Цитаты из книги «Сто лет пути»

незнании есть великая милость, свобода от тяжких раздумий, от страха, который теперь станет терзать ее ежеминутно, ежечасно.

– Наступила осень, отцвела капуста, – неожиданно продекламировал Анискин, – до весны уснуло всяческое чувство.

Бюрократ и бумагомаратель Ворошилов. Никчемный человек.

– «Кто в сорок лет не пессимист, – сказал Шаховской и пошевелил резиновыми пальцами, – а в пятьдесят не мизантроп, тот, может быть, и сердцем чист, но идиотом ляжет в гроб».

е мизантроп, тот, может быть, и сердцем чист, но идиотом ляжет в гроб»

«Кто в сорок лет не пессимист, – сказал Шаховской и пошевелил резиновыми пальцам

Молодая женщина вытащила из своего чемоданчика пару медицинских и кинула резиновый комок в сторону

…Поэт воюет за дело революции, значит, находит его правильным, нужным?.. Поэты ведь не до конца люди. Обыкновенный человек – не поэт – единое целое, в котором душа неотделима от тела с рождения до смерти, а у поэта душа к телу не привязана. Где и как она путешествует, какие знания получает, какие дали ей открываются, знать никому не дано, да и не положено. Когда душа и тело объединяются, получаются стихи, по-другому стихов никак не объяснить. И ежели поэт способствует революции, значит, душа его знает нечто такое, что остальным не открыто, и это знание приводит его на ту или на другую сторону баррикады? Свет или Тьма? Божественное или дьявольское открывается душе поэта в ее путешествиях? Или поровну? Или как раз

Нельзя об этом думать, запрещено! Дмитрий Иванович храбрый и осторожный, и министр внутренних дел уверил, что за своих «молодцов» ручается. Но что это значит? Справились «молодцы» или нет? И почему так долго нет известий? Должно быть, небыстрое это дело – ликвидировать гнездо террористов. Небыстрое и непростое.

Ты даешь, Дмитрий Иванович, – то ли похвалил, то ли укорил Никоненко. – Вырвался на оперативный простор!