Многоукладность аграрной экономики

Экономика России, сдвинувшейся в сторону развивающихся стран, стала откровенно многоукладной. Сельские жители получили право выбора: 1) ограничиться приусадебным хозяйством, 2) забрать из коллективного предприятия свою земельную долю и вести личное хозяйство, сдать в аренду, продать, 3) оформить фермерское хозяйство. Первый вариант выбрали 96 % сельчан.

Согласно А. Никулину, для аграрного развития, в которое были втянуты и крестьянские хозяйства, характерно несколько направлений (Никулин 2001). После отмены крепостного права и в начале XX века шло активное окрестьянивание (формирование товарных семейных сельских хозяйств) с зачатками кооперирования. При советской власти произошло раскрестьянивание и огосударствление сельских сообществ. Сейчас мы наблюдаем – одновременно с частичным разгосударствлением – новое окрестьянивание наряду с пока еще слабо выраженной фермеризацией и формированием поместий частников или крупных корпораций.

Многоукладность экономики ярко проявляется в переходные периоды, когда рядом со старыми укладами появляются новые. Она в то же время характерна для традиционных обществ с замедленным развитием.

В начале XX века имели место четыре основных уклада: деградирующий помещичий, мелкотоварный, капиталистический и рождающийся социадиетический. Сейчас, после 70 лет социализма в аграрном секторе, тоже можно выделить четыре уклада: 1) коллективные предприятия – наследники колхозов и совхозов (производственные кооперативы, государственные предприятия, открытые и закрытые акционерные общества и другие сельскохозяйственные организации), 2) крупные агрохолдинги, включающие несколько агропредприятий, переработку сельскохозяйственной продукции, торговые предприятия и часто множество не связанных с сельским хозяйством производств, 3) мелкие индивидуальные хозяйства населения и 4) фермерские хозяйства. Переходная экономика России, сдвинувшейся в сторону развивающихся стран, стала откровенно многоукладной. Правда, агрохолдинги, хотя и представляют собой особый вид организации производства, никак не выделяются в стандартной статистической отчетности. Поскольку они, как и другие сельскохозяйственные организации, возникают на базе бывших колхозов и совхозов, их вместе с коллективными предприятиями обычно объединяют в один уклад крупных и средних предприятий.

На самом деле укладов больше, и столь жесткая классификация весьма условна. Она основана на организационно-юридических нормах и далека от самого типа хозяйства и его масштаба. Грани между хозяйствами населения, с одной стороны, и фермерами и даже колхозами, с другой, сильно размыты. Тем не менее каждый человек в зависимости от возрастных, физических, финансовых возможностей и менталитета в принципе может вписаться в тот или иной уклад. Но далеко не все зависит от человека: где-то уже или еще нет предприятия, на котором можно работать, кому-то не дают прописку или землю в том месте, где он хотел бы вести индивидуальное или фермерское хозяйство. Где-то у сельского населения уже отобрали право распоряжения земельными долями, выдав взамен акцию предприятия или небольшую сумму денег.

И все же после длительных гонений мелкое частное сельское хозяйство в 1990-х годах получило законодательные возможности для развития. Крестьяне имеют право выбора:

– ограничиться приусадебным хозяйством, работая одновременно в коллективном хозяйстве, где-то еще или не работая (независимо от возраста):

– выйти из коллективного хозяйства со своим паем (или за счет него увеличить размер своего участка до 5 га), но не оформлять свое хозяйство как фермерское предприятие. Предполагалось, что это будет переходной формой между индивидуальным хозяйством и фермерством (см. раздел 5.3):

– забрать весь земельный пай, зарегистрировать фермерское хозяйство и получить дополнительно к паю земли из фонда перераспределения или прикупить паи своих соседей.

Несмотря на столь либеральное законодательство, доля фермеров в численности сельских домохозяйств составляет 2 %. Около 2 % взяли в собственность полностью или частично земельный пай. Подавляющая часть сельского населения предпочла ограничиться своим приусадебным участком да дополнительными огородами при сохранении работы по найму.

Таким образом, в 90-х годах именно хозяйства населения, сельские и городские, из-за огромной численности оказались более мощными производителями, чем фермеры и находящиеся в кризисе крупные предприятия.

1.4
Современная роль хозяйств населения

В 50–60 годах XX века в сельской местности вообще невозможно было выжить без своего участка, так как колхозы практически не платили денег. Затем зарплаты в сельском хозяйстве стали расти, и если в 1970-х они составляли около половины того, что получали занятые на промышленных предприятиях, то к концу 1980-х почти с ними сравнялись. На зарплату люди в деревне могли приобрести телевизоры, холодильники и т. п., т. е. денег на бытовое обустройство вполне хватало. Но свое собственное хозяйство все равно надо было вести, так как в период позднего социализма все более явно обозначался дефицит продовольствия. Купить продукты в деревне было практически невозможно – магазины были пусты, продавались только крупы, хлеб, консервы и водка. Дефицит продовольствия существовал практически всюду, но в крупных городах он был менее заметен. Билеты были дешевы, деньги у людей были, и поездки в город, особенно в Москву, за маслом, колбасой и другими продуктами раз в месяц, а то и чаще стали в 1980-х годах привычными. В этих условиях свой огород, а для тех, кто жил далеко от города, и скот были необходимы.

В 1991-м году вся эта система достигла своего максимального развития, и нехватка продуктов обозначилась и в Москве. Появились очереди даже за хлебом и молоком. Все это рухнуло в одночасье в начале 1992 года, как только были отпущены фиксированные цены. Стоимость продовольствия сразу выросла в несколько раз, и на прилавках, как по мановению волшебной палочки, все появилось. Но стало недоступным, так как денег у населения не хватало. Иные причины стали определять высокую роль сельскохозяйственной деятельности населения.

Колхозы и совхозы в 1990 году давали 75 % сельскохозяйственной продукции России. Сейчас их доля уменьшилась до 38 %. Но именно на них опирается в основном наша пищевая промышленность, оставляя индивидуальным хозяйствам самообеспечение населения, а также городские, официальные и стихийные, рынки. Доля продукции фермеров, на которых возлагали большие надежды в начале реформ, по официальным данным, не поднимается выше 4 % агропроизводства.

Кризис общественного агросектора 1990-х и индивидуальное хозяйство

Сильное увеличение доли хозяйств населения в агропродукции связано с кризисом крупных предприятий, рост производства в мелких хозяйствах с 1990 года не превысил 20 %. Тем не менее выход из кризиса агропредприятий не приводит к вытеснению индивидуального производства. Значит, оно имеет внутренние резервы.

Индивидуальное сельское хозяйство – самый мощный сектор мелкотоварной экономики. По объему валовой продукции он превышает любой другой сектор малого предпринимательства, даже в таких отраслях, как торговля, строительство, промышленность (Малое предпринимательство 2004:142). Доля хозяйств населения в производстве продовольствия за 1990-е годы увеличилась почти в 2,5 раза и, как уже говорилось, составила в 2003 году 58 % валового производства (см. табл. 1.3.1 в предыдущем разделе и рис. 1.4.1). Однако такое увеличение связано не столько с расширением хозяйств населения, сколько с упадком коллективных предприятий.

Рисунок 1.4.1. Доля хозяйств населения в валовой продукции, 1990 и 2003, %

Источники: Сельскохозяйственная деятельность 2003:14; Сельское хозяйство 2004: 37.

Общеэкономические реформы, которые затеяло российское правительство в начале 1990-х годов, существенно усугубили кризис колхозов и совхозов, который и без того можно было наблюдать на рубеже 1980-х и 1990-х годов (см.: Нефедова 20036:91–99). Сильно изменились внешние условия их функционирования: уже нет прежних государственных дотаций, нет госзаказа, гарантирующего сбыт продукции, независимо от ее качества, нет и постоянного дефицита продовольствия, делавшего сельское хозяйство СССР приоритетной отраслью финансирования. Зато население испытывает дефицит денег, не позволяющий аграрникам поднимать цены на продовольствие, а агропредприятия – дефицит оборотных средств, не дающий вовремя закупить дорогое горючее, удобрения, семена. Эти ножницы цен привнесли в обиход сельских руководителей страшное понятие – диспаритет, который наряду с постоянным отсутствием «живых» денег является их главной головной болью. А кредиты с накручивающимися процентами, которые они не в состоянии отдать, давно сделали многие агропредприятия недееспособными должниками, по существу банкротами. Не банкротят их только потому, что большая их часть никому не нужна, кроме местного населения с его индивидуальным хозяйством.

Об этой странной экономике, основанной на взаимосвязях крупных предприятий и мелких частных хозяйств, будет подробно рассказано в разделе 3.3.

Помимо общеэкономических произошли и институциональные изменения самих предприятий. Но они не были столь существенны, как земельные преобразования (см. предыдущий раздел). Колхозы и совхозы в 1990-х годах преобразовались в акционерные общества, товарищества, сельскохозяйственные производственные кооперативы и т. п., но большая их часть мало изменилась. Революционные преобразования в Центре вызвали непропорционально слабые сдвиги в их реализации на мезо– и микроуровнях (Заславская 2003). Руководство агропредприятий в целом оказалось не готово к реформам, недаром колхозное лобби, состоящее из руководителей крупных предприятий, все 1990-е годы было основным тормозом преобразований. Однако не верно было бы считать, что в агросекторе все плохо. Часть крупных предприятий адаптировалась к новым условиям, вырастила отсутствовавший прежде класс менеджеров. Активно идут новые процессы интеграции предприятий. Формируются агропромышленные комплексы. Тот факт, что работники получили право со своей землей выходить из предприятия, а также появление фермеров, положил конец полному монополизму крупных агропредприятий в деревне. Отношения в сельской местности меняются.

Из-за того что работники предприятий получили бумажки о собственности на земельные доли (хотя их землю, как и прежде, используют предприятия), современная статистика относит эти предприятия к частным. В результате возникла полная путаница и в статистике, и в литературе. Но как бы ни назывались и куда бы ни относились бывшие колхозы и совхозы – к государственному, кооперативному или частному сектору, это все равно предприятия, где занято в среднем 180 человек (от 50 до 1000 работников), а вся организация деятельности существенно отличается от действительно частных небольших хозяйств.

В середине 90-х годов коллективный сектор давал немногим более трети былого производства (рис. 1.4.2). Поголовье крупного рогатого скота в бывших колхозах и совхозах упало почти в 3 раза, свиней – почти в 4; в 3 раза сократилось производство молока и мяса. На этом фоне, естественно, резко выросла доля индивидуальных хозяйств населения. Однако в абсолютных масштабах рост был незначителен (за исключением отдельных продуктов – картофеля, овощей, производство которых выросло в 2–3 раза). Население резко расширило свою сельскохозяйственную деятельность лишь в самом начале кризиса, в 1991–1993 годах. На уровне 115–120 % от 1990 года производство в индивидуальных хозяйствах держалось почти все 1990-е годы.