Недобрый

Нас пугает неожиданное.

Нас пугает темнота. Ведь в ней может прятаться неожиданное.

Нас не пугает только то, о чём мы не имеем ни малейшего представления. Даже если оно и страшное с виду.

Солнце спряталось за песчаные холмы. Быстро темнело. И холодало.

Оглядевшись по сторонам, мы увидели, как в исчезающем свете уставшего солнца из-за холмов недобро поблёскивали глаза Воинов Клыка. Нас окружали.

– Это не к добру, – тихо прошипел Буржуй, и шерсть на нём поднялась торчком.

– Чего им от нас надо?! Чего они злые такие?! – Шиш подскочил к Буржую и на всякий случай прижался к нему.

Пугало не то, что недобрых Воинов Клыка было много. Так много, что мы не видели им ни конца ни края. А то, что они приближались к нам, не издавая ни единого звука. Ни криков, ни рычания, ни даже шороха не раздавалось среди этих негостеприимных песков. Казалось, сама недоброта, как дурно пахнущий воздух, не давала спокойно дышать.

– Что вам надо?! – не выдержав, прокричал Шиш. – Не нужен нам ваш сушёный песок! Вот, забирайте его себе! – он быстро замолотил лапками, но только поднял облако пыли и расчихался.

– Ну всё! – прорычал Фокси и сделал шаг навстречу приближающейся опасности.

А я вдруг представил: «Где-то там, глубоко под землёй, среди тёмных тоннелей, наполненных безразличной древней водой, плывёт Тот Кто Никогда Не Видел Неба. И он не просто никогда не видел его. Он даже не знал, что оно есть! Да, он так и не увидел и не увидит небо. Но теперь он знал его… Миша, вернувшись домой с работы, протягивает Маше красивые цветы, она улыбается… Сторожевой пёс Тучка-Шарик укладывается спать в своём маленьком домике… Гусь-Мистер спасает маленького котёнка из пруда… В холодном, скованном льдами Доме рождается на свет Северный Ветер… Тот Кто в Темноте слушает, как поют, но сам не умеет сочинить ни одной песни…» Так я думал. Ну, или что-то похожее на это.

Не важно, что ты думаешь в такой момент. Важнее, что чувствуешь. Поэтому, может, я вовсе ни о чём и не думал. Я чувствовал. Чувствовал, что всё происходит прямо сейчас, со всеми, всегда. Разное, но одно. Всё связано. У каждого по отдельности что-то может меняться. Но всё вместе – жизнь – остаётся неизменным!

– Стой! – окликнул я своего бесстрашного друга. – Подожди. – И, выйдя вперёд, обратился к Воинам Клыка: – Вы ничего не можете нам сделать. У вас есть только ваша недоброта и сушёный песок. А мы – друзья! И у каждого из нас есть ещё друзья. А у них ещё друзья. И все мы охраняем друг друга. Так что уходите и живите сами по себе, раз вам так больше нравится! И мы уйдём. Но не потому, что боимся вас, а потому, что не хотим оставаться с теми, для кого песок важнее закона гостеприимства. И кто готов напасть, не раздумывая: враг перед ним или друг. А ведь мы так много интересного могли бы рассказать друг другу…

Воины Клыка остановились.

Я был так удивлён действием своих слов, что не сразу обратил внимание на то, как огромная тень, заслонив свет звёзд и Луны на небе, легла на пески позади нас. И только почувствовав что-то и обернувшись, понял, что не я заставил Воинов Клыка дрожать. Обернулись и мои друзья. И в тот же миг страх, который, как мне казалось, только что рассеялся, вновь заставил мои уши прижаться, а шерсть на холке встать дыбом.

Огромный остромордый пёс с торчащими вверх ушами и в красивом ошейнике, загородив половину неба, глядел прямо на меня. И, поверьте, половина неба в таком случае ничем не отличается от целого неба.

Но как следует испугаться я не успел, потому что мне стало любопытно: если у такого огромного пса есть ошейник, то должен быть и поводок? А значит, кто-то выгуливает его здесь, посреди недружелюбных песков? И этот кто-то уж точно должен быть во всё небо! Тогда почему же его не видно? Вот о чём я подумал в первый миг. Ничего не поделаешь, видимо, такой уж у меня характер. Так что я решил подойти поближе. Странно, да? Любой же знает: подойти поближе к чему-то размером в половину неба – это всё равно что подойти поближе к самому небу!

– Ты куда? – тихо прошипел мне вслед Буржуй.

В полной тишине было слышно, как песчинки перекатываются у меня под лапами, и я шёл и шёл, зачарованный этим звуком, не обращая больше ни на что внимания.

– Пальма, подожди, я с тобой! – тихо воскликнул Фокси.

– Даже не думай! – остановил его Буржуй. – Когда вообще непонятно, что происходит, лучше ничего не делать. Особенно если уже есть кто-то, кто что-то делает!

Замерев, они молча провожали меня взглядом, пока я не исчез в тумане.

– Кто это такой огромный? – немного погодя спросил Фокси.

– Может, бог? – неуверенно произнёс Буржуй.

– А это ещё кто?

– Точно не знаю. Но когда человеки чего-то не понимают, боятся и не могут объяснить…

– А ты можешь объяснить? – перебил Фокси.

– Я и объясняю! – фыркнул Буржуй. – Когда человеки не могут чего-нибудь объяснить, они всегда заводят разговор о боге. Мол, это всё его дела, он творит чего хочет и больше объяснять тут нечего.

– То есть твоё объяснение – это то, что объяснять тут нечего?

– Это не я говорю, что объяснять тут нечего! – вскипел Буржуй. – Это человеки так думают.

– А ты что думаешь?

– А я думаю, раз ты такой умный, вот сам и объясняй! – Буржуй замолчал и надулся. Замолчал и Фокси. Но туман, окутавший всё вокруг, казалось, мешал даже думать. Оставалось только ждать.

Тем временем с каждым моим шагом навстречу этому невероятно огромному псу он становился всё меньше и меньше. И я, едва только взобравшись на ближайший холм, остановился. Нет, конечно, в сравнении со мной, пёс всё ещё оставался большим, даже очень. Но он уже не был таким невероятным, как раньше, – в половину неба.

– Я – Пальма! – представился я. – А как это вы можете быть на полнеба и в тоже время вполне обыкновенным?

– Среди этих песков у страха глаза велики, – ответил странный пёс.

Я оглянулся. Может, для того, чтобы поглядеть, какие у страха глаза, а может, затем, чтобы увидеть своих друзей, но не увидел ничего, кроме тумана, которым заволокло всё вокруг.

Не понимая, что происходит, я для уверенности решил говорить о вещах правильных и хорошо мне известных:

– А как вас зовут?

– Меня действительно зовут, – странный пёс улёгся передо мной, вытянув вперёд лапы, и добавил: – Даже чаще, чем хотелось бы. Но я прихожу не тогда, когда меня зовут. Я прихожу, когда должен.

– Значит, у вас такая работа? – спросил я, вспомнив, как дома Миша часто говорил Маше: «Я должен идти на работу» – и уходил. А когда возвращался, всегда приносил что-нибудь вкусненькое и мне, и Буржую, и Маше. А Маше иногда ещё и красивые цветы, от которых Буржуй чихал и ворчал, что всё это глупости и ничего красивее сметаны на свете нет.

– У каждого, кто приходит в этот мир, есть своё дело. Я слежу за тем, чтобы это дело было выполнено. Ни раньше и ни позже, чем было определено.

– Кем определено?

– А кем определено, что тебя зовут Пальма?

– Никем. Я сразу это знал!

– Вот так и все – сразу знают, что определено.

– Даже Буржуй? – удивился я. Но тут же понял, что это был глупый вопрос. Если задуматься так крепко, что голова вот-вот треснет, то можно почувствовать, как ты знаешь всё про всех. И про Буржуя. И про Фокси. Даже про странных и с виду недобрых Воинов Клыка. Про всех-всех-всех!

– Вот видишь, – как будто подслушав мои мысли, одобрительно кивнул странный пёс.

– Значит, правда, все знают?

– Все, – подтвердил пёс. – Но они так редко вспоминают об этом, что забывают знать.

– Как же можно забыть знать то, что уже знаешь? – удивился я.

– Это уже знание про знание. О нём вообще мало кто помнит.

В этот миг мне показалось, что в моей голове заклубился тот же туман, что окружал холм, на котором мы разговаривали. Я встряхнул головой, чихнул и вдруг ясно вспомнил, что меня действительно беспокоило:

– Тут эти Воины Сушёного Песка… То есть я хотел сказать Воины Клыка, которые охраняют сушёный песок…

– Священный песок, – поправил меня пёс.

– Священный? Да, точно. Если бы ещё кто-нибудь объяснил, что это значит.

– Это когда что-то или кто-то очень дороги тебе. Настолько, что ничто, кроме этого, не имеет значения.

– Как-то это глупо! – немного поразмыслив, ответил я. – Разве может быть какой-то песок важнее, чем, например, родная семья или друзья? Или солнце – наш папа?! Ой! – вдруг осёкся я. – Конечно, может, раз вы говорите, что так и есть.

– Всё так и есть, – вздохнул пёс.

– Из-за этого сушёного… простите, священного песка они не знают закон гостеприимства! Мне кажется, вы – добрый, хоть и непонятный. Может, вас они послушают?

– Я добрый? – удивился пёс и поднялся на лапы. И мне на миг показалось, что он снова загородил собой половину неба. – Не думаю. Я не злой. Но этого недостаточно, чтобы быть добрым, – он вздохнул. – Впрочем, Пальма, в одном ты прав: они послушают меня.

– Это хорошо! – обрадовался я. – Но мне кажется, что вас это не радует?

– Да, не радует. Нет радости в том, что причиной их послушания будет только страх.

– Они боятся вас?

– В какой-то мере – да. Но много больше их пугает то, что я олицетворяю.

– Лице… что вы вытворяете?

– То, что они представляют обо мне, пугает их больше, чем я сам.

– Зачем же тогда они всё так представляют? Какая в этом логика?

– Если бы во всём была логика, одного закона гостеприимства было бы достаточно, чтобы все и всегда были счастливы.

– Конечно! – с готовностью воскликнул я. – Ведь так оно и есть!

– Разве? – прищурился пёс.

Я задумался.

– Точно могу сказать, что я не несчастлив. А счастлив я буду, как только мы с друзьями вернёмся домой! – и, ещё немного подумав, добавил: – Но сейчас мне не дают это сделать Воины Клыка, не знающие закона гостеприимства.

– Закон они знают, – нахмурился пёс. – Только они придумали себе другой. И забыли о главном, без чего ни одно дело не может быть закончено как должно.

– Но ведь закон гостеприимства – это и есть главный закон! Со стародавних времён!

– Ты знаешь о стародавних временах?

– Конечно! – воскликнул я. – Мне Тот Кто в Темноте рассказывал.

Пёс посмотрел на меня и ничего не ответил. Как будто это было неважно. Или наоборот – так важно, что и говорить об этом нечего. Я уже давно подметил – так всегда с действительно важными вещами: их знаешь, но говорить о них кажется лишним. Даже как-то неловко о них говорить.

– Хорошо, – неожиданно заговорил пёс, – пусть отныне имя твоё будет Пальма – Тот Кто Лает Не Просто Так.

– Спасибо, – вдруг ни с того ни с сего ответил я. И даже поджал хвост. От неловкости, а вовсе не от страха.

– Возьми, – пёс снял свой красивый ошейник и набросил его мне на шею. Я вздрогнул от неожиданности и чуть сразу же не скинул его. – Нет, оставь. Когда-нибудь ты вернёшь мне эту вещь. А пока она послужит тебе.

– Не люблю я ошейники! Кто-нибудь возьмёт да и привяжет!

– Это не ошейник, – успокоил меня пёс. – Это знак для всякого, кто увидит его на тебе. Это поможет тебе найти путь.

– Путь домой?! – обрадовался я.

– Путь туда, где ты должен быть, – снова загадкой ответил мой новый странный друг, который так и не назвал мне своего имени. И тут же стал отдаляться, закрывая собой небо и сливаясь с бескрайними тёмными песками.

Туман рассеялся.