Глава 3. На Москву!

Юсуп то ненадолго закрывал глаза, проваливаясь в дремоту, то снова открывал их – и тогда поворачивал голову к окну, наблюдая, как неторопливо проплывает мимо красновато-глинистая калмыцкая степь с ее скудной придорожной жизнью.

На трассе М-29, или, как ее называли в Грозном, «Ростов – Баку» было бы поинтереснее – там, насколько помнилось Юсупу, и природа радовала глаз, и населенные пункты шли один за другим. Юноша с удовольствием поехал бы по ней, будь его воля. Однако приказ Абу-Бакра четко гласил: ехать на Москву через Астрахань и Волгоград, а не через северокавказские республики.

«Там пограничные блокпосты встречаются чаще, чем мясо в беляшах на рынке, – усмехнувшись, сказал инструктор. – Вряд ли будут проверять, сейчас все-таки не двухтысячный год, но кто знает?»

А Юсупу было за что бояться – его талию смертоносной змеей обвивал раскатанный в тонкую и широкую ленту кусок пластида. Или гексогена, как любили называть его в российской прессе. А по всей подкладке куртки Юсуп равномерно распределил пачки шуршащих зеленых бумажек. За них он, кстати, переживал не меньше, чем за взрывчатку. Еще бы, столь огромную сумму в руках он не держал никогда в жизни. Парень даже поразился, что Абу-Бакр со товарищи доверили ему такие крупные деньги. А вдруг он возьмет да и смоется с ними за границу?.. Нет, так он, конечно, никогда не поступит – не тот характер, слишком честный, не зря в универе «пионером» дразнили. Мать, опять же, дома одна осталась – ее он точно не бросит. Видимо, просчитали они его, психологи чертовы. К тому же Абу-Бакр велел периодически отзваниваться: «Каждые два часа посылай эсэмэмку любого содержания, и, если все нормально, обязательно вставляй слово „дело", а если нет – „бизнес"». Значит, ведут все-таки, контролируют.

Дома Юсуп сказал, что едет на спортивные сборы. Дескать, хорошо показал себя на турнире и его пригласили в сборную республики. Мать порадовалась за сына, тайком всунула в карман куртки пятитысячную купюру и скрепя сердце отпустила. Юсуп же, уезжая, запрятал в старый альбом с фотографиями три тысячи долларов – цену своей смерти. Их ему дал Абу-Бакр после того как они покинули кафе. «Оставляю матери», – сказал ему Юсуп, и Абу-Бакр одобрительно кивнул.

Сейчас же Юсупу больше всего хотелось уснуть – крепко, на все оставшиеся до Москвы часы. Но натянутые нервы, заставляющие время от времени пускаться в пляс ноги, и скачущие в ритм с ними мысли не давали расслабиться. Как только он впадал в забытье и перед глазами возникали расплывчатые картинки – первые предвестницы сна, следом что-то словно било парня изнутри, и он вновь приходил в состояние полудремы.

Вдобавок в салоне побитого временем «икаруса» неимоверно, до тошноты, воняло бензином – видимо, подтекал бензобак – и выхлопными газами. Особенно это чувствовалось в конце салона, где в гордом одиночестве восседал Юсуп. Он даже пожалел, что послушался своих инструкторов и пересел-таки на астраханский рейс. Разница с грозненским оказалась разительной – новенький китайский «Ман» не шел ни в какое сравнение с венгерским ветераном еще советских времен.

Вначале Юсуп захватил переднее пассажирское сиденье – прямо за спиной водителя. Впереди не укачивало, как в хвосте, вдобавок существовала возможность смотреть в лобовое стекло. Но по мере заполнения автобуса парня начали окружать всевозможные мешочники: тетки с клетчатыми сумками, старушки с мешками, мужики с рюкзаками. Напрасно срывал голос водитель, уговаривая пассажиров не тащить багаж в салон, – его не слушали. И каждый из них обязательно цеплял каким-то углом Юсупа – то за плечо, то за голову.

Мнительному террористу казалось, что они это делают нарочно: прощупывают, сдержится он или сорвется? Лишь жесточайшим усилием воли, покрывшись холодным потом и стиснув зубы, он заставил себя не думать о снующих мимо него людях и отвернулся к окну.

Однако, когда автобус тронулся, все оказалось еще хуже: две тетки за его спиной устроили перекличку со своими соседями. «А Володя, Володя-то сел?» – надрывалась одна из них, пока сидящий прямо за ней Володя с подозрительно багровым лицом не пробасил: «Да здесь я». Тетка ненадолго успокоилась, а затем заладила еще что-то типа: «А рассаду, рассаду-то взяли?»

Какое-то время Юсуп терпел эту беспрерывную перфорацию прямо над ухом, переглядываясь с парой симпатичных девчонок в синих джинсиках в обтяжку и коротких цветастых курточках, что сидели справа от него через проход. Студентки (судя по возрасту) время от времени кидали любопытные взгляды на русоволосого спортивного парня, улыбаясь и перешептываясь между собой, но попыток познакомиться не делали, видимо, ожидая инициативы от Юсупа. А тот думал: «Вот идиотки, знали бы, куда и зачем я еду…»

Демарш парня, вставшего и направившегося в конец салона, девчонок явно расстроил. Лица их вытянулись – особенно у брюнетки со смешной челкой. Однако больше терпеть Юсуп уже не мог.

Теперь он дышал выхлопными газами и упрекал себя за неверное решение. «Чуть потерпел бы теток, зато сейчас болтал бы со студентками – все веселее», – сокрушался он. Молодость брала свое: мысли о предстоящей операции, конечно, не исчезли, но отступили куда-то назад, пропустив на передний план образы двух смешливых девушек.

Он сунул в уши маслины наушников, воткнул штекер в мобильник и врубил на полную трек с любимым назмом^[4]. Тотчас все посторонние звуки исчезли, остались только далекие голоса с родины. «Давно нужно было так сделать», – подумал Юсуп, закрывая глаза…

Вначале он ничего не понял. Глухой удар, словно взрыв. Его понесло куда-то вперед, затем кинуло обратно, вдавив в сиденье, потом вбок, опрокинув вверх ногами. Вдобавок – страшный скрежет и крики людей.

И чернота. Это было удивительно. Наступила ночь? Или он ослеп?.. Оказалось, все гораздо проще: рефлек-торно он так плотно зажмурил глаза, что даже забыл их открыть.

Дал мысленный приказ, веки приподнялись. Но лучше не стало: какие-то переломанные конструкции, мир, ставший с ног на голову. «Продолжаю спать?» – подумал он. И тут в этот искаженный мир ворвалась какофония звуков – визг, ор и беспрерывный мат…

Позже он понял, что их автобус попал в аварию. Банальная дорожная ситуация: из-за шедшего навстречу бензовоза на огромной скорости выскочила иномарка и по «встречке» полетела прямо в лоб «икарусу». Водитель попытался отвернуть, съехал на обочину, и автобус понесло на скользкой глине, впечатав в придорожный столб. Шесть сидевших спереди пассажиров – в тяжелом состоянии, остальные – кто с переломами, кто в ссадинах и ушибах, включая водителя.

Первой мыслью Юсупа, осознавшего, какой он только что избежал катастрофы, пересев назад, было: «Всевышний хранит меня, значит, дело, на которое я собираюсь, – правое».

Но, увидев ряд носилок с окровавленными телами, содрогнулся. Ему повезло в свое время: война, можно сказать, прошла мимо него – он не видел трупов. Однако хорошо знал, как тяжело терять близких людей. А среди жертв аварии оказались и обе студентки: у одной, кажется, было сломано бедро, другая получила травму головы. Рядом с ними стонала та болтливая тетка – теперь ей было точно не до разговоров.

Самого Юсупа беспрерывно тошнило. До сих пор он никогда не получал сотрясения мозга, но слышал, что именно таким оно и бывает. В любом случае не смертельно, утешал он себя, с облегчением ощупывая вшитые в подкладку пачки долларов и обмотанный вокруг талии пояс шахида – вроде все на месте. Пропал только мобильник. Парень тщетно хлопал себя по карманам, но только что купленный «самсунг» не обнаруживался. Наконец он вспомнил, что слушал его в момент аварии, значит, искать нужно в автобусе. К счастью, долго лазить по искореженному, лежащему на боку «икарусу» не пришлось: серебристой рыбкой, выброшенной на берег, мобильник лежал прямо на обочине, заметно выделяясь на красноватой глине…

Первой примчалась полиция – сразу две машины. Следом, с интервалом в несколько минут, – «скорая помощь» и МЧС. Вторым пришлось тяжелее – даже сирены не помогали им протолкнуться через километровые хвосты, что возникли в обе стороны от аварии. Разбиравшаяся, кто виноват, дорожная полиция только мешала проезду – инспектора носились с рулетками и планшетами, проверяя, кто и куда ехал. Медики тем временем бинтовали одних пострадавших и укладывали на носилки других. Не сразу, но выяснилось, что два пассажира не смогли самостоятельно выбраться из перевернутого автобуса, – туда бросились несколько эмчеэсников в сине-зеленой форме.

Юсуп отошел к нервно курившему в стороне водителю – худому, смуглому армянину. На скуле его краснел синяк, а разбитую голову ему бинтовала молоденькая медсестричка. В остальном он вроде бы не пострадал. Юсуп присел рядом на корточки, его все еще сильно подташнивало.

– У вас все в порядке? – спросила его медсестричка, не отрываясь от работы.

– Нормально-нормально, – Юсуп не стал говорить про головокружение. – А что с остальными пассажирами?

– Шестеро тяжелых, – со вздохом сказала девушка. – Помрут, скорее всего. Их бы в Москву. Или хотя бы в Волгоград. Но туда вряд ли довезут. Далеко.

– А на вертолете? – удивился Юсуп. – Я по телевизору видел, как спасали людей на вертолетах.

– Ха, – презрительно сплюнул водитель-армянин. – По телевизору еще и не то покажут! Особенно перед выборами. Шойгу – там, Шойгу – здесь. А где он сейчас, этот Шойгу?

– Ты, отец, не болтай, чего не знаешь, – посоветовал неслышно подошедший со спины спасатель-эмчеэсник. – Вертушку мы сразу вызвали. Но когда прилетит?.. Вчера всех кинули на тушение пожаров на север. Ни одной машины в области не осталось.

Юсуп мысленно выругался: ну что за страна, разве в ней можно жить?

– Ты понимаешь, что тут люди умирают? – заорал он на спасателя. – А если бы на их месте оказались твоя мать или жена?

– А что я могу? – попытался оправдаться тот. – Рожу тебе вертолет что ли? Обращайся к коммерсам, если денег много, – они вышлют.

Юсуп не понял:

– К кому?

– В прокат вертолетов. В Волгограде недавно один такой открыли. На базе бывшего Качинского училища… Как раз на новую площадку перед республиканской больницей посадить его можно будет.

– И сколько нужно денег?

Эмчеэсник пожал плечами.

– Ну, штук двадцать-тридцать «зеленых» потребуется, – прикинул он. – Лететь-то придется в два конца. Километров по двести выйдет как минимум.

Сзади сдавленно охнула медсестра. Юсуп закрыл глаза. В ушах эхом отдавались бесконечные гудки скопившихся авто. Ему вдруг стало очень плохо. Не голова, нет. Два противоположных по знаку чувства: жалость к пострадавшим и злость на самого себя, внезапно неравнодушного, – раздирали его на две части. Иметь возможность помочь и не сделать этого? Или помочь и провалить дело, которое в итоге принесет счастье в тысячи домов?

Хрустящие купюры жгли сердце. Юсуп рванул одной рукой подкладку, второй вытаскивая оттуда несколько пачек, и приказал эмчеэснику:

– Давай-давай, звони! Деньги есть.