Цитаты из книг автора «Татьяна Веденская»

я всхлипнула и прижалась лбом к его плечу. От этого жеста, который воплощал в себе самую главную женскую мечту о мужском плече, к которому можно прислониться, Свинтус всегда таял. Чувствовать себя большим и сильным он любил.

Я еще чуть-чуть прослезилась. Умение вовремя заплакать дорогого стоит.

тив взглянуть… на многое по-другому.

Если б вы только знали, сколько людей проходит этим путем. Теряя поддержку тыла, то есть семьи, бросаются в объятия первого встречного, чтобы потом получить от него тоже некую отрицательную неосознанную реакцию. Иногда в поисках одобрения и признания мы ходим по кругу всю жизнь. Кидаемся из романа в роман, даже не задумываясь – а надо ли это нам. Нам лично, нам – любимым.

Всем есть дело до того, что думают о них другие люди – Все очень плохо, Джонни! – сказала я, пересекая проходную «Муравейника» в сравнительно приемлемом настроении, если учесть обстоятельства, предшествующие этому дню, и солнечные очки в пол-лица, которые я не собиралась снимать. – Опять плохо? – хмыкнул охранник, а я пожала плечами. Конечно, это не совсем подходящий ответ на вопрос «Как дела?» – но другого у меня не оказалось. – А чего хорошего, Джонни? – резонно спросила я, и Сережа снова ухмыльнулся. Я знала, что ему нравится, как я его зову. Он уверен – я называю его «Джонни» по причине его поразительного внешнего сходства с Джонни Деппом, которого Сережа обожает. Я не опровергала этого, хоть это и неправда. Причина другая, но я решила не озвучивать ее, чтобы не расстраивать Джонни. Кроме того, я не люблю имя Сережа… по определенным причинам. – Что же такого плохого случилось у тебя сегодня? – спросил меня

Доверие – валюта, на которой легко прогореть

У ее мамы миллион разнообразных рецептов, большую часть из которых надо пить или есть. Но никогда – шевелиться.

Хорошие мужчины на дороге не валяются, а валяются на диване. Особенно в нашей стране

Подумаешь, что трясется грудь. А нехрен было такую отращивать. Надо было меньше капусты ест

Побочный эффект долгой семейной жизни, когда ты накрепко привыкаешь к другому человеку, к его запаху, к особенностям его тела, к движениям его рук, к звукам голоса. Любой другой, даже самый красивый и нежный мужчина, словом, такой, как Владимир, кажется непоправимо чужим.