Глава 3

Ночные загулы жениха оставляли за собой гнилой душок подозрительности. Света всеми силами боролась с желанием проверить переписку в телефоне Владимира и обыскать его карманы. В первый раз, когда они поругались, Светлана поделилась с отцом, и он воспринял её откровения странным образом.

– Может он не нагулялся? – наивно спрашивала дочь, которая имела совсем мизерный опыт в отношениях с мужчинами – Нужно время, чтобы он привык к новому статусу.

Филипп Генрихович с некоторых пор считал, что должен заменить Светлане мать. Он единственный для неё человек, который имеет право участвовать во всех аспектах её жизни. После того, как жена Лена заболела, а потом и вовсе попала в психиатрическую клинику, у дочери не осталось более никого кроме отца, кто мог бы обсудить и разделить все радости и печали. Он пытался дать девочке самое лучшее, и это касалось в первую очередь нематериальных вещей. Антипенко считал, что у Светы должны сформироваться морально-нравственные понятия, тогда она сможет устоять перед соблазнами. Пока она шла верным путём, и Филипп гордился дочерью. Однако отношения Светланы с Владимиром Сёмушкиным немного напрягали. Он пока сам не мог разобраться почему. На вид парень видный занимается спортом, скоро закончит престижный ВУЗ, красиво ухаживает за дочерью, дарит цветы и подарки. Но вот когда решился вопрос со свадьбой, что-то неуловимо изменилось. Он так же дарил цветы и подарки, но в поведении произошли перемены. Словно Сёмушкин уже заключил сделку, осталось только подписать договор. Так со стороны это видел Филипп. Он пытался проанализировать собственное отношение к будущему зятю – может дело в ревности, в том, что он из родительского эгоизма не хочет отпускать девочку во взрослую жизнь? Антипенко уговаривал себе не лезть в личные отношения дочери ни действиями, ни советами, во всяком случае, пока она сама об этом не попросит. Светочка сама должна разобраться, свои шишки набить и собрать багаж собственных ошибок! Однако на чужих провалах мало кто учится. Молодая кровь слепа и самоуверенна, она бурлит и заставляет двигаться напролом!

В первый раз, когда у Светы с женихом возникло недопонимание, она приехала к отцу. Филипп Генрихович чувствовал, что девушке надо с кем-то поделиться, но не напрягал расспросами. Светлана уже несколько месяцев жила у Владимира и в этом отец не видел никаких проблем. Молодые должны освоиться на общей территории, разделить обязанности без вмешательства третьих лиц. Антипенко познакомился с родителями жениха, они назначили дату свадьбы, а выбор места проведения торжества Филипп отдал в руки новым родственникам и молодожёнам. Поэтому в совместном проживании молодых людей Филипп не видел никаких проблем. Дочь должна когда-нибудь стать взрослой. Это природа, это нормально! Когда вечером появилась Света, Филипп увидел, что её что-то тревожит. Он читал дочь как открытую книгу, привык это делать, потому что когда психика жены совсем расстроилась, он в страхе за состояние Светы пытался уловить малейшие отклонения от нормы. Волнения оказались напрасными – дочь не унаследовала от Лены никаких расстройств. Антипенко расположился в гостиной с книгой. Он ничего не спрашивал, ждал, когда дочь сама поделится переживаниями.

– Сегодня Володя не ночевал дома. Припёрся утром с сильным перегаром. Я хотела устроить скандал, но вместо этого молча уехала на работу, – Света закинула ноги на диван и положила под локоть подушку. – Как ты думаешь, нужно было устроить сцену с выяснением отношений?

– Для чего? – Филипп отложил книгу и развернул кресло в сторону дивана. – Вы ничего не должны друг другу. До заключения соглашения, по которому общество вас станет считать семьёй вы свободные люди. Ты можешь гулять и он тоже. Разница в том, что ты считаешь правильным быть верной, приходить во время домой, готовить ужин, потому что ты любишь Владимира. Я думаю, что его представления несколько иные. Он желает столько гулять, чтобы насытиться. Владимир полагает, что секс в состоянии свободы гораздо лучше, чем в официальных отношениях. Брак исключает неверность, а твой Владимир, вероятно, думает, что его запрут в клетке и закуют в цепи Гименея. Только вот в чём главный вопрос – можно ли впрок выспаться, впрок наестся, впрок набраться сил, а тем более, впрок нагуляться? Семью должны создавать люди нравственно готовые к отказу и отречению, которые поставят интерес партнёра выше своего благополучия. Почему распадаются семьи? Да потому что в семье нельзя как в той басне, где лебедь, рак и щука тянут воз в разные стороны. Ты уверена, что твой избранник готов стать хорошим мужем?

– Что ты этим хочешь сказать папа?

– Лишь то, что я уже сказал. В любви хочется проводить вместе всё возможное время, а не думать, как бы нагуляться в стороне от своей возлюбленной. Шекспир был прав:

– «Любовь слепа и нас лишает глаз, не видим мы того, что видно ясно!» Шекспир был прозорливее нас! – Антипенко поднялся. – Пойдём пить чай, – Светлана спрыгнула с дивана и отправилась за отцом, который расставлял на столе чашки и продолжал иносказательно поучать. – В Чили на острове Наварино, что в южной части архипелага Огненная земля проживает индейский народ яганы. Они общались на языке ямана – это индейский изолированный язык, который сейчас исчез. Так вот из этого языка сохранилось слово «Мамихлапинатапай», которое считается самым ёмким в мире. Буквально оно обозначает – глядеть друг на друга в надежде, что кто-то из двоих сделает то, чего оба хотят, но ни тот ни другой не находит отвагу это сделать. Так может кто-то из вас скажет, наконец, что этот брак не нужен ни тебе, ни Сёмушкину!

После того разговора Света не хотела больше ничего говорить отцу. Не надо ему ничего знать, а они с Владимиром преодолеют все проблемы и будут счастливы несмотря ни на что! И, в конце концов, платье куплено, ресторан заказан, и многочисленные родственники бьют копытом в ожидании большого торжества! Сегодня Владимир снова не ночевал дома. Поздно вечером позвонил и предупредил, что находится на даче с друзьями, выпил лишнего и уже никуда не поедет.

– Светик за меня не волнуйся! – звучал в трубке голос нетрезвого жениха. – И не ревнуй, прошу тебя! Нет причин! Здесь только парни. Могу я до свадьбы провести время со своими друзьями!

– А после свадьбы я на тебя наручники надену? – Света в сердцах отключилась.

Утром Светлана уехала из дома рано, чтобы жених её не застал. Она не хотела видеть его помятое лицо, а лицо, скорее всего, будет помятым и не хотела ощущать запах перегара. Больше всего она не желала скатиться до обыска вещей. Антипенко предполагала, что пока Владимир будет принимать душ, она обязательно осмотрит его рубашки на предмет остатков губной помады и запаха чужой парфюмерии.

«Ну его к лешему! – сердито думала Светлана, поднимаясь по ступеням на второй этаж. – Как-то поднадоело уже всё. Надо поставить условие – если ещё один такой загул, то с мыслью о свадьбе придётся распрощаться! И плевать на деньги, платья, рестораны и растраты!»

Она остановилась возле стеклянной двери, замерла на секунду, отогнала мысли о личном, переключилась на работу и решительно постучала в стекло.

– Да заходи уже, чего мнёшься! – Трещёткин сам распахнул дверь. – Давно старика не навещала. Ну, рассказывай! Или по кофейку сначала?

– Здравствуйте Александр Алексеевич! – Антипенко прошла в кабинет и осмотрелась. – А у вас всё по-прежнему. Спасибо. Кофе не хочу. Ночь почти не спала, кофе выпила ведро. Во рту, словно кошки нагадили!

– Что так? Проблемы в личной жизни? – Александр склонил голову и внимательно посмотрел на стажёрку, потом спохватился. – Да ты садись!

– Проблемы есть, но о них говорить не хочу. – Светлана устроилась напротив следователя. – Мне нужен ваш совет и, наверное, помощь по другому вопросу. Вы помните дело убитого адвоката из Швеции?

– Конечно, помню, времени прошло месяца четыре-пять?

– Дело в том, что ко мне обратилась Мария Пивоварова. Та, с которой пытался встретиться покойный адвокат, – Светлана взяла паузу, чтобы понять помнит ли следователь о ком идёт речь. – Это та, у которой обнаружились в Швеции родственники.

– Да помню, не разжёвывай! Дело было не совсем обычным, чтобы так быстро забыть подробности. И что Пивоваровой понадобилось от тебя?

– Она попросила помощи, но я не уверена, что чем-то смогу быть полезной. Дело в том, что её мужа обвиняют в убийстве. Преступление расследует районный отдел внутренних дел. Я там побывала, закинула удочку, переговорила с одним из сотрудников. Он сообщил под большим секретом, что дело ведёт следователь Ведерников Семён Петрович, и вроде у следствия нет сомнений в виновности Петра Пивоварова. Все улики указывают на него. Больше никаких подробностей выяснить не удалось, – Антипенко задумчиво посмотрела на старшего коллегу.

– И что ты хочешь от меня?

– Хочу, чтобы вы выяснили обстоятельства дела.

– Ишь, какая ты прыткая! Вот зачем тебе это надо? Вечно ты втягиваешь меня во что-то!

– Я ничего не обещала Марии, но и отказать беременной женщине не могла! Она убеждена, что муж не виновен.

– Много ты знаешь семей, которые легко согласятся с утверждением, что близкий человек смог убить кого-то, что они жили рядом с убийцей? Ещё я помню, что Пётр находился в зоне СВО и там получил увечья. Этот факт тоже накладывает определённый отпечаток на психику. И потом, как я обосную свой интерес к чужому расследованию?

В кабинете повисла пауза. Светлана вздохнула и придвинулась на край стула.

– Жаль. Очень жаль. Женщина доведена до отчаяния. Она одинока, никого из близких рядом нет, кроме ещё не родившегося ребёнка. А вы можете себе представить свою жену, которая с сыном Ваней окажется в подобной ситуации? – Антипенко подняла брови домиком и глаза выразили печаль.

– Ты меня под дых не бей и артистку здесь не изображай! – рассердился Трещёткин. – Ладно, говори, что тебе известно я подумаю, как дальше поступить.

– Из разговора толком я ничего не поняла. Пивоварова находилась в состоянии крайнего волнения. Понятно одно – её муж в следственном изоляторе и его обвиняют в убийстве. С генеральской семьёй Мария не контактирует. Я посоветовала ей нанять адвоката, но не уверена, что на это у неё есть средства.

– Она со следователем встречалась? Как говоришь его фамилия?

– Ведерников Семён Петрович. Вроде встречалась. Может вам лично с Пивоваровой поговорить?

– Ты втягиваешь меня в авантюру. В РОВД служат толковые специалисты, там разберутся! И потом не хочется связываться с генеральской семейкой! Могут заподозрить в коррупционных связях!

– Ну, пожалуйста! – Светлана в мольбе заломила руки. – И кто подумает плохо про кристально чистого человека!

– Ох, лиса! Давай так, я встречусь с Марией и узнаю о ходе расследования. Если ситуация ровная, впутываться мы не станем. А если есть причина для недоверия…– Александр замолчал, боясь озвучить обнадёживающие слова, которые потом не сможет оправдать. – Короче приму решение позже!

– Вы настоящий друг!

– Давай телефон Пивоваровой, не уверен, что у меня на трубке сохранился.

Когда Трещёткин звонил, договаривался о встрече и потом в пути он никак не мог выбрать правильную нить беседы. Как поведёт себя женщина, находящаяся в трудной жизненной ситуации, да ещё и беременная?

«Полной жизнью живёт гражданка, – думал про себя следователь. – Как на вулкане, события так и брызжут через край. Заканчиваются одни истории, сразу же наваливаются другие! В её положении надо быть осторожнее!»

Он встретил Пивоварову в конце рабочего дня возле банка «Привольный» и в первый момент её не узнал. С крыльца спустилась толстенькая бабёнка в вязаной шапке с помпоном и в норковом полушубке, который туго обтягивал живот. Александр выскочил из автомобиля, прытко подскочил к крыльцу и помог женщине спуститься по скользким ступеням.

– Здравствуйте Мария. Вы выглядите прекрасно! – Трещёткин заранее подготовился к хвалебным речам и галантности, но увидев Марию, восхитился искренне.

– Ну что вы, толстая неуклюжая тётенька не может радовать мужской взгляд! Александр Алексеевич? Я правильно помню ваше отчество? – Пивоварова поправила на шее шарф, закинула ремень сумки на плечо и натянула кожаные перчатки.

– Правильно, – Трещёткин кивнул, не выпуская локоть женщины из своих пальцев. – Женщина, которая ждёт ребёнка, полна тайны и всегда прекрасна! Вы на машине?

– Нет. Уже боюсь за рулём. Или беру такси, или добираюсь до дома на общественном транспорте. Здесь, кстати недалеко.

– Вы поменяли место жительства?

– Наконец без пристального взгляда свекрови! – Мария хихикнула и махнула свободной рукой. – Взяли квартиру в ипотеку, конечно не без помощи родителей Петра.

– Поздравляю с приобретением. Давайте я вас подвезу.

– Не хочу домой, – взгляд Пивоваровой затуманился, но она быстро взяла себя в руки. – Целый день провела в кабинете, а врачи рекомендуют свежий воздух и много прогулок. Я ем как слон, много сижу и мало бываю на улице. Здесь через дорогу парк. Мы можем прогуляться и поговорить. И спасибо, что согласились помочь Петру!

– Я ещё ничего не сделал. Расскажите всё по порядку.

– Даже не знаю с чего начать, – замешкалась Мария.

Они отправились в сторону парка. Погода стояла тёплая для зимы, медленно падал снег, превращаясь на асфальте в мокрую кашицу. Постепенно наступал вечер, и фонари робко засияли жёлтым светом.

– Ещё до возвращения Петра из реабилитационного центра, родители перевезли меня из съёмной квартиры к себе, – Пивоварова подняла голову и вопросительно посмотрела на Трещёткина, который слегка ссутулился, пытаясь уловить каждое слово собеседницы. – Вы помните те апартаменты? Вы застали нас в самый разгар ссоры с битьём посуды и гневными речами в адрес друг друга.– Александр кивнул, а Маша грустно качнула головой, – какие были дураки, не ценили то, что имели! Что делили непонятно! Когда поженились, Пётр сразу перевёз меня из съёмной комнаты в коммуналке к родителям. Тогда мне исполнилось двадцать лет, я была кроткая и безропотная, свекрови в рот заглядывала, свёкра немного побаивалась. Анатолий Михайлович у нас генерал! Шишка! Они нас не притесняли, выделили отдельную комнату. Вы же видели хоромы там роскошные, просторные всем места хватало. Свекровь слышать не желала об арендованном жилье. Все члены семьи должны были находиться в зоне её внимания и досягаемости. Касалось это супруга и сына, ну а я являлась приложением к Петру. Евгения Сергеевна командовала дома, а генерал строил подчинённых на службе. О покупке своей недвижимости речи не шло, несмотря на то, что зарабатывали мы с Петей неплохо. Тратились на путешествия, на дорогие вещи, короче спускали всё на себя любимых. В расширенном составе мы прожили года четыре. Потом у генерала дела пошли в гору, и Пивоваровы перебрались в особняк в районе Рублёво-Успенского шоссе. Шесть лет пролетели как один день. Родственники к нам не лезли, а мы редко их навещали. Как-то так сложилось. Но я ничего не меняла в квартире, даже занавески на кухне висели те, которые повесила свекровь. Как чувствовала, сохранила обстановку в прежнем виде. Тут вдруг родители решили оставить особняк и захотели вернуться обратно. Произошло это примерно пять месяцев назад. Как раз в тот момент Пётр уезжал на СВО. Я толком не знаю, какие перемены произошли у генерала на службе, да это не касается сегодняшней истории, – Пивоварова приостановилась и тронула Трещёткина за рукав. – Да вы, наверное, помните, как мы случайно встретились на квартире, которую я снимала?

– Конечно, помню! Тогда мы никак не могли установить личность убитого в парке мужчины.

Александр Алексеевич нахмурился, пытаясь вспомнить адрес, где действительно совершенно случайно встретил Пивоварову. Искал по прежнему месту жительства, а нашёл там, где совсем не ожидал увидеть. Мария снова тронула следователя за руку, прервав тем самым его мысленные потуги:

– Я вам очень благодарна. Если бы не ваше расследование, я бы никогда не узнала о своих родственниках в Швеции! – женщина смахнула снег с воротника и вернулась к прежней теме разговора. – После ранения мой муж какое-то время провёл в госпитале, его там основательно подлатали. Затем мы перевезли Петю подмосковный санаторий, где он проходил курс реабилитации. Доктора действительно сделали всё возможное, чтобы поставить его на ноги в буквальном смысле слова. Физически врачи ему помогли, а вот с посттравматическим стрессовым расстройством психологи не справились. Ему было не просто освоиться с протезами. Он психовал, нервничал и первое время мы старались сгладить срывы. Он постепенно привыкал к новым стопам, стал выходить на улицу, в магазин. Однако его депрессивное состояние не проходило. Он грубил матери, мне, а отца вообще посылал по известному адресу. Я понимаю свёкра и свекровь, они чувствовали себя виноватыми в том, что сын превратился в калеку. Вероятно из-за постоянного чувства вины, когда предмет укора постоянно перед глазами они решили помочь с покупкой квартиры. Всё произошло быстро, думаю, Анатолий Михайлович подключил свои рычаги. Буквально через пару недель, после того, как банк одобрил кредит, мы переехали в новую квартиру в новом доме. На тот момент все были счастливы, но недолго. Родители Пети умыли руки, а вся раздражительность мужа легла на мои плечи. Он не хотел искать работу, не желал помогать с ремонтом в квартире, стал выпивать, а про добрые отношения вообще можно было забыть. Тут даже битьё посуды не помогло бы. А я и не пыталась. Я зациклилась на своей беременности и новой квартире. Мы отдалялись друг от друга всё дальше. Я ничего не замечала, ни о чём не спрашивала, не интересовалась его делами. Мне было не любопытно, с кем он встречался и кто его сегодняшние друзья! Благодаря такой слепоте и эгоизму произошла трагедия! Один человек мёртв, а моему мужу грозит тюрьма! – Мария остановилась на тротуаре и закрыла глаза ладонями. – Я даже не знаю мужчину, в компании которого Пётр пил водку! Ему было интересней с ним, а не со мной! Я виновата в случившемся! Я не протянула руку помощи!