Они сидели рядом плечом к плечу и молчали. Андрей изредка скашивал на Эркина глаза, но не заговаривал. И Эркин так же изредка молча шевелил плечом, касаясь им плеча Андрея.

Когда показались окраины Джексонвилла, Фредди притормозил. Джонатан сел за руль, а Фредди залез в кузов. Андрей молча спрыгнул и сел в кабину.

Эркин опасался, что Фредди заговорит с ним, но тот молча сосредоточенно курил, сидя у кабины.

Эркин узнавал улицы. Да, Андрей ведёт к своему дому долгим путём, минуя и Цветной, и Мейн-стрит. Правильно, светиться нигде ни к чему. Вот вроде и тот поворот. Да, вон его дом.

Джонатан остановил грузовик. Андрей, независимо вскинув голову, вышел из кабины, толкнул калитку… Фредди напряжённо собран, рука на поясе возле рукоятки кольта. Шевелюра Андрея среди листвы и его звонкое:

– А вот он и я!

И в ответ старческий женский голос:

– Принесло наконец. Ты б до Рождества ещё гулял, а я койку твою держи. До пожухлой травы обещался, а она уж когда…

– А всё свежей тебя!

Смеющийся Андрей, быстро идущий к грузовику.

– Давайте барахло моё.

– Держи. Который твой? Этот?

Фредди переваливает мешок через борт на спину Андрея. Мягко подаёт, умело. И совсем тихо:

– Удачи, парень.

Андрей кивает и, чуть покачиваясь под мешком, уходит.

– Эркин, в кабину.

Эркин спрыгивает вниз и занимает место Андрея. Джонатан помогает захлопнуть дверцу.

– Куда?

– Прямо… направо… налево…

– Говори о повороте заранее.

– Да, сэр. У зелёного дома направо.

Губы словно сами по себе выговаривают какие-то слова.

Вот и улица…

– За угол и сразу остановите, сэр, – Эркин заставил себя выдохнуть и улыбнуться. – Спасибо, сэр.

Джонатан открыл ему дверцу, вопросительно посмотрел.

– На втором этаже, сэр. Два окна от угла.

– Ясно, – кивнул Джонатан.

Эркин неловко вылез из машины, встретился глазами с Фредди и взглядом показал ему на окна. Фредди кивнул, и Эркин подошёл к кузову за мешком.

– Проверил бы сначала, парень, – тихо сказал Фредди.

Эркин молча покачал головой. Он не мог говорить, не мог сказать, что за то мгновение, когда Джонатан заглушил мотор, услышал:

– Алиса, не брызгайся, мне же подтирать.

Женя дома и купает Алису. Значит, калитка и двери не заперты. Он может идти сразу.

Эркин принял мешок на спину и пошёл к калитке. Кажется, Фредди ему что-то сказал, а он ответил. Но не понял ни слов Фредди, ни своего ответа.

Фредди, сидя на заднем борту так, что ему было видно, куда пойдёт Эркин, молча внимательно смотрел, как тот мягко ногой открыл калитку и скрылся за забором. Фредди встал и увидел, что Эркин, придерживая мешок одной рукой, открывает дверь и входит.

Калитка… четыре шага до двери… под мешком оказалось шесть шагов… три ступеньки… дверь… да, не заперто… лестница… Которые тут скрипучие? Ноги сами перешагнули. Площадка… верхняя дверь… не заперто…

Эркин вошёл в прихожую и затоптался, разворачиваясь к кухонной двери.

– Мама, кто там? – голос Алисы из комнаты.

– Кто там? – недовольный голос Жени из кухни.

Эркин наконец нашарил ручку и толкнул дверь, ввалился в кухню со своим мешком, выпрямился, мягко сваливая его на пол, и увидел Женю. И сказал заготовленную, придуманную ещё вчера, когда Мамми давала им мешки, фразу:

– Хозяйка, за картошкой посылала? Вот, привёз.

Женя выронила тряпку в лужу, оставшуюся после купания Алисы, шагнула к нему.

– Мам, да кто там? – требовательно повторила Алиса и зашлёпала к двери.

Услышав это шлёпанье, Женя ахнула и метнулась в комнату. Эркин перешагнул через лужу и подошёл к окну. Увидел Фредди в кузове, курящего возле кабины Джонатана. По их равнодушно-спокойным лицам определить направление взглядов было невозможно, но Эркин знал, что они видят его, и кивнул им.

– Эркин, – позвала Женя.

Он обернулся. Она стояла в дверях, держа на руках закутанную в простыню Алису.

– Возьми её, я окно закрою.

Он шагнул к ней, неловко, неумело взял на руки Алису. И та сразу обхватила его за шею, тыкалась ему в лицо мокрой головой.

Женя подбежала к окну, задёрнула и расправила штору, метнулась к другому и на мгновение застыла, задохнувшись, обводя невидяще счастливым взглядом сумеречную улицу и двух одетых по-ковбойски мужчин возле запылённого грузовичка. Женя медленно задёрнула штору, отгораживая свой дом от всего мира, и обернулась. Нет, ей ничего не привиделось. Эркин стоял посреди кухни и держал на руках Алису.

Фредди сплюнул окурок, тщательно растёр его.

– Поехали, лендлорд.

– Да, – Джонатан, словно очнувшись, кивнул. – Отдых кончился. Поехали работать, ковбой.

– К Бобби?

– Да. Дай крюк на всякий случай.

Фредди сел за руль, включил зажигание. Джонатан сел рядом, и Фредди мягко, чтобы шумом не привлекать излишнего внимания, стронул грузовик с места.

– Не завидуй, Джонни, – тихо сказал Фредди. – У тебя ещё всё впереди.

– Утешил, – хмыкнул Джонатан. – Ладно, всё. Это мы свалили, теперь только за себя, – и жёстко повторил: – Всё.

– Всё, – кивнул Фредди, выезжая на параллельную улицу. – Через Мейн-стрит проедем.

Женя медленно подошла к Эркину и обняла его вместе с Алисой, сразу обоих.

Это был суматошный и какой-то нелепый вечер. Женя так уверила саму себя, что Эркин вернётся обязательно утром, так продумала все свои слова и действия, что сейчас совершенно потеряла голову. И конечно, всё пошло и понеслось кувырком и кубарем. Она подтирала пол, убирала кухню и комнату, пыталась что-то быстро приготовить, он ходил за ней по пятам, помогал и уверял в своей сытости, они то и дело сталкивались. Путались под ногами его мешок и Алиса, которая ни за что не хотела возвращаться в кровать, громогласно уверяя, что стоит Эркину выйти за дверь, как он опять исчезнет. Потом вместо одного большого мешка почему-то оказалось три, какая-то картошка, кабачки…

– Деньги? Нет-нет, деньги завтра, и разберём всё завтра…

– И подарки?

– А какие подарки?

– Всё завтра.

– А мне тоже подарок?

– Ты ляжешь наконец?

– Я вынесу…

– Мама, не выпускай его, он опять уйдёт…

– Сейчас хлеба поджарю…

– Мама, а это что?

– Не поднимай, тяжело…

Эркин забросил свои мешки в кладовку, туда же не глядя кинул куртку и взял вёдра с грязной водой.

Было уже совсем темно и по-осеннему прохладно. Он по памяти прошёл к выгребной яме, вылил грязную воду и огляделся. Светились окна в соседних домиках. Ну, что ж, если его и видели… ладно. Уезжал на заработки и вернулся. Обычное дело. Идя к дому, Эркин запер калитку, попробовал дверь сарая, запер за собой нижнюю дверь, поднялся по лестнице, запер верхнюю дверь.

– Ага! Вернулся! Мама, он вернулся.

Алиса в тёплой зимней пижамке и тёплом платочке проводила его на кухню, куда он отнёс вёдра, оттуда в кладовку, а увидев, что он разувается, убежала и через мгновение вернулась.

– Вот, не ходи босым. Мама, правильно?

Эркин взял и повертел в руках странную обувь. Подошва и носок. А, так это для дома…

– Алиса, за стол, – Женя вошла в кладовку. – Ну как, не малы? Я сама шила. Идём ужинать, Эркин. Ты с дороги…

Она говорила быстро, будто боялась, что её перебьют, не дадут сказать. Он молча смотрел на неё, держа в руках эти… как их?… Да, шлёпанцы, да… Эркин уронил их, почти бросил и шагнул к Жене, обнял. Она, всхлипнув, уткнулась в его грудь.

– Мы ужинать будем? Я жду-жду… Мам, ты держи его, – Алиса радостно перемешивала русские и английские слова. – Я есть хочу.

– Да-да, – Женя подняла голову, – обувайся, пойдём.

Эркин с трудом заставил себя разжать руки, наклонился, отыскивая шлёпанцы, надел.

– Не малы? Эркин?

– Нет, спасибо, – медленно ответил он.

Алиса, вцепившись в его руку, потащила за собой в комнату.

Узорчатые плотные шторы. Их не было. Лампа. Лампу он помнит. И всё остальное… всё то же…

– А руки мыть? – дёргала его за руку Алиса. – Ты всегда руки моешь, я помню.

Эркин вернулся на кухню, вымыл руки и лицо, подбивая палочку рукомойника. Рядом висело полотенце. Вафельное.

– Алиса, ты сядешь за стол?

– Ну, мам, я Эрика стерегу.

Как только он повесил полотенце, Алиса опять вцепилась в его руку и потащила в комнату.

Наконец сели. Женя положила на тарелки обжаренный хлеб с вареньем, налила чай. Алиса удовлетворённо вздохнула, утыкаясь носом в чашку. Ну вот, всё в порядке, все в сборе.

– Бери ещё, Эркин.

– Я сыт, Женя, правда.

– Эркин, ну, как ты сыт, когда весь день в дороге.

– Женя, мы два раза ели.

Они всё время, в каждой фразе называли друг друга по имени, наслаждаясь возможностью произносить это вслух.

– И что же вы ели?

– Лепёшки, сэндвичи, чай у нас был. Фредди и Джонатан ещё кофе пили.

– Эркин, а кто это?

– Фредди? Он – старший ковбой, Женя. А Джонатан – лендлорд.

– Это он вас нанимал, Эркин?

– А что такое лендлорд?

Эркин посмотрел на Алису и улыбнулся.

– Ну, он хозяин имения.

– Ага, – глубокомысленно сказала Алиса, – а имение… – она не договорила, уложив голову на стол и закрыв глаза.

Женя негромко засмеялась.

– Угомонилась. Сейчас я её уложу.

Эркин молча смотрел, как она вытаскивает из-за стола и укладывает в постель Алису, бормочущую, что она вовсе и не спит.

– Ну, всё, спи, маленькая. Спокойной ночи.

– Мам, ты его держи, он опять уйдёт, – очень ясно сказала Алиса, окончательно засыпая.

Женя укрыла её, поцеловала и вернулась к столу. Налила Эркину и себе ещё чаю, подвинула к нему тарелку с хлебом.

– Ты совсем ничего не ел.

– Я сыт, Женя.

– Ну, чаю выпей. С вареньем.

Он отхлебнул, не отводя от неё глаз. У Жени дрогнули губы.

– Сегодня я никуда тебя не отпущу.

– Я никуда не уйду, Женя.

Она смотрела, как он пьёт, изредка и явно машинально поднося к губам свою чашку. Эркин ждал, что она, как раньше, положит руку ему на плечо или погладит по голове, и он бы прижался к этой руке…

Женя допила чай и стала собирать посуду. Эркин залпом допил свою чашку и встал. Мягко отобрал у неё тарелки и чашки.

– Я сделаю.

Она пошла за ним на кухню. Он сложил посуду в тазик для мытья, вылил туда ковш тёплой воды и обернулся к ней.

– Завтра помоем?

– Завтра, – кивнула Женя, подходя к нему.

Эркин обнял её, мягко и сильно прижал к себе, провёл губами по её лицу. Женя, обхватив его шею, целовала, ощупывала губами его лицо, словно проверяла он ли это, пока их губы не столкнулись. Рот Жени дышал и шевелился под его губами, и он впервые ощущал её дыхание – вот так, рот в рот… Эркин подхватил её на руки и понёс в комнату, посадил на кровать и сел рядом. Их руки сталкивались, мешая и помогая одновременно.

– Ой, лампа, – вдруг испуганно ойкнула Женя, всё ещё прижимая его голову к своей груди. – Выгорит, коптить будет.

Эркин мягко высвободился и встал. Подойдя к столу, оглянулся на Женю. Она сидела на кровати в распахнутом, открывающем грудь, ярком халатике… Эркин погасил лампу и, безошибочно пройдя в обрушившейся на комнату темноте к дальнему окну, отодвинул штору. Чуть-чуть. Светлее не стало, но будто посвежело в комнате.

– Я всё равно тебя вижу, – улыбнулся в темноту Эркин, плавно подходя к Жене. – Ведь ты здесь, да?

Её руки нашли его, потянули к себе.

Впервые в жизни он путался в женской одежде. И впервые почувствовал, как это… хорошо, когда чужая ладонь гладит твои плечи и грудь. Женя не могла справиться с пряжкой ковбойского ремня, и он сам расстегнул пояс и джинсы, нетерпеливо сбросил их на пол, где уже валялась его рубашка. Руки Жени на его теле, губы Жени на его лице… Он раздел её, уложил. Пальцы Жени теребили его трусы, он опять помог ей, лёг рядом и прижался к ней всем телом.

– Эркин, это ты? Это вправду ты?

– Да, я, Женя, это ты, Женя…

Он приникал полуоткрытым ртом к её плечам, груди… ртом вдыхал её запах, и губы Жени так же прижимались к нему…

– Женя…

– Что? Эркин…

Он не отвечал, не мог, сам не понимал, не сознавал, что повторяет её имя, что она зовёт его…

…Потом он лежал обессиленный, а она спала, лёжа щекой на его груди, и он накрывал её своими руками, защищая от холода.

Просыпаясь, Женя потёрлась лицом о его грудь, приподнялась. И он тут же схватил её влажное от пота тело.

– Ты… Женя… Ты где?

– Я здесь, – она засмеялась. – Ты потерял меня?

– Нет, просто испугался, что опять сон, – честно ответил Эркин. – Сплю и вижу тебя, проснусь, а тебя нет. Обидно. Тебе холодно, да? А одеяло где?

– А мы лежим на нём, – тихо смеялась Женя. – Я даже постель раскрыть не успела.

Эркин приподнялся на локтях и сел. Да, он как-то про всё забыл.

– Я сейчас сделаю.

– Нет, не уходи.

Неловко, мешая друг другу, они выдернули из-под себя и сбросили на пол покрывало. Женя вытащила из-под подушки край одеяла и ловко залезла в образовавшуюся норку.

– Вот так, а теперь ты.

Эркин осторожно втиснулся рядом с ней, обнял. Женя высвободила руку, натянула одеяло на его плечо, погладила по шее, взъерошила ему волосы на затылке.

– Ну, как ты жил без меня?

– Никак, – растерянно ответил Эркин. – Я… не жил, наверное.

Женя погладила его по голове, пропуская между пальцами пряди, и снова по шее, плечу, втянула руку под одеяло.

– Не могу поверить, что ты здесь.

– Я здесь.

– А ты часто меня во сне видел?

– Часто, – Эркин осторожно, чтобы не сбросить одеяло, покачивал Женю, касался сосками сосков. – Так просыпаться не хотелось. Злился.

– Я тоже тебя видела, – Женя вздохнула. – Ох, как хорошо, что ты вернулся. Я так ждала тебя. Так ждала…

Он плавно вошёл в неё, покачивал, мягко толкал ударами. Она охватила его за спину, прижалась и, как и он, не целовала, а приникала к нему полуоткрытым ртом. На мгновение он даже ощутил её зубы на плече. Но это же не больно. Если ей так хочется…

– Ох, Женя, Женя… – он звал её, уплывая в чёрную, тёплую и мохнатую пустоту.

И она не отпускала его, они уходили туда вместе, оба, сразу. Он не один. Они вместе… вместе… вместе…