– Так след от сапога очень характерный. Маленький.

– И что? А подошва характерна для мужской обуви. Разве не так говорили на совещании? Так! Потому и говорю, что это может быть либо мелкий мужик, либо пацан совершенный. А что дело дрянь, тут я полностью на твоей стороне. Попробуй вычисли их в таком-то гриме! Сейчас ведь по городу эти Деды Морозы стаями бродят. Не станешь же их всех хватать и тащить в отделение на проверку? Нет, конечно. Мероприятия посрываешь, потом штрафные санкции еще выставят. Они же не за так поздравляют детей, стариков и прочих. Н-да… Наружное наблюдение тоже по всем дворам не расставишь. Где их столько набрать-то? И ведь по районам выстреливают бессистемно, мерзавцы! Никакой паутины, никакого порядка. Будто шли, шли и набрели случайно.

– Ну, не так уж и случайно, – не согласился Иван. – Двери-то выбирают, что подороже.

– Это да, – не стал спорить Панкратов. – Выбирают, звонят, если не открывает никто, начинают действовать. А если открывают, начинается балаган с новогодними поздравлениями. Все умно, все лихо. Тухлое дело…

– Вот и я о том же! – обрадовался Воронин тому, что старший наставник наконец-то его поддержал, перестав сидеть как сомнамбула. – Если они сами не проколются, нам их не взять, Сереж. Кстати, я все хотел тебя спросить…

– Чего? – Панкратов оглянулся на коллегу, тон у того поменялся, стало быть, сейчас начнет в душу лезть.

– Ты что это такой сегодня на совещании сидел?

– Какой?

– Ну… Как пыльным мешком ударенный. Глаза такие томные, томные, и зевал через раз. Ленка имела счастье застать любимого супруга врасплох? Примирение состоялось? Я не ошибаюсь?

– Ошибаешься.

Панкратов криво ухмыльнулся: посвящать друга в подробности своего неожиданного секса с соседкой он не собирался. Табу на все, что связано с Настей, для посторонних. Ни глаз, ни ушей он не допустит до того, что так неожиданно и зыбко наметилось. Ревностным суеверием отдавало, ну и пусть. Это только его и ее, и ничье больше.

– О-о!!! Кажется, я что-то пропустил в этой жизни! – Воронин хитро заухмылялся, ткнув его в бок локтем, когда нагнал возле двери. – Наш Серж, кажется, нашел-таки себе подружку! Надо же, надо же, не прошло и пятнадцати лет застойного супружества, чтобы он наконец созрел до…

– Слушай, Ваня! – зубоскальства в адрес Насти он не потерпит тоже и, уж конечно, не хочет знать, каким именно словом обозначит Воронин их отношения. – Замолчи, а! Если не хочешь получить по башке, замолчи.

– Понял. Понял, брат! – Воронин саданул его по плечу, дурашливо пропев: – Это любовь, это точно! Это любовь, да-да, конечно! Это любовь, ого-ого!.. Ну пошли, что ли, по домам?

По домам разойтись у них так и не вышло. Стоило спуститься на первый этаж и дойти до дежурной части, как их тут же остановили. В пригороде произошло убийство, нужно было выезжать. Пока дождались машины, которая уехала на заправку и словно провалилась прямо там в нефтяную скважину; пока расселись, пока дождались прокуратуру… Выехали наконец, потеряв почти час. Осмотр места происшествия, опрос возможных свидетелей – все заняло так много времени, что к дому Панкратова доставили, когда уже ночные звезды начали меркнуть.

Гигантскими прыжками перескакивая через две ступеньки, Сергей поднялся на свой этаж и с бешено колотящимся сердцем застыл возле дверей. Звонить к Насте или нет? Начало четвертого, спит наверняка. Что делать-то? Может, отложить визит до утра? Хотя и утро уже не за горами. Утро, когда она станет собираться на работу. Станет бегать по квартире с зубной щеткой за щекой, роняя огромные кляксы зубной пасты на пол. Потом будет хватать, обжигаясь, термобигуди из старого закопченного ковшика. Чертыхаться, нервничать, покрикивать на него…

Так, стоп! О чем и о ком это он?! Это же все про Ленку, не про Настю! Это его жена так отвратительно начинает каждое утро. Звонить или нет в дверь?..

– Ты что тут стоишь, не пойму?!

Ленка! Какого-то черта поднялась с постели в половине четвертого, открыла дверь и таращит теперь на него сонные злые глаза.

– Я? – Панкратов, пойманный врасплох в момент запретных размышлений, растерялся. – Ничего я не стоял. Только поднялся. Ключи вот ищу.

И для пущей убедительно он похлопал себя по карманам.

– А-а-а, ну входи, что ли, – буркнула Лена, чуть шире распахивая дверь и отступая внутрь прихожей. – Не май месяц на дворе. Морозно…

Он смалодушничал и зашел в свой дом, а ведь не хотел, не хотел! И крался потом по собственному дому, как преступник какой-то. Все боялся, что Настя услышит его, хотя ведь спать была должна. В кровать ложился, боясь скрипнуть лишний раз застаревшей пружиной. И бога молил, чтобы Ленка молчала. Чтобы уснула она, едва улеглась ее голова на подушку. Он потом, завтра все объяснит Насте. Почему не стал в дверь звонить. Почему уснул на своей кровати. А может, и просто, без объяснений, зайдет в ее квартиру и останется там насовсем.

Утром он собрать свои вещи не успел. Проспал, не услышав будильника, хотя и завел его на полседьмого. И Настин уход на работу тоже проспал. Долго звонил в дверь, ему никто не открыл. А номер телефона спросить не додумался, когда подбирал свои вещи в ее коридоре. Или умышленно не спросил, из боязни, что фраза «я тебе позвоню» прозвучит банально. Теперь вот карауль ее. А ведь разве укараулишь? И как укараулить, если не успел он заявиться на службу, как его сразу отправили на происшествие. Потом поступил сигнал, что в местном парке видели подозрительного мужчину, по приметам походившего на маньяка, давно и безуспешно разыскиваемого всей местной милицией. Выезд никаких результатов не дал, но сама дорога и опрос очевидцев заняли так много времени, что домой Панкратов вернулся ближе к полуночи.

Прежде чем войти в подъезд, он долго стоял во дворе и курил, посматривая на ярко освещенные окна Анастасии. Она была дома! Ну что же, ну что же. Значит, так тому и быть. Сейчас он зайдет к себе, соберет все необходимое в любимую дорожную сумку с трижды пришитой ручкой и без дополнительных соглашений и разрешений пойдет к Насте.

Семья… Его семья, которую он сегодня собирался оставить раз и навсегда, странное дело, его дожидалась. Тимур сидел, насупившись, в своей комнате за компьютером и резался в какую-то отвратительную «стрелялку». На вопрос отца, почему не спит, буркнул, что не хочется, и даже головы не повернул в его сторону. Панкратова это не удивило. С сыном они давно не ладили, разойдясь в вопросах воспитания.

Прикрыв дверь, он пошел в свою спальню и неожиданно наткнулся в гостиной на Елену. Это было более чем странно. К этому часу супруга обычно пребывала в кровати, либо спала, либо читала что-нибудь. А теперь сидит в углу дивана нахохлившейся вороной, при полном параде, то есть в блузке, юбке и зимних сапогах. А как же любимая пижама, успевшая растянуться до размеров парашюта? Как же слой жирного крема на щеках? И в сапогах – в гостиной! Это вообще… Она же его гоняла, если он на шаг заступит с придверного коврика – схватить пачку сигарет с полки. А тут вдруг при одеждах да возле полуночи, непонятно…

– Ты чего здесь? – буркнул Панкратов и тут же, не дав ей ответить, спросил как бы мимоходом: – Где моя сумка дорожная?

– Сумка? – Ленка глянула на него затравленным зверьком и тут же принялась натягивать юбку на острые коленки. – Дорожная? А зачем тебе сумка? Уезжаешь?

– Нет, не уезжаю. Ухожу. Так где?

Она спрыгнула с дивана очень резво и попыталась поднять сиденье. Панкратову пришлось ей помочь. Сумка была в диване. Он выхватил ее, осторожно вернул на место диванное сиденье и без лишних слов двинулся в спальню. Открыв шкаф, подумал минуту и начал скидывать на кровать стопки своих трусов, маек, штанов и свитеров. Что поместится, то и поместится. А что не влезет, он потом заберет, благо нести недалеко.

Супруга вошла минут через десять. Он уже успел набить сумку под завязку, застегнуть молнию и вернуть неуместившиеся вещи обратно на полки, сунув их туда комком.

Она вошла, прикрыла дверь и, прислонившись к ней спиной, выдохнула с горечью:

– Значит, и в самом деле уходишь.

– Ага. Ты давно хотела со мной развестись, вот твое желание и исполнилось. – Взяв сумку под мышку (ручка снова оказалась оторванной), он пошел прямо на нее. – Только, Лен, давай без истерик, хорошо? Не нужно орать, обзываться, я принял решение и менять его не собираюсь. Идет?

– Идет, – кивнула она согласно. – Только уж скажи, где тебя искать, если что? Мало ли зачем ты понадобишься мне или Тимуру. Так куда… Вернее, к кому ты уходишь, Сережа? Ты ведь не на вокзал и не в гостиницу, правильно я поняла? Ты же к женщине от меня уходишь?

– К женщине, – не стал он врать.

– Ага… Я так и думала… – Сухие бескровные губы жены мелко задрожали. – Ну что же, пусть будет так. Уж лучше так – честно. Я могу узнать, кому отдаю своего законного мужа? К кому ты уходишь?

Врать смысла не было. Они могут утром столкнуться возле лифта или вечером по возвращении с работы.

– Я ухожу к нашей соседке. К Насте, – ответил Панкратов и сделал еще один нетерпеливый шаг. – Так я пошел, Лен?

Она не тронулась с места. Сжалась вся, сгорбилась, потом спрятала лицо в ладонях и пробормотала сдавленно:

– На твоем месте я не стала бы так торопиться, Сережа.

– Ой, вот только не надо, Лен!!! Только не надо! – он не хотел, но снова повысил на нее голос. – Обещала отпустить меня без истерик!

– Нет никаких истерик, но торопиться тебе не нужно. – Ее руки безвольно упали, спина поползла по двери, и его жена с каким-то тупым звуком опустилась на пол.

– Почему?!

Ну, вот что было делать теперь, а?! Хватать ее в охапку, оттаскивать от двери, а если она начнет за него цепляться, рыдать? Вот черт! Никогда не думал, что уйти от жены окажется таким сложным делом. Никогда же раньше не пробовал.

– Почему мне не стоит торопиться, объясни! Между нами давно уже все кончено, Лен! Уже года два, как все остыло, почему не стоит торопиться!

– Да потому! – Ее обмякшее тело напружинилось, а лицо сделалось привычно злым и очень неприятным. – Потому что торопиться тебе не к кому! Нет ее, понял! Нет твоей Насти!!!

– Что ты мелешь, дура?! У нее свет горит во всех окнах. Она дома, – он поморщился, сочтя, что это очередная уловка его супруги. – Она дома, Лен. Дома…

– Нет ее, Сережа, – жена качнула головой. – Свет горит потому, что там кто-то из ее родственников.

– А Настя где?

Он поверил ей почему-то. Не стала бы она врать, рассудил он, так мелко и неубедительно. Он ведь может в любой момент проверить, позвонив в соседнюю квартиру.

– Настя… А Настю часа три назад увезли в больницу. – Ленка подобрала коленки повыше, легла на них щекой и продолжила без какой бы то ни было злобы или неприязни: – Увезли, как говорят, с черепно-мозговой травмой. Вроде родственница ее нашла. Приехала в гости к Насте, смотрит, дверь ее квартиры приоткрыта, она распахнула ее, а на пороге – хозяйка, вся в крови. Вот так-то, Сережа, а ты уходить к ней собрался. Не рановато ли?

Выдержка все же ей изменила, и последний вопрос был обильно сдобрен ядом. Он даже не почувствовал, как выскользнула сумка из рук. Не помнил, как отволок в сторону брыкавшуюся Ленку, как потом перешагнул через нее, ударив дверью, которую та подпирала, по ее бедру. Ничего не соображал, врываясь в соседнюю квартиру, дверь в которую так и осталась незапертой.

– Где Настя?! – свистящим шепотом обронил он, нависая над пожилой женщиной, сидевшей в кухне и с задумчивым видом тянувшей из красивой чашки чай. – Где она?!

– Кто вы такой? – Она не испугалась его, просто вздрогнула от неожиданности, пролив чай на стол. – Почему врываетесь без стука в чужую квартиру к чужому человеку? На часы смотрели, молодой человек?

– Она мне не чужая! Где она?! – Он совершенно потерял рассудок, с силой ударив кулаком по столу. – Мне только что сказали, что она… Что ее увезли в больницу?!

– Кто сказал? – Выдержка у женщины была потрясающей, неожиданный стук по столу ее не вывел из равновесия, лишь заставил поморщиться.

– Жена моя сказала!

– Жена? – Губы незнакомки сложились в скептическую гримасу. – Странно, не находите? Настя вам не чужая, как вы утверждаете, хотя вы ей явно не родственник. Я ее тетка и всю родню знаю, как свою пятерню. Не чужая, и тут вдруг какая-то жена. Как это понимать?

– А понимать это надо следующим образом! – Панкратов выдернул из-под стола табурет и сел на него, уложив локти на стол. – Я люблю ее. И собирался к ней уйти сегодня. А жена… Она как бы уже бывшая.

– Как бы! – фыркнула противная тетка. – У моей девочки в жизни и так все сложилось не лучшим образом. Она пережила страшную трагедию. Теперь вот это странное, жутковатое происшествие. И тут вы еще валитесь ей на голову со своим семейством. Ах да, да, с бывшим семейством. Дети-то наверняка имеются?

– При чем тут дети?! И не валюсь я никуда! Я просто люблю ее, что, сложно понять?!

– Знаете, сложно. – Она ухмыльнулась недоверчиво, поставила опустевшую кружку на стол, скрестила руки на груди и уставилась на него, словно кожу с него снимать собиралась. – Еще вчера утром я говорила с ней по телефону, задавала обычные вопросы, получала обычные ответы, и там не было и намека ни на какую любовь.

– Утром и не было, – пробормотал Панкратов глуховато. – А потом появилось.

– Когда, если не секрет?

– Часов в пять, шесть, я не засекал. Она тоже. Нам хорошо было вместе. – Ему сделалось неловко под ее мудрым осуждающим взглядом. – Я не могу вам сейчас всего объяснить…

– Зато я могу! – перебила она его неожиданно и с гневным напором. – Зато я теперь могу указать милиции на возможного подозреваемого! И знаете, кого я подозреваю?

– Да в чем, в чем подозреваете-то?! Толком расскажите! И кого вы подозреваете?!

– Подозреваю вашу жену в том, что она тяжелым тупым предметом нанесла сильнейший удар сзади моей племяннице по голове!

– Значит, Настю… – Панкратов даже застонал вслух, перепугавшись так, что его затошнило. – Вы хотите сказать, что Настю кто-то ударил сзади?!

– Да!

– А где? На лестничной клетке или в квартире? – тут же проснулся в нем въедливый мент. – Где был нанесен удар этим предметом? С ней все в порядке?

– К счастью, она была в шапочке, и это сильно смягчило удар, иначе… – В лице женщины что-то надломилось, и она отчетливо всхлипнула. – Бедная девочка! Сколько испытаний, сколько испытаний!.. Так, мне теперь все ясно. Это точно ваша жена ее огрела, раз вы собирались ее бросить из-за Насти. Больше некому! Настенька никому не делала зла. Дружбы ни с кем не водила, на работе ситуация совершенно бесконфликтная, поскольку работает она в моей фирме… Надо довести до сотрудников, где-то у меня визитка этого следователя…

Она покопалась в сумке, которую выудила из-под стола с соседней табуретки, достала мобильник, потом визитку, но номер набрать не успела. Панкратов грубо выдернул визитку у нее из пальцев.

– Погодите торопиться-то, ну! – пришлось ему прикрикнуть на нее, он быстро прочел фамилию на прямоугольной картонке. – Вот, и фамилия мне знакома. Коллега это мой. Мы сейчас с вами попытаемся воссоздать ситуацию, поразмышляем, и, если не придем к консенсусу, вы позвоните Геннадию. Если придем, то… То вы отвезете меня в то больничное отделение, куда отвезла Настю «Скорая». Идет? С ней и правда все в порядке, вы ничего от меня не скрываете?

– Не смертельно, – скрипнула противная тетка, возвращая себе визитку не очень вежливым жестом. – Так вы тоже милиционер? Ну все, торжества справедливости теперь не дождешься! Уж свою жену вы точно выгородите!

– Не собираюсь я никого выгораживать. – Панкратов полез во внутренний карман зимней куртки, достал пачку сигарет с зажигалкой и швырнул их на стол. – Курить позволите?

– Курите.

– Спасибо… Так вот, выгораживать я никого не собираюсь, но и несправедливых обвинений не потерплю. Ленка не могла знать о наших с Настей отношениях. Я сказал ей о своем решении уйти от нее к Насте десять минут назад.

– Она могла знать! – упрямилась женщина.

– Не могла, в том-то и дело! Потому что не было никаких отношений! Не было до вчерашнего дня. Я… Я давно любовался Настей, и разговор неоднократно пытался завести, она – ноль! А вчера… Вчера все было так неожиданно, как-то вспыхнуло все, и… Короче, все произошло прямо у порога! Уж простите мою откровенность.

– Ага… – пожилая женщина снова недоверчиво ухмыльнулась. – И вы хотите сказать, что после разового полового акта с моей племянницей, свершившегося прямо на пороге ее квартиры, вы решили оставить свою семью? Бред! Вы сами-то понимаете, что несете?!

– Нет, если честно. Но это так. Когда я уходил, сказал ей, что с работы вернусь к ней, и только к ней.

– Что же не вернулись? – поддела она его.

– Так я вернулся в четвертом часу утра. Был на происшествии. Побоялся побеспокоить. С утра проспал. Звонил, звонил в дверь, она не открыла. Уже ушла. А сейчас сумку собрал, а Ленка говорит… Короче, сначала она спросила, к кому я ухожу. А когда сказал – не спеши, говорит. Ее увезли в больницу. И вот я здесь.

– И вот вы здесь, – эхом повторила родственница Насти. – Странно все как-то… Она сегодня была у меня в кабинете. Мы поговорили. Она ни словом не обмолвилась о вас, но была какая-то… Не такая она была, как всегда. Улыбалась чему-то. Я ведь уже забыла, как она улыбается! Потом принесла мне дурацкую статью про Дедов Морозов, орудующих в нашем городе, наверняка вы слышали?

– Да, это дело сейчас в разработке. А что, статья в газете вышла?

– Да, с предостережением. Чтобы граждане не были излишне доверчивы и так далее. Глупо, на мой взгляд. Эта переодетая шайка ведь ломилась в те квартиры, где никого не было, зачем же тогда предупреждать?

– Ну, здесь я не согласен, – возразил Панкратов. – Сигналы очевидцев в нашем деле – большое подспорье.

– Много вы на них внимания обращаете! – фыркнула она. – Ваш коллега позвонил в две двери, там никто и ничего не видел, с тем он и отбыл. Нет бы по всем подъездам пройтись, опросить.

– Так уже было около десяти часов, если не ошибаюсь. Многие спать легли. Вот утром… Кстати, раз уж мы завели разговор об опросе, не согласитесь ли вы ответить на пару вопросов? – Он даже руки на груди молитвенно сложил, чтобы уговорить сердитую тетку Анастасии.

– Хорошо, – кивнула она после недолгих раздумий. – Задавайте свои вопросы…

* * *

Отделение травматологии, куда Панкратова не впустили минувшей ночью, снова встретило его запертыми дверями и неулыбчивыми сердитыми сотрудниками.

– Вот придет врач, с ним и говорите, – отмахивалась от него мокрой тряпкой, навернутой на швабру, громогласная уборщица. – Ему решать, к кому можно пройти, а к кому нет.

– Хорошо, а где он? – Ему удалось просунуть лишь голову и часть левого плеча в проем между дверью и притолокой.

– Доктор на операции, вот закончится операция, тогда и спросите.

– А когда она закончится? – заскрипел он зубами.

– А я почем знаю! Ждите…

Панкратов ждал. Дождался, что называется. Уставший травматолог был категоричен. Настю увидеть не представляется никакой возможности, тем более задавать ей вопросы. Ну и что, что она пришла в сознание! Ну и что, что находится в доброй памяти! Беспокоить ее нельзя, а уж тем более спрашивать о чем-то!

– Позже. Немного позже, молодой человек. Понимаю ваше нетерпение, но… – врач развел руками. – Я сейчас несу ответственность за состояние ее здоровья и…

– Ладно, но ответьте мне тогда, как специалист: могла женщина нанести пострадавшей удар такой силы?