В мире начиналось утро. Серый рассвет подмосковной поздней осени. Золотая листва почти вся облетела. То, что оставалось на деревьях и кустах, имело вид жалкий и полупустой.
Грязно-коричневый.
Мелкий дождичек, грозящий перейти в мокрый снег, завершал общее впечатление от художественного полотна «Грачи улетели».
У деревянного забора, когда-то покрашенного в зелёный цвет, кто-то бросил животное. Побитое и окровавленное.
У калитки лежал несчастный зверь, часто-часто дышал и прикрывал лапами мордочку. Шерсть на мордочке вся в сгустках крови, ухо порвано.
Словно для того чтоб окончательно поиздеваться над беднягой, его бросили прямо под вывеску над калиткой. Вывеска рассказывала, что здесь находится приют для животных «Заблудившийся енот».
Две буквы в слове «заблудившийся», «и» и «в», облупились, а последние – «ся» – просто заляпаны грязью.
Поэтому тот, кто увидел бы вывеску впервые, обязательно прочёл бы: «Заблудший енот».
Оставалось надеяться, что люди у нас привыкли ко всему, а еноты, собаки, кошки, мышки и прочая тварь Господня читать не умеют.
Хотя кто из нас не «заблудший», положа руку на сердце? Сколько бы ни было ног или лап…
– Кто ж это тебя, болезный, так отделал?
Над брошенным животным, вернее, над побитым и недобитым енотом склонилась женщина неопределённых старо-молодых российских лет. Скорее молодая, чем старая.
– Ох-ох-ох! – продолжала она. – Ну просто изверги! Сейчас, подожди, я переоденусь и вернусь за тобой!
Женщина произнесла это таким голосом, словно возле побитого енота уже выстроилась очередь, чтобы скорее оказать ему первую медицинскую помощь. А также положить этого особо ценного побитого енота куда-нибудь в отдельную палату и начать наконец-то достойно ухаживать за ним.
Побитый енот приоткрыл один глаз – тот, который хоть немного открывался. Нет, очереди не было.
Рядом стояла простая русская баба… ну, может, просто баба славянского вида. Простота – тоже вещь относительная. Так что баба скорее простая, чем простая просто (извините автора, пожалуйста).
Прямые тёмно-русые волосы выбивались из-под вязаной шапки грязновато-сиреневого цвета. Брови светлые, да и тех почти не видно. Глаза серые, вокруг глаз мелкие морщинки.
Губы «типа накрашены». Помада дешёвая, уже съедена по дороге.
Енот прикрыл глаз. Он всё это увидел.
Енот? Ага. Да. Увидел. Енот. Всё это.
Но кто может точно сказать человеку, что и как видит енот? Может ли енот как-то донести до человеческого разума то, что он видит?
А побитый енот? Что может побитый енот, брошенный кем-то под забором енотового питомника?
Женщина поднялась и, толкнув калитку, вошла на территорию, огороженную забором.
В это время енот услышал далёкий колокольный звон.
«Этого ещё не хватало», – подумал побитый енот.
Ну да.
Подумал. Енот. Побитый.
Он подумал: «По ком звонит колокол…»[1]
Енот, конечно, совершенно не помнил, кто написал эту книгу. Он даже не помнил, честно говоря, что это фраза из чьей-то книги. И уж конечно не помнил, о чём в этой книге рассказывается.
Но фраза всплыла в его мозгу. Таковы издержки нынешнего образования, увы. Слышали звон, да не знаем, где он. Если что, в Википедии посмотрим.
Но не побитый же енот, в самом деле, в Википедию полезет…
Приют «Заблудившийся енот» находился вблизи небольшого русского городка, знаменитого своими церквами. Отсюда и колокольный звон. Церкви словно бы перекликались звонами, и случалось это довольно часто. После каждой церковной службы.
По праздникам – обязательно, и по будням тоже частенько.
Простая женщина работала в енотовом приюте уборщицей. Cleaningwoman, если сказать по-современному.
Но, как вы понимаете, не бывает у нас просто уборщиц в маленьких русских городках. Поэтому Луша (уж извините, но эту женщину ещё и Лукерьей звали!) выполняла в енотовом приюте также обязанности нянечки, гувернантки и младшего ветеринара.
– Сейчас, сейчас, миленький, – приговаривала она, поднимая побитого енота на руки и внося его в помещение. – Сейчас я тебя отмою, и посмотрим, какие у тебя раны. Да не бойся ты, не ерепенься!
Побитый енот был отмыт. Хотя и сопротивлялся. Женщина запустила его в ванную. Видимо, для подобных целей и предназначенную.
Раны побитого енота оказались не такими уж и серьёзными. Так, ушибы. Разве что порванное ухо. Но от этого не умирают.
Луша что-то приговаривала, делая своё дело.
А в душе енота…
Да-да. Автор не ошибся. В душе енота в эти мгновения кипела настоящая недоумённая буря.
Хотя мы, конечно, знаем, что животные не имеют индивидуальной души, как это свойственно человеку. Или животные имеют душу в самом зачаточном состоянии.
Спорят на эту тему богословы и учёные мужи.
Но наш, конкретный енот не думал ни о тех, ни о других. Он готов был кричать, вопить, биться головой об стену. Что ещё можно сделать в такой ситуации?
– Да что ж ты неуёмный такой! – приговаривала Луша. – Всё, хватит! Не боись, здесь тебе будет хорошо. И кормёжка, и спать есть где, и товарищи есть, и подружки.
– У-у-у! – взвыл енот по-человечески, а получилось у него по-енотовому, по-звериному.
Может, кто-то уже догадался, а может, и нет.
В шкуре побитого енота каким-то образом оказалась душа человека. Того самого Василия, который сейчас должен был бы сидеть в кресле самолёта Москва – Екатеринбург и спокойно экстрадироваться на родину из Мадрида.
Ну или остатки которого… (продолжать не стоит).
Ох, неисповедимы пути Господни…
Возможно, два действия – прыжок Васи на шасси взлетающего самолёта и битие енота поддавшими подростками в подмосковном лесочке – как-то совпали и соотнеслись в пространстве-времени…
Возможно, душа енота как такового отлетела при ударе по его голове, а тут, глядь – Васина душа летит.
Ну и…
Ох-ох-ох… Сейчас и автор бит будет.
Вероятно, читатель настроился на какую-то реальную, вполне себе поучительную историю. Возможно, читатель не верит во всякие сказки о реинкарнации и переселении душ.
А тут – на тебе! Ерунда какая-то!
Да и животное, между нами, выбрано не самое благородное и не самое привлекательное. Енот, будь он неладен! Мелкий всеядный хищник…
Может, читателя немного успокоит тот факт, что автор тоже не верит в переселение душ. Но пока автору больше нечего сказать в своё оправдание.
Кто-то сейчас отложит книгу из принципиальных соображений.
Но…
Не надо, не откладывайте. А то будут бегать за вами еноты (мысленные, конечно) и корить: «Вот не прочёл про нас… а может, самого главного и не прочёл… Понимаешь, сказка – ложь, да в ней…»
Ну и так далее. Вот она, сказка.
Катится Колобок, катится…
Отмытый Вася-енот, с обработанными ранами, был уложен не в палату реанимации, а в небольшой вольер, на подстилку из опилок. На карантин, надо понимать.
Вася снова попытался прокричать этой женщине что-то человеческое. Он кричал, что не желает находиться здесь, в этой звериной клетке. А главное, он не желает находиться в этой вонючей звериной шкуре! Он человек! Человек!
Но из его енотовой глотки снова вырывалось только шипение. Вася изнемогал. Он попытался даже…
Интересно, что это было? Или он попытался схватить женщину за руку, а тут звериное начало взяло верх?
Получилось, что он пытается укусить Лушу!
Луша усмехнулась:
– Ишь ты! Еле дышит, а туда же – кусаться! Лежи, отдыхай! Да скажи спасибо, что здесь этот питомник устроили, а то бы подох ты, болезный, где-нибудь под кустом. Нет, ну что это за звери! Чем им животное помешало?
Последняя фраза относилась, видимо, к тем, кто «просто так» побил заблудившегося енота. Заблудившегося, а не заблудшего…
Вася попытался возразить. Не на то, что люди иногда поступают хуже, чем звери. Это как раз в возражениях не нуждается. А на то, что…
А кто не попытается возразить, когда ему скажут о смерти под кустом? Под забором, рядом с мусорным бачком или в каком-нибудь ещё непотребном месте, в непотребных обстоятельствах?
Шипение, только шипение вырывалось из Васиной глотки.
«Да что же это, Господи? – мучительно думал Вася. – Это почему, отчего? И вообще… Господи, может, мне всё это снится?»
Вася дёрнул головой. Боль сразу же отдалась в голову и порванное ухо.
«Нет, не снится… Господи! В чём дело? В это же просто невозможно поверить!»
Никто не отвечал Васе. В данной ситуации Васе ничего не оставалось, как только попытаться докричаться до Бога. Но Бог хранил молчание.
Только Луша приоткрыла дверцу вольера и поставила рядом с Васей миску с водой. Кинула ещё пару листьев салата, чтоб не перегружать животное после травмы.
«Вдруг там ещё что-то с внутренними органами, – подумала Луша. – Почки отбиты или селезёнка. И в общий вольер пока нельзя, а то собратья закусают беднягу. А может, он сам больной. Перезаражает остальных. Пусть отлежится».
Луша выполнила внутреннюю инструкцию по выдержке новеньких на карантине. Перекрестилась и вздохнула:
– Эх ты, Божья тварь… всё шипишь… Шипи не шипи – дело сделано…
Душа Васи просто разрывалась от недоумения и ужаса. «Божья тварь… Божья тварь… тварь я, тварь… И дело – сделано».
Так, слегка… слегка Вася веровал в Творца Вселенной. На уровне «Бога в душе», и то не каждый день и не при любых обстоятельствах. Порой совсем даже не вспоминал Вася ни о чём таком.
Например, когда ты с тёлкой тусуешься на испанском пляже – при чём тут Бог, даже в душе? Или сидишь ты в ресторане. Или ещё что-нибудь подобное, красивое, вкусное и приятное, где можно и людей посмотреть, и себя показать?
Вася аж взвыл при таких воспоминаниях.
– Да успокойся ты, успокойся, – приговаривала Луша. – Ишь лохматенький!
Знала бы она! Знала бы она, эта простецкая тётка, о чём шипит побитый лохматый енот…
Тут мозги Васи словно бы начали туманиться. Ему вдруг очень захотелось спать. Испанский пляж сворачивался, как нарисованная картинка.
Вася уже не мог думать обо всей нелепости и обо всём ужасе произошедшего.
Сон, могучий, звериный сон отвесил ему хук справа и хук слева. Послал удар прямо в нос. Вася заснул, уткнувшись енотовой мордой в опилки.
О майн Готт!
Определив раненого, Луша принялась за уборку большого вольера в комнате по соседству. В вольере – несколько енотов-мальчиков.
Тема деликатная. Девочки – в другом месте.
Луша убирала один из больших зимних вольеров. Затянутое мелкой сеткой с одной стороны помещение с комнату величиной. Только коридорчик-проход оставлен. В сетке – дверца, которую Луша, войдя, сразу же плотно закрыла, чтобы пронырливые «клиенты» не выскочили. Под стенкой сделано для енотов несколько домиков, поставлены разные горки и деревянные бруски. Пара тазов с водой. Полки. Сухое обрубленное дерево – видимость природы. Валяются игрушки, мячики.
Те, кто не спит, запрыгали вокруг Луши.
– Здравствуйте, здравствуйте, зайчики мои! – Луша кого погладила, кого прихлопнула, кого чуть дёрнула за хвост.
Два енота, в углу, сидят чуть особняком. Встречать Лушу не кидаются. Да и вообще они чудные какие-то. Приблудные, кто-то из лесу принёс. Одновременно, что редко встречается.
Маша, или Мария Всеволодовна, хозяйка этого прекрасного заведения, дала им имена: Белый и Чёрный.
Потому что у одного мордочка покрыта преимущественно светлой шерстью, а у другого, надо понимать, чёрной.
Поскольку эти двое частенько сидели вместе и даже спать укладывались рядом, они получили ещё и общее прозвище: Дружба народов. А проще – Дружба. И все производные от «Дружбы», типа: «Эй вы, с голубого ручейка!»
Не подумайте плохого – без всяких намёков на «голубизну» в определённом смысле слова.
Откуда ей взяться? Контингент не тот.
«Заблудившийся енот» – не просто приют для каких-то брошенных животных. Это коммерческое предприятие. Сюда экскурсии водят. Родители детишек ведут, чтоб им зверушек показать. Младшие школьники с учительницами, старшие группы детского сада с воспитательницами…
Бывают и взрослые, кому интересно.
Такой вот контингент.
Экскурсантам можно входить прямо в вольер – тем, кто не боится. Некоторые остаются стоять в проходе.
Правда, зимой экскурсий мало.
Весной, летом – хорошо. Енотики прямо под солнышком, в живой природе. Бегают, резвятся. Летний вольер гораздо просторнее зимнего, там небольшой бассейн, домики – чего только нет!
Но зима есть зима.
Вообще-то, в природе еноты отправляются зимой в зимнюю спячку. Как медведи, как ежи.
Некоторые «приблудные» и в питомнике стараются зимой как-то устроиться и заснуть надолго. Но здесь есть и такие особи, что выступали раньше в цирке или с детства жили в человеческих домах. Короче, одомашненные животные. Эти в спячку зимой не укладываются. Так, спят чуть подольше, чем летом.
Человек привык много брать на себя. В том числе и ломку природных стереотипов. И еноты не избежали тяжёлой судьбы – общения с человеком. С «царём» природы. Что же делает «царь»?
Заводит енота. От скуки или по причине тщеславия. С собственной женой ужиться не может, собственных детей не знает как воспитывать, а туда же!
Енота ему подавай!
Всё есть, только енота не хватает!
Заводит такой «царь» енота, а потом с енотом «разводится».
Как богатый бизнесмен с надоевшей женой. Выгоняет на улицу бедняжку, в чём пришла (правда, сейчас и «бедняжки» ушлые встречаются, но речь не о них).
Или как измученная жена выгоняет на улицу мужа-пьяницу, так «царь» или «царица» выгоняют на улицу ни в чём не повинного енота. В чём стоял.
В чём пришёл в дом енот, в том и ушёл.
В шерсти.
Хотя енот действительно ни в чём не виноват, кроме того, что он енот. Положено еноту кусаться, царапаться. Положено обдирать мебель, даже если она дорогая.
Да, польстились хозяева на умильную мордочку и пушистую шерсть. Польстились на чёрные смышлёные глазки-бусинки и полосатый хвост. А ещё польстились на то, что у соседа справа – собака, у соседа слева, например, кошка, а вот енота нет ни у соседа справа, ни у соседа слева, ни сверху, ни снизу. И во всём доме ни у кого такого прекрасного енота – нет!
А потом, извините, «развод» с енотом. Характерами не сошлись. Да ещё и воняет енот.
Ну и всё такое.
О проекте
О подписке