4

В полдень следующего дня Андрей Крымов притормозил на Некрасовской улице у парикмахерской «Афродита», прихватил папку, надел темные очки, вышел, сделал двадцать шагов и целеустремленно потянул на себя дверь дорогой цирюльни. Звякнули над головой колокольчики. Из семи кресел занято было только одно – третье.

Крымов обошел его и сел на четвертое, справа от крупной стройной блондинки лет пятидесяти. Модный парикмахер с выжженными волосами, возившийся у шкафчика, сказал:

– Это женское заведение, мужчина.

Но мужчина был очень собран и уверен в себе. Поэтому коротко бросил:

– Оставьте нас на пять минут, молодой человек, будьте так любезны.

Дама повернула голову и взглянула на незнакомца. Ее губы были явно перекачаны силиконом.

– Мы знакомы, мужчина?

– Нет, и не будем знакомиться. Мне нужна информация о Яне Самохваловой и Кирилле Расторгуеве, ныне покойном. Что их связывало, к примеру? Велика ли была их взаимная ненависть?

– Идите к черту, – усмехнулась дама.

– Простите, но я должен был спросить, – сказал мужчина.

Он открыл черную папку, достал документы и протянул их даме.

– Ознакомьтесь, пожалуйста. И тогда поговорим.

Дама взяла документы, стала листать, судорожно вчитываться. Краем глаза шантажист увидел, как задрожали ее руки. Она пыталась справиться с этой дрожью, но не находила в себе сил.

– Кто вы? – тихо спросила она.

– Эльвира Леонардовна, все хорошо? – осторожно спросил парикмахер.

– Сёмочка, запри, пожалуйста, входную дверь и выйди во дворик, выпей колы. Посиди там. Я очень тебя прошу.

– Вы в безопасности? – еще осторожнее спросил цирюльник с выжженными волосами.

– Эльвира Леонардовна в безопасности, – ответил за нее незваный крепыш. – Идите, Семочка, выпейте колы во дворике. Взрослым нужно обсудить одно дело.

– Хорошо, – кивнул тот и исчез.

– Вы же не из органов? – спросила она. – Иначе с этими документами вы бы говорили со мной по-другому и в другом месте.

– Все верно. Мне нужна информация, получив ее, я тотчас уйду. Даю вам слово.

– Что вас интересует?

– Меня интересуют отношения между губернатором Самохваловым, мэром Расторгуевым и Яной Самохваловой.

– Но почему именно я?

– Вы были лучшей подругой Яны Самохваловой тогда и остаетесь теперь. Вместе ходили по подиуму, вместе знакомились с мужчинами. Все вместе, вся жизнь. Только ей повезло чуть больше. А вы оказались на обочине.

– Я так не считаю.

– И тем не менее. Выкладывайте: мне нужна суть конфликта.

– Но тут замешана мистика, и если вы в нее не верите…

– Вы говорите, а я уже решу, во что мне верить.

– Хорошо, пусть будет по-вашему. – Она внутренне собралась; как видно, ей предстояло заглянуть туда, куда она совсем не хотела. – Самохвалов и Расторгуев были знакомы еще с начала девяностых, занимались одними делами. Только первый был мозгом, а второй – кулаками. Расторгуев всегда завидовал Самохвалову и положил глаз на его невесту. Даже хотел отбить, но она отказала ему. А Яна могла свести с ума кого угодно, так была хороша. Длинноногая, белокожая, с длинными белыми волосами, улыбчивая, радушная. Однажды Расторгуев, гори он в аду, повез их в свой новый загородный дом. Думаю, он что‐то подсыпал Самохвалову, а когда тот вырубился, просто взял Яну силой. Еще сказал ей: удавлю твоего мужа подушкой, если будешь кусаться и царапаться. Обо всем эти двое решили забыть раз и навсегда. Только мне она рассказала об этом. Мы сидели, выпивали у них на даче, и она взяла с меня слово молчать. Потом жизнь развела бывших друзей. Самохвалов ушел в депутаты, уехал в Москву, вернулся, стал губернатором. Он был прирожденным лидером. Но и Расторгуев на месте не сидел. Выбился в мэры. Но с какой ненавистью к нему жила все эти долгие годы Яна, можете только догадываться.

– Даже представить страшно – такое не забыть.

– Вот именно. С ненавистью и желанием отомстить. А потом она мне сказала, что ей присоветовали одну старуху, настоящую гадалку и ведьму, которая знала тайну, как связаться с потусторонним миром и попросить у него помощи. Ведь молния небесная не брала Расторгуева, и пули облетали его стороной. Яна рассказала мне, что общается с некой сущностью, путем заклинаний вызвала ее и контактирует через зеркало…

– И что же это за зеркало? Обычное?

– Нет, конечно, – усмехнулась Эльвира. – Это старинное зеркало находится в краеведческом музее, в бывшем особняке купцов Караваевых.

– В нашей знаменитой городской усадьбе?

– Именно в ней. Тайну ее вы знаете, конечно?

– Разумеется. В подвале, в Гражданскую, вначале расстреливали белогвардейцы большевиков, а потом, когда власть переменилась, большевики белогвардейцев. Потом там заседали чекисты. Переехали только потому, что в подвале все время слышались голоса людей и выстрелы, а на чердаке по ночам раздавались шаги.

– Вы отлично знаете историю города для шантажиста.

– Не отвлекайтесь, Эльвира Леонардовна.

– Потом там сделали краеведческий музей, и все эти полтергейсты как будто стихли. Но слава за домом тянулись очень плохая. В спальне купчихи Караваевой, прославившейся тем, что она сошла с ума и ее там держали годами, за решетками, пока она не умерла, и стоит то самое старинное зеркало, выцветшее, в кошмарных пятнах, но в красивой раме. Яна мне как‐то показала его и рассказала, что в этом зеркале и появляется та самая сущность. На правах жены губернатора она, понятно, могла заходить в музей, как к себе домой. Даже придумала спонсорство для музея и с тех пор проводила там долгие часы. Кто бы ей что сказал?

– И вы поверили ей? Про сущность?

– Как вам сказать? И да, и нет. Пока однажды не увидела, как она говорит с этим самым зеркалом. Мы были там ночью. Я отправилась гулять по музею, а она задержалась в спальне. Я вернулась, но Яна не услышала меня. Она стояла ко мне в профиль, и зеркало было ко мне ребром, так что я ничего увидеть не могла. Но Яна как будто сделала заказ.

– Заказ?

– Да. Она сказала зеркалу: «Убейте его любым способом». Я отступила и вернулась позже. Мы с ней столкнулись уже в одном из залов. Я умолчала о том, что увидела и услышала, и она мне не сказала того, как говорила со своим отражением. Или с той самой сущностью.

– Когда же это было?

– Три месяца назад, в самом начале весны.

– Ясно. И вы думаете, что она просила у этой сущности…

– Даже не сомневаюсь – особенно теперь. Она просила убить Кирюшу Расторгуева. Но было кое-что еще, – Эльвира покачала головой, – и тут я уверена, что вы сочтете меня сумасшедшей.

– Постараюсь избежать этого.

– Вам придется очень сильно постараться, любопытный незнакомец.

– Говорите же. От вас мне нужна только правда.

– Я не сразу отошла – любопытство было сильнее. Я смотрела в щелку между дверью и косяком. Это могло мне показаться, понимаете? Чего нам только не кажется порой…

– Да говорите уже, Эльвира Леонардовна.

– Я увидела, как из зеркала медленно вылилась мужская рука, знаете, с черным рукавом от камзола и с такой черной кружевной манжетой, на которой сверкала золотая запонка с изумрудом. На безымянном пальце я разглядела перстень, – в платиновой оправе в форме розы огромный бриллиант, – только он мог так сверкнуть, даже ослепить, потом длиннопалая рука призывно повернулась ладонью вверх, и Яна положила на нее свою. Мужская рука сжала ее пальцы и отпустила – они как будто договорились о чем‐то. Этого же не могло быть, правда? Я просто не раз представляла себе эту загадочную личность, с которой Яна говорила из этого мира, у которой просила помощи. Она сама поверила в нее, представила себе так ярко, как будто видела на самом деле. Потом мужской голос сказал: «Я все сделаю, как ты просишь, поверь, мне доставит это удовольствие». – «Но как это будет?» – спросила Яна. «Ты все узнаешь, когда придет время», – ответил ее визави. Только после этого я отступила, сорвалась и побежала прочь по коридорам музея. Бежала и думала: я схожу с ума! В этом доме сошла с ума несчастная купчиха, в этом доме бушевали призраки расстрелянных, а теперь с ума сойду я.

– Да, серьезное видение, Эльвира Леонардовна.

Дама нервно пожала плечами:

– Как хотите, можете считать меня сумасшедшей. Только позавчера Кирюши Расторгуева не стало.

Незнакомец кивнул:

– Документы оставьте себе. Они никогда не будут преданы огласке. Что касается меня, то я даю вам слово. За других не скажу.

– Благодарю, – ответила Эльвира. – Но с какой легкостью вы выслушали мою фантастическую историю и даже в лице не переменились! Будто поверили каждому слову.

Он усмехнулся:

– Иногда самое невероятное объяснение – самое убедительное. У меня будет к вам последняя просьба. Это не дело вот так запросто вступать в диалог с другим миром. Я сейчас предельно искренен с вами. Поэтому попытайтесь узнать, когда ваша подруга вновь захочет посетить музей купцов Караваевых. Если она вам дорога, конечно. И позвоните вот по этому телефону. – Он вытащил из кармана визитку и протянул ее даме.

– Но тут один лишь телефон и никакого имени? – удивилась она.

Спортивный мужчина поднялся с кресла.

– Все верно. Вы просто назовете день и час. Мы попытаемся спасти вашу подругу. Пожалуйста, сделайте так, как я вас прошу.

– Хорошо, – пообещала Эльвира Графф. – А если этого не случится?

– Что‐то мне подсказывает: случится и уже очень скоро. Возможно, счет идет на часы.

– А скажите еще, загадочный незнакомец…

– Да?

– Если переступить порог того мира, есть возможность не вернуться назад?

– И очень большая.

– Вы меня специально пугаете?

– Ни в коем случае. Но вы же не собираетесь переступать его?

– О господи, нет, конечно! Просто интересно.

– Вот и хорошо. Поэтому ничего не бойтесь. И доброго дня, – сказал незнакомец и направился к дверям цирюльни.

– Доброго, – пробормотала она.

Взыграли мелодично колокольчики над входной дверью, и когда Эльвира Леонардовна оглянулась, то увидела только исчезающий за большим окном силуэт.

5

– Я сойду с ума, если не вспомню это лицо! Где я видел его? Где? Понимаете, сойду с ума! – ярился Антон Антонович, торопливо расхаживая по саду недалеко от накрытого стола, где они только что обедали, чтобы в порыве не налететь на кого‐нибудь.

Час назад Андрей и Кассандра приехали к нему домой. Крымов должен был как можно скорее рассказать своему куратору о встрече в цирюльне с Эльвирой Графф. Познакомить с реальной драматической историей из жизни власть предержащих и ее фантастическим продолжением. Рыжеволосая Кассандра, все услышавшая по дороге, уже ни о чем другом и думать не могла.

– Невероятно, Андрей! И как интересно! – твердила она, сидя рядом с ним в автомобиле. – Значит, это зеркало – портал в потусторонний мир? Давай сегодня ночью прокрадемся в музей, а? Андрюша! – Она даже схватила его за руку. – Давай!

– С ума сошла? – холодно рыкнул он. – Руку убери. Хочешь аварию устроить?

– Прости, прости!

Дожидаясь коллег и друзей, Антон Антонович отварил пельменей, порезал вареной колбаски, порубил зелень, порезал хлеб. Они устроят знатную трапезу! Но едва Андрей и Кассандра приехали, Долгополов отказался от роли гостеприимного хозяина и вцепился в своего помощника, как клещ:

– Рассказывайте, Андрей Петрович!

В тарелке Крымова остывали пельмени, а он все говорил и говорил. Не с набитым же ртом пересказывать такие увлекательные подробности, тут и подавиться недолго.

Рассказ детектива так взволновал Долгополова, что Андрей и Кассандра даже стали переживать за старика. Тот мрачнел на глазах, рычал, ерзал в своем плетеном кресле, повторял:

– Манжеты, черные кружевные манжеты, золотые запонки! – потом вскочил и стал ходить.

– Отойдите на два шага, вы нас собьете, – предупредил его Крымов.

– Не дерзите, – огрызнулся Долгополов. Но на два шага отошел и, расхаживая стареньким хромым тигром по клетке, повторял: – И платиновый перстень в форме розы с алмазом на безымянном пальце правой руки! Да где же я все это видел и совсем недавно?! Где?

– Стоп! – воскликнула Кассандра. Она вытащила из кармашка джинсовой куртки телефон, нашла фотографию и показала ее мужчинам:

– Вот где вы ее видели, Антон Антонович.

Это была одна из фотографий, тайком сделанных репортером Колосковым на площади. Она запечатлела товарища Маузера, смотревшего на строившийся Цветочный дворец и сложившего руки на груди. На безымянном пальце его правой руки горел платиновый перстень в форме розы с роскошным бриллиантом.

Крымов усмехнулся:

– Говорили же мы, что твой глаз – алмаз. Так и есть, Касси. Даже звонить в Небесную канцелярию не пришлось – ты все увидела сама.

Антон Антонович долго смотрел на фото, тяжело сопел, но потом уверенно сказал:

– Нет, не здесь.

– Нет? – воскликнула Кассандра.

– Представьте себе, нет. Но где, где?

– Да, – кивал самому себе Крымов. – Теперь уже почти ясно…

– Что ясно? – спросила девушка. – Что тебя ясно, Андрей? От такого «ясно» можно и умом двинуться.

– Пожалуй, пожалуй, – потирая твердый подбородок, бормотал Андрей.

Даже тон его изменился. Теперь он буквально настораживал.

– Да скажи уже! – взорвалась Кассандра.

Но ответить Крымов не успел.

– Знаю! – возопил Антон Антонович так, как кричат только одно слово: «Пожар!» – Знаю, где видел его!

Он сорвался и кривенько, но очень живо побежал по тропинке в сторону дома. Крымов и Кассандра притихли – сейчас должно что‐то случиться. Очень важное! И может быть, очень страшное.

Долгополова не было пять минут, десять…

– Нашего чудесного Антона Антоновича там удар не хватит? – спросила Кассандра.

– Вряд ли, он бессмертен, – заметил Андрей.

– Шутишь?

– Нет, правду говорю. Последние лет пятьсот он точно не менялся.

– Значит, шутишь. Ладно, припомню.

Стукнула-хлопнула дверь – из дома выскочил как ошпаренный Антон Антонович и побежал к своим коллегам. В руках он сжимал альбом.

– Видишь, я же говорил: живой, – кивнул на старика Крымов.

– Вижу, вы издеваетесь надо мной самым бессовестным образом, – заметила девушка. – Один про Небесную канцелярию, другой про бессмертие. Ладно-ладно.

Хозяин дома бросил:

– Нашел! Вон посуду! – и плюхнулся в свое кресло.

Крымов и Кассандра немедленно переставили все на один край стола, освободив место.

Долгополов аккуратно положил альбом и, глядя на обложку, сказал:

– «Преступления в зените славы. Загадочные истории аристократических семейств Европы XVIII века». Где он тут у нас? – листая альбом, ласково бормотал Антон Антонович, как будто и не было только что бешеного взрыва эмоций и беготни по саду. – Смотрите, вот он, голубчик, герцог Август Леонид Ганноверский, вот он, убивец, а ведь известный интеллектуал своего века. – Старик так и тыкал кривым пальцем в мундир царственной особы. – Посмотрите на эту физиономию, а? Вот и кафтан, и кружевной черный манжет с золотой запонкой, и платиновый перстень в форме розы с прозрачным белым бриллиантом. Каково?

– Господи, одно лицо, – пробормотала Кассандра.

– Если бы я не знал, что их с благотворителем Маузером разделяет почти триста лет, – вторил ей Крымов, – сказал бы, что это один и тот же человек.