Роскошные резные стулья, похоже, прошли серьезную реставрацию. Мебельный лак сиял, однако чрезмерный блеск обесценивал старину. Обивка тоже была новая, из дешевого синтетического бархата, окончательно портившего впечатление. Неожиданные пятна безвкусицы на общем вполне гармоничном фоне кричали о противоречиях в характере Деда, и разжигали интерес Никиты. Кто же он такой, этот странный человек?

Несмотря на мелкие придирки, Никите нравился интерьер гостиной – простой и в то же время в меру буржуазный. Здесь был ответ на его терзания – именно таким он желал бы видеть свой дом. Ему хотелось запомнить все до мельчайших деталей. Оставалась одна проблема – наутро он мог все забыть!

Задремавший на диване Дед очнулся и обратился к себе с очередным вопросом:

– Ну что ж, молодой человек, какие у нас планы на завтра? – Он выдержал паузу. Видимо, второй его половине требовалось время, чтобы сформулировать ответ. – Утром выпьем кофе и пойдем работать, как всегда. В спальнях на третьем этаже осталось навесить двери и отрегулировать петли. И прикрутить бронзовые ручки, которые мы сняли со старых дверей и отчистили. Тогда спальни будут практически готовы. – Он выдержал долгую паузу. – Вот только для кого мы все это делаем?

Дед налил еще вина и одним махом выпил половину бокала.

Никита задумался: «Он все делает сам? Весь дом – своими руками?» Это представлялось немыслимым. Три этажа, огромный подвал и человек с крепкими рабочими руками. Трудолюбивый, упорный и одинокий.

– Сколько же времени у тебя ушло на это, Дед? – в смятении прошептал Никита.

Ему впервые стало жаль, что старик его не слышит. Поговорить с ним было бы интересно. «Хотя, наверное, все к лучшему. Вот бы он испугался, встретив меня ночью в собственном доме!»

Никита усмехнулся, вообразив панику Деда. Следом в голове мелькнуло: «Только это не его, а мой дом»

– Десять лет. Я потратил на этот дом почти десять лет, – заговорил Дед, глядя в уже пустой бокал. В который раз Никита был поражен – старик не мог слышать вопроса.

– Шутишь? Десять лет ремонтировать старый дом! Неужели не нашлось занятия интереснее?

Это казалось бредом даже во сне. Никита не мог представить себя на месте старика. Ему быстро надоедал монотонный физический труд, поэтому идея рукотворного ремонта длиной в десятилетие привела его в ужас.

Сцена смахивала на спиритический видеосеанс. Впрочем, если Дед – реальный человек, он еще мог пребывать в добром здравии. Только где старик сейчас? Не в этом же доме!

Никита решил продолжить игру.

– Почему ты живешь один? У тебя есть семья? – теперь уже намеренно спросил он, осторожно присел в уголке второго дивана и стал ждать ответа.

Дед вздохнул, покрутил головой, будто отгоняя тягостные мысли.

– Чего еще можно желать, когда у тебя есть две прелестные маленькие дочки? Ты заботишься о них. Сходишь с ума, когда они болеют. Радуешься их успехам. Потом они вырастают, и однажды ты понимаешь, что ничего не знаешь об этих юных леди. Они влюбляются, становятся непредсказуемыми. Они просят денег, все больше денег. Это все, что им от тебя нужно. Они швыряются деньгами, как сухими листьями. Платья по тысяче фунтов, побрякушки по цене хорошей машины. Потом они чувствуют себя совсем взрослыми, затевают самостоятельные проекты, которые прогорают. И они во всем винят тебя, хотя теряют, в общем-то, твои деньги. А когда ты говоришь им: «Стоп, девочки» – они просто исчезают и перестают с тобой общаться. Все из-за денег. Их мать только подливает масла в огонь. Настраивает против тебя, чтобы сделать больно. Потому что считает, что ты и ей все еще что-то должен.

Голос Деда дрогнул и оборвался.

Он некоторое время молчал, потом продолжил уже спокойнее:

– Этот дом я купил тоже для них. Старшая, Джулия, нашла его и примчалась ко мне с горящими глазами. Ей очень понравился вид на долину. Я купил дом на ее имя, в качестве подарка.

Никита кивнул.

– Неудивительно. Я тоже купил этот вид на долину. И тоже в качестве подарка, только самому себе.

Дед продолжал:

– Дом был в ужасном состоянии. Французы вообще плохо следят за своими домами.

Старик поджал тонкие губы. Живя во Франции, он не потерял генетическую веру в британское превосходство.

– Тогда у меня был собственный дом в другой деревне, в тридцати километрах отсюда. Место тоже красивое, хотя не такое исключительное, как это. После покупки я принялся за ремонт. Конечно, я нанимал электрика и водопроводчика. И для тяжелых работ приглашал помощников. Но большую часть работы я сделал своими руками – времени у меня было хоть отбавляй. Иногда оставался здесь на ночь, чтобы не ездить каждый день по тридцать километров туда и обратно. В конце концов, продал свой дом и перебрался сюда. Ремонт стал моим главным делом. Я работал почти без выходных, день за днем, месяц за месяцем, год за годом. Ни с кем не общался, за исключением дочерей. Они поначалу часто навещали меня. Тогда я был относительно счастлив.

Старик совсем загрустил. Никите стало совестно, что из праздного любопытства он заставил страдать и без того несчастного человека. Пока длился монолог, бутылка с вином опустела. Речь Деда утратила связность, по щекам текли слезы. «Не боец, – заключил Никита. – Здравая была мысль: один бокал, и все». Но вслух поучать старика остерегся.

Камин погас, а в комнате все равно было тепло: водяное отопление под плиточным полом уже заработало. Оно включалось на обогрев ночью, когда электричество становилось дешевле. Никита подумал, что если коммуникации в доме прокладывал Дед, он был отличным инженером.

Продолжения истории не последовало. Старик спал, откинув голову на спинку дивана. Глядя на него, задремал и Никита.