Возвращаясь домой, Света думала о том, где ошиблась в разговоре.
«Надо ли было рассказать Ираклию о ритуале, который я провела для исцеления кошки? – размышляла она, сидя в такси. – Но это бы так странно звучало. А я ещё помню, как Вадим поднял меня на смех, когда я рассказывала ему о своих снах».
Сцена в кафе Праги ярко предстала у неё перед глазами, и девушка поморщилась от этих воспоминаний.
«Там меня обидел Вадим своими насмешками, а сейчас я так же поступила с Ираклием», – думала она.
Дома её встретила Муся. Она подозрительно обнюхала хозяйку и, видимо, не найдя следов близкого общения, разрешила дотронуться до себя. Ираклия кошка не переносила даже на расстоянии.
Весь вечер Свете было неспокойно. Она пыталась отвлечься от навязчивых мыслей, но постоянно возвращалась к недавнему разговору. Подбирала слова, думая, как лучше было бы сказать, брала телефон, чтобы написать сообщение и извиниться или объяснить что-то. Потом стирала слова и закрывала мессенджер. Всё казалось бессмысленным.
Ночь быстро вступала в свои права, и девушка вдруг вновь чётко ощутила чужое присутствие рядом. Она оглядела комнату. Визуально в ней не было никого кроме неё и Муси, но ощущения чётко давали ей понять, что это обман зрения. Кошка тоже вела себя неспокойно.
Ночник Света включила на самый яркий режим и только так смогла уснуть, чувствуя рядом тепло пушистой любимицы.
Сон был беспокойным, девушка постоянно просыпалась и боязливо открывала глаза. И только под утро провалилась в сон-явь, иначе его было не назвать.
Она вновь увидела перед собой деревенское поселение среди равнины. Чувствовалось, что это другая местность, не та, где прошла юность матери Веты, но похожая. В небольшом доме она заметила двух женщин, которые ей показались одновременно и знакомыми, и нет.
Света привыкла, что последние сны показывали ей последовательные события, и никак не могла понять, кого видит перед собой. И лишь вглядевшись в глаза девушки, поняла, что это мать Веты в юности, а рядом с ней, видимо, её мама, бабушка Веты, которая сделала защитный амулет и пыталась извести Ирвинга, за что отдала свою жизнь.
– Имма, – строгим голосом говорила взрослая женщина дочери, – я тебя сколько раз предупреждала, держись подальше от их дома, дурные люди там живут. Хоть и переехали к нам недавно, а уже успели со всеми поссориться, а после этих ссор скот у соседей во дворах мрёт. А у нас одна корова, не станет её, как жить будем? Не подходи близко к Ирвингу, недобро он на тебя смотрит.
– Я просто мимо шла, – начала оправдываться девушка, – возвращалась с поля, зной за день меня вымотал. Решила сократить дорогу, по тени пройти, а там как раз их дом стоит.
– Лучше по зною пройти, – возразила мать, – чем на неприятности нарваться. Нападёт на тебя Ирвинг, я не спасу.
– Что ты говоришь, мама? – воскликнула Имма. – Разве он зверь какой, чтобы на меня нападать?
– Ты его глаз, дочка, не видела, а я смотрела, – со вздохом ответила женщина, – не каждый зверь столько ярости в себе несёт, сколько в этом юноше есть. Помяни моё слово, намучаемся мы с ним. Не даст он нам спокойно жить.
– Я замуж за другого выйду, и отстанет он, – мечтательно сказала Имма, – мне Алан говорил, что его родители согласны на наш брак.
– Посмотрим, что из этого выйдет, – неуверенно проговорила мать, – пока я не вижу тебя рядом с ним, твой будущий дом далеко отсюда. И Ирвинга я там ощущаю, а Алана и себя – нет.
– Мама, я не хочу никуда уезжать, – ответила девушка, – я люблю наши поля и ручьи, горы на горизонте, вот бы там побывать…
– О таком лучше и не мечтай, – строго сказала мать, – опасны те горы, туда лишь тот идёт, у кого надежды не осталось.
Девушка не поняла последней фразы матери, но спорить не стала. Она была полна надежд на счастливую жизнь с милым сердцу Аланом и не думала о плохом. Ирвинг её пугал своим взглядом из-под бровей, а его мать смотрела на неё, будто хищник на кролика. Но при этом Имма чувствовала интерес и желание со стороны юноши, и, как девушке, ей было приятно, что он обращает на неё внимание.
В один из дней в соседней деревне была ярмарка. Торговцы привезли разных товаров из других местностей, ремесленники выставляли свои работы, а местные жители – урожай. Женщины выменивали нужные товары, избавляясь от излишков и стараясь приобрести то, что не имели возможности вырастить или произвести сами. Мужчины осаждали ремесленников и оружейных мастеров, а юноши и девушки имели возможность посмотреть друг на друга в праздничном одеянии и пообщаться.
Имма поехала ярмарку с матерью, та хотела обменять подвески, делать которые она была мастерица, а дочь напросилась с ней. Она знала, что Алан вместе с родителями тоже поедет в соседнюю деревню. Там они и встретились. После того как взрослые закончили свои дела, а молодые пообщались, Алан выменял у торговца для Иммы красивый ободок на голову, а его мать договорилась с матерью девушки, что они скоро придут в гости. Имма радовалась, что её судьба скоро будет решена и родители одобрят брак с Аланом. Её сердце было полно радости, а влюблённые глаза юноши говорили о том, что их ждёт счастье.
За своими переживаниями девушка не заметила, что за ними пристально наблюдал Ирвинг, который тоже был здесь.
Через несколько дней к ней в дом должны были приехать сваты и согласовать их с Аланом будущее. Но этого не случилось.
Возвращаясь с ярмарки, Алан вместе с родителями пал жертвой диких зверей. Причём той же дорогой возвращались многие жители их деревни, но никто не слышал криков и не заметил следов борьбы. Лишь через несколько дней, когда некормленая скотина во дворе Алана стала привлекать внимание соседей, те зашли и увидели, что дом всё ещё пустой. Организовали поиски. К вечеру несчастных нашли недалеко от дороги. Их вид был столько ужасен, что мать запретила Имме смотреть на своего несостоявшегося жениха.
По деревне поползли слухи, что неспроста это. Такого животные никогда не творили с людьми, да ещё сразу с тремя. Даже отец Алана отбиться не смог, хотя вёз с собой клинок, выменянный у ремесленника.
– Нечистая сила здесь побывала, – шептались по углам, – не иначе, как черти в обличии зверей напали.
Имма была сама не своя. В один миг она потеряла не только любимого, но и надежду на счастливое замужество. В деревне все знали, что они с Аланом планировали пожениться, и на ней оказалось клеймо дурной невесты.
Девушка вспоминала его нежный взгляд, тёплые ладони, которыми он касался её рук, скромную улыбку, и её сердце сжималось от боли потери.
На проводах была вся деревня, и жители искренне сожалели о гибели вместе с семьёй. Единственным, кто не высказывал сожаления, был Ирвинг, который, казалось, был даже рад произошедшему и всё время прощания не сводил глаз с Иммы, чем вызвал новые слухи и домыслы среди жителей.
Имма не находила себе места. Она всё время вспоминала чудесные мгновения, проведённые вместе с Аланом. И всей душой жалела, что не позволила ему ничего свыше положенного для непросватанных пар. Как хотелось ей сейчас ощутить жар его рук и губ, но они навсегда были холодными.
Крутя в руках ободок, подаренный юношей в их последнюю встречу, она заливалась слезами.
Мать пыталась её успокоить, но было видно, что женщина сама на взводе.
– Неспроста это всё, – бормотала она себе под нос, – не могут звери такое с человеком сделать, да ещё у самой дороги. Сколько лет здесь живём, никогда подобного не было. И родители мои о таком не говорили. Нечисто дело, будто и не звери это были, а сам дьявол.
Имма сквозь свои рыдания слышала, что говорит мать.
– А чем же не угодили они? Жили, как и все, посты соблюдали, – всхлипнула она.
– Кто-то пожелал им недоброе, да не просто пожелал, а нечисть наслал, – ответила женщина. – Ох и сильным надо быть, чтобы такой договор с тёмными заключить. Всё же свои последствия имеет, за всё платить надо. А главное – зачем?
Девушка во все глаза смотрела на мать, не понимая, что та имеет в виду. Смысл слов ускользал, застилаемый собственными переживаниями.
О проекте
О подписке