Греции. Это целая вереница интересных историй. Я могу провести вас через них легко и просто. И время для этого у нас с вами, кажется, есть.

Мой ответ его удивил. Он с недоумением уставился на меня, словно пытаясь понять, не разыгрываю ли я его. Но я просто стоял и улыбался.

– Круто! – сказал он после короткой паузы. – Древняя Греция в лифте! Сейчас бы еще заточить что-нибудь и кофе…

Как кстати у меня в сумке оказался пакет чипсов! Мы уселись на пол, скрестив ноги. Из динамиков в лифте приглушенно звучала музыка. Мой юный собеседник, довольный, хрустел чипсами, а я начал свой рассказ.