– Слушай, а восстановить файлы нельзя? – прошептала Маша, глядя на круглые часы на стене. – Ведь ты ж программист, ты все можешь. Может быть, они не до конца удалились, а? Может, там где-то они еще лежат в какой-нибудь корзинке? Я не знаю, вот я когда в телефоне фотки удаляю, они все равно какое-то время торчат среди «недавно удаленных». Ведь ты говоришь, все случилось только вчера?

– Ты понимаешь, что это не могло произойти случайно? Не бывает таких случайностей. И вирусы такие еще не написали, чтобы именно твой последний проект слопать.

– Ты к чему клонишь, подлец? Что я сама их постирала?

– Ну… самое рациональное объяснение обычно и есть правда. Ты вчера не пила, а? У тебя вроде родаки уехали?

– Я ничего не удаляла! – чуть ли не взвизгнула Маша, с трудом подавив желание стукнуть Степу его же чашкой. Тот вздохнул и покачал головой.

– Хорошо, но кто-то же удалил файлы, а затем удалил их из корзины. И та же история с почтой. Ты никогда не видела надписи, когда удаляла файлы, «файлы будут удалены без возможности восстановления»? – язвительно переспросил Степа. – Может, не стоит нажимать на кнопочку «о’кей», пока не прочитала всех предупреждений? Может, их не просто так люди писали?

– Ну тебя, Степка.

– Дай мне хоть какое-то время, – пробормотал он. Но время текло неумолимо.

– Что мне делать, Степа? До совещания осталось, я не знаю… – Маша не сводила взгляда с часов. – Пятнадцать минут?

– Может, позвонить Щучке, перенести совещание? Объяснить ситуацию? – предложил Степа, хотя по его лицу было видно, что он и сам не верит в то, что этот поворот действительно возможен. Объяснить что-то Щучке, а тем более попросить его о чем-нибудь…

– С таким же успехом можно идти и копать себе могилу, – бросила Маша. – А я ведь так много сделала для этого чертового проекта! Это так несправедливо! Я совсем не хочу быть похоронена под табличкой «Она не умела нажимать кнопку сохранения».

– Я буду приносить тебе цветы, – пообещал Степа с сочувствием, за что тут же получил подзатыльник. Не слишком сильный, но все же «огреб», как говорится.

– Не приноси мне мертвые цветы, лучше посади их на моей могилке. Полукругом – синие васильки, желтые нарциссы. А лучше – сделай альпийскую горку.

– Сделаю, – кивнул Степа. Маша огляделась, скользнула взглядом по комнате, где они со Степкой столько раз прятались от начальства, лазили в сети, играли в «ГТА»^[1]… Хорошо, когда у тебя на работе друг – системный администратор.

Хорошо, когда у тебя есть работа!

– Я пойду, мне надо готовиться. Только бы Роберт был на месте, – пробормотала Маша и встала. Пятно на подоле белого платья раздражало и забирало последние остатки уверенности в себе, но переодеваться было не во что и некогда. Придется идти умирать в белом.

– Может, сбежать? – предложил Степа, когда Маша открыла дверь на выход.

– Нужно уметь, когда придет время, посмотреть в глаза людям, целящимся в тебя из «беретты».

– Да ты оптимистка!

– Результат расстрела все равно не изменится, но память о тебе будет другой, – пробормотала Маша, невольно повторяя фразу своего отца. Правда, он обычно это говорил, когда ему нужно было идти и в чем-нибудь признаваться маме.

Маша вышла из серверной, глядя в пустоту перед собой. Однажды она видела, как Щучка увольнял одного дизайнера. Это было страшно, унизительно. Щучке же доставляло своеобразное удовольствие. Маша постаралась не думать, что она станет делать со своей жизнью, если ее уволят.

Не если, а когда!

Господи, вся ее жизнь – в этой работе. Даже личная жизнь – и та была здесь, в кабинете за стеклянной дверью. Самое обидное, что вряд ли ей когда-нибудь удастся узнать, как же так, что же произошло! Может быть, она и вправду впала в какое-нибудь забытье и вытерла собственную многомесячную работу, а затем еще подвела мышку к значку корзины и бессознательно удалила содержимое корзины?

Любой психолог бы сказал, что Маша подсознательно не хотела этого проекта, его ответственности и связанных с ним возможностей. Но это было не так. Она хотела! Психологи порой просто идиоты, набитые штампами и фантазиями. Уж лучше думать, что у нее было временное помешательство на почве любви!

Маша распрямила плечи, откинула длинные блестящие каштановые волосы на спину и пошла навстречу судьбе. Она пересекла длинный коридор, стены которого были увешаны фотографиями уже исполненных ими работ. Как часто она пробегала тут, даже не обращая внимания на стены… Всегда казалось, что для этого будет еще море времени. Вот работа целой группы дизайнеров и архитекторов по проектированию нового музея изобразительных искусств в Ярославле. Маша не участвовала, она еще не работала тогда на фирме, только заканчивала институт. А вот ансамбль из нескольких офисных зданий, они уже построены на Бережковской набережной. Рабочую группу возглавлял Роберт. Говорят, тендер от заказчика тогда удалось выиграть только благодаря тому, что Левинский гениально вписал здания в существующий архитектурный ансамбль исторического места. Это был проект, за который в прошлом году Роберт получил приз в Берлине. Статуэтка стояла у Роберта в кабинете, и Маша знала, что он очень этой наградой гордился. У него были и до этого какие-то поощрения, но международная – первая.

В просторном холле уже вовсю шла работа, появились люди – секретари Людмила Михайловна и Жанна. Людмила Михайловна была мать-земля, а Жанна – длинноногая красотка с прекрасным английским – их личная офисная женщина-вамп. У Людмилы Михайловны в столе лежали кучи схем для вязания спицами. Жанна выглядела так, что мужчины, приходившие в офис, буквально падали и сами в штабеля укладывались. Людмилу Михайловну все любили за то, что она постоянно приносила из дома домашние пирожки, а Жанну уважали за аккуратность, за грамотные профессиональные консультации, которые она давала по телефону. С завидной регулярностью Людмила Михайловна изготавливала очередной сто первый платок, отличающийся от предыдущего только цветом и рисунком. С такой же регулярностью Жанна приходила на работу в очередном умопомрачительном наряде, одного взгляда на который хватало, чтобы заподозрить, что размер зарплаты Жанны радикально отличается от зарплат рядовых дизайнеров.

Неужели она больше никого из них не будет видеть? Не сможет приходить сюда каждый день?

За столом наискосок от Машиного сидела ее коллега, дизайнер Юля – вечно замороченная чем-то девушка лет двадцати пяти, с которой ни у кого дальше «привет-пока» отношения не складывались, – закрытая, вся в себе. Но чертежи хорошие, и вкус есть. И никогда не претендовала на большие проекты, все больше по частным заказам и дизайну квартир.

В другой стороне зала прямо на рабочем столе сидел и болтал ногами Павлик, их водитель, он возил Щучку, приносил ему кофе и сплетни. При виде Павлика Маша вся подобралась и смастерила самое непроницаемое выражение лица, на которое только была способна. Маша шла в кабинет Роберта. Он был ее путеводной звездой – вот уже несколько месяцев как, а теперь еще стал и последней надеждой. У Роберта должен был сохраниться маленький презентационный фильм, который Маша пересылала ему пару дней назад по почте. Он-то ведь его не удалял? Впрочем, Маша уже не знала, чего и ожидать.

Ничего хорошего.

Роберта не было на месте. Тупик. Осмелев от отчаяния, Маша сунула нос в его офис. За стеклянной дверью приятно пахло туалетной водой, которой Роберт пользовался. В уголке мерно жужжал персональный кулер Роберта, играла какая-то тихая музыка. Это было странно, непривычно – стоять здесь в отсутствие хозяина, но, если что, она могла сослаться на ужасную, патовую ситуацию, в которую попала.

На столе у него царил королевский порядок – все вещи на своих местах. Ручки, карандашики, листочки и стикеры, журналы по архитектуре, справочники. На стене – доска для рисования маркерами, исчерченная какими-то графиками. Машин рабочий стол – скопище семейных фотографий, плюшевых игрушек, подаренных на праздники, а также бумажек, чашки в виде божьей коровки – с крышечкой, чтобы чай лучше заваривался. На стенах у Роберта – сертификаты, большая часть – на английском языке. Роберт много ездил, часто участвовал в международных проектах, учился.

– Маша? Что вы тут делаете? – Мягкий голос звучал удивленно, Маша резко развернулась и увидела Роберта, стоящего в дверях. Может быть, еще не все потеряно? Может быть, он сможет ей помочь, решит ее как-то прикрыть.

– Я… у меня случилось нечто ужасное.

– Что такое? – Роберт нахмурился. – Я могу помочь?

– Я не знаю. Правда, я не понимаю, как это могло случиться, но весь мой проект… Вся папка исчезла. Оказалась стерта. И даже почта почти вся пропала.

– Это невозможно! – ахнул Роберт. – Кошмар!

– Да, да, кошмар. Может быть, вирус. Я хотела узнать, сохранился ли у вас файл с моим фильмом. Если честно, я просто ума не приложу, что мне делать! – Маша увидела, как на красивом, умном, тонком лице отразилось беспокойство.

– Маша, вы имеете в виду видео для презентации?

– Да! Его! – От беспокойства она уже и говорит так, что ее невозможно понять.

– Да-да, конечно. Файл у меня тут, – И Роберт прошел в кабинет. Но тут…

– Что ты несешь! – Голос возник как из ниоткуда, а затем и сам его владелец появился на пороге кабинета Левинского. – Я не ослышался? Мария, ты не повторишь еще раз – для нас?

Ее самый страшный кошмар, ее босс, ее Щучка стоял в дверях и смотрел на Машу, улыбаясь только лишь одними губами.

– Б-Борис Яковлевич… – От волнения Маша даже заикаться начала. Уж его-то она тут никак не рассчитывала увидеть. Черт, черт, черт! Но вот он, стоит в дверях, растягивает губы в улыбку Чикатило и, о нет, боже, раскидывает руки в добродушном жесте. А за его спиной – и это уж совсем невероятно – с самым невозмутимым видом стоит и с интересом наблюдает за происходящим еще один мужчина. Его руки в карманах джинсов, рукава его тонкой размахайки закатаны, и волосы на руках видны. На руке – часы с кожаным ремешком. Он улыбается и смотрит на Машу. Смотрит с интересом, как на мышь в мышеловке.

– Николай Николаевич, вы не подождете нас на террасе? Погода чудесная, сейчас принесут напитки. У меня тут проблема с… персоналом. – Борис Яковлевич обращался к утреннему незнакомцу с таким пиететом и заискиванием, что Маша похолодела. Это кому же она, получается, нахамила с утра пораньше? Николай Николаевич? Гончаров, что ли? Не может быть! Дон Корлеоне, их главный заказчик. Только не это!

– Кажется, теперь помощь требуется не мне? – рассмеялся этот самоуверенный товарищ и безо всякого стеснения посмотрел в Машины наполненные ужасом глаза.