Тяжело вздохнув, Ирина встала и понесла сумки на кухню. Поколебавшись, она убрала бутылку с вином подальше.

Иногда ей становилось неловко оттого, что Юлька наблюдает ежевечерние, ставшие почти традицией посиделки. Правда, последнее время даже выпивка не слишком возбуждала милого. Почти каждый вечер, ложась в постель, он отворачивался к стенке.

Раздражённо выложив картофель в раковину, она смахнула подступившие слёзы. Поначалу, когда они только сошлись, он часто называл её уменьшительно-ласкательными именами. Ира ощущала себя девчонкой. Как она была тогда счастлива! На миг ей показалось, что мысли материализовались. С улицы послышалось:

– Иришка!

– Пришёл! – радостно встрепенулась Ира.

Сполоснув руки, она выбежала в прихожую. Сожитель явился изрядно навеселе.

– Помоги разуться, – он привалился к косяку и поднял ногу.

Встав на колени, Ирина развязала шнурки и стянула кроссовки. Пошатываясь, Виктор дошёл до дивана и рухнул.

– Ночь удалась… – с обидой подумала Ира, и пошла чистить картошку.

***

До школы оставался месяц. Юля уже давно выучила буквы, и не просто выучила, а легко складывала их в слоги и читала незамысловатые детские сказки. В них всё было ясно и понятно: добро побеждало зло, а несчастная принцесса, воссоединившись с принцем, наконец-то становилась счастливой.

Когда Юлька была чуть младше, то свято верила, что сказочное королевство существует. Пусть не в их стране, и даже не в их городе, но где-то обязательно есть и дворец, и прекрасный принц, и добрый волшебник. Иначе, какой смысл жить в этом мире?

Юля сидела в комнате, мечтательно смотрела в окно и думала: "Когда вырасту, куплю красивый дом и весь участок засажу цветами!"

Фантазия у неё работала отменно, миг – и вот она уже хозяйка собственного дома. Вместо грядок – клумбы, а на месте участка с капустой – яблоньки и вишни.

– Что, важнее дел нет?

От испуга Юля вздрогнула.

– Лучше вымой посуду, – пробурчал хозяин.

Натерев до блеска тарелки, Юлька составила их в сушилку и постаралась незаметно выскользнуть из дома, но дядя Витя преградил путь.

– Иди сюда. Да не бойся, не съем.

Юля стояла ни жива ни мертва. Если бы у неё был выбор, то, пожалуй, она предпочла бы последнее.

– Запомни, бестолочь, массаж – твоя святая обязанность, а посуду я и сам могу вымыть.

Устав после дежурства, Ирина шла и по-бабьи мечтала, как любимый встретит её у калитки, возьмёт тяжёлую сумку и спросит, как прошёл день.

Еле доковыляв, она открыла дверь и вошла в дом. Виктор лежал на диване и смотрел футбол. На её приветствие он даже не обернулся. Раскладывая по полкам продукты, Ира наткнулась на купленную прошлый раз бутылку вина. Не обращая внимания на сидевшую тут же дочь, она откупорила пробку, налила полстакана и выпила. Посидев, ещё налила и снова выпила. На душе стало легче. Надо же, лечит, – подумала она и спросила:

– Юль, ты не знаешь, дядя Витя, когда я на работе, не водит, случаем, девок?

Юля смотрела на пьяную мать, и ей хотелось спросить: "Мам, неужели ты действительно ничего не видишь и не понимаешь?"

***

Голова раскалывалась. Выпив таблетку, Ирина попыталась восстановить события прошлого вечера. Она не помнила, чем занималась, о чём говорила, как уснула.

Похмелье, наложенное на отвратительное настроение, рисовало прошедший вечер не в самых радужных тонах. Обида на весь белый свет и на Витюшку тоже – прошла. Мужики – они и есть мужики, что с них взять. Самой нужно быть ласковее и внимательнее, – может, всё и наладится. Она прилегла и попыталась сосредоточиться на правильных мыслях, но обида нет-нет да и наворачивалась слезами. Хотелось выпить. Ира встала и прошла на кухню. Она помнила, что помимо вина у них где-то оставалось пиво. Какое счастье, что бутылки стояли на прежнем месте! Наполнив стакан, она отпила половину и с облегчением почувствовала, как отступает озноб.

Виктор слышал, как сожительница гремела посудой, что-то наливала, пила. Раздражение усилилось: "Какие же бабы тупые! Неужели она всерьёз думает, что я на ней женюсь? Молодых хоть пруд пруди, а тут эта дура старая привязалась". Подумалось, что зря он уступил просьбе коллеги приютить Ирку. Как-то само собой получилось, что квартирантка очень быстро оказалась в его постели. Незаметно мысли переключились на соседскую девчонку Вику. Восемнадцатилетняя стрекоза активно проявляла к нему недвусмысленный интерес. Единственное, что мешало успешному роману, – это Ирка. Иногда, как бы между делом, Вика спрашивала, кем ему приходится женщина, проживающая в его доме. Конечно, он представил сожительницу как дальнюю родственницу, но всё равно проблему нужно было решать.

ГЛАВА 5

Если мать была на работе, Юля старалась дома не находиться. Она уходила в сосновый бор и до вечера наблюдала за юркими белками, снующими в поисках пропитания. Лес начинавшийся за их домом был хорошо знаком. Вглубь же Юлька никогда не заходила, боясь заблудиться. Но сегодня ей хотелось уйти как можно дальше, где её никто не найдёт, и остаться там навсегда. Построить шалаш, насобирать на зиму шишек, ягод, грибов. Юля шла и думала: "Ведь живут же как-то звери в тайге, может и у неё получится. Только ночью одной, наверное, будет страшно. Мама вряд ли станет переживать. Похоже, ей абсолютно всё равно, есть у неё дочка или нет. Только кормит да вещи иногда покупает. Может, оттого она такая строгая, что ей очень хочется иметь мужа, а я мешаю?"

Незаметно для себя Юля зашла в незнакомый лес. Такого в своей жизни она ещё не видела. Толщина деревьев поражала. Земля, усеянная хвоей и шишками, вздымалась буграми. Растянутые или свёрнутые причудливыми кольцами мощные корни походили на гигантских змей. Сумеречный свет, проникая сквозь кроны, отбрасывал причудливые тени. Августовское тепло исчезло, уступив место осенней сырости. Поражённая внезапной переменой, Юля остановилась.

Некоторые стволы были выкорчеваны из земли. Девочка смотрела и думала: "Какая неведомая сила могла такое сотворить?!" Опрокинутые деревья были давно мертвы. Засохшие, с пожелтевшей хвоей, ветки больно стегали ноги. Услышав шорох, Юля подняла взгляд. В нескольких метрах от неё стоял пёс: серый, огромный, с мощной грудью. Жёлтые глаза не выражали ни жалости, ни злости. Он просто смотрел. Разве только может с укором.

Юля не боялась собак, ей всегда хотелось иметь друга. Протянув руку, она ласково сказала: "Иди ко мне. Ты, наверное, заблудился?" Собака отошла в сторону, продолжая внимательно наблюдать за Юлей. Намереваясь зайти с противоположной стороны, девочка увидела, как напряглась морда пса, обнажив огромные жёлтые клыки.

Юля попятилась и, развернувшись, побежала прочь.

Волк смотрел вслед, вернее не волк, а волчица. У неё тоже были детки, которых она любила. Волчица была старой и мудрой и знала, что маленьким детям одним в лесу делать нечего: "Глупая девчонка, неужели она не понимает, что собаки в лесу не живут?"

Выбежав на поляну, Юля обернулась. Сзади никого не было. Она горько вздохнула и подумала: "Вот и в лесу меня не слишком-то жалуют. Почему же я им всем так не нравлюсь?"

Солнце клонилось к горизонту. Чья-то талантливая рука, смешав пурпур и охру, выплеснула палитру на небосвод. Глядя на полыхающий закат, Юля пожалела, что не захватила акварели, можно было нарисовать вечерний пейзаж.

Не в силах отвести взгляд от завораживающего зрелища, она смотрела и думала, что под таким сказочным небом должны жить добрые и красивые люди. Мир не может быть создан для зла.

***

Облокотившись на забор, Виктор наблюдал за соседкой – хороша, чертовка: что белокурые волосы, что ноги, что грудь!..

Вика поливала грядки. Купальник почти не скрывал женских прелестей.

– А у меня не хочешь полить? – не отрывая взгляда от девичьей красоты, спросил Виктор.

Она кокетливо повела плечами:

– У тебя есть кому поливать.

– Да брось. Приходи сегодня.

Девушка окинула его оценивающим взглядом.

– Может, и загляну, как-нибудь. А твоя родственница не будет против?

– С какой стати? Она на днях съедет, так что жду, – не скрывая радости, произнёс Виктор.

Покачивая бёдрами и осознавая собственную неотразимость, Вика лукаво улыбнулась:

– Посмотрим.

Глядя на молодое тело, Виктор пожалел, что Ирка уже ушла в ночную смену – воздержание напрягало.

Юля торопилась домой. Слава богу, самое страшное осталось позади. – Наконец-то! – встретил её хозяин, – иди ешь, да поживее. И займись своими обязанностями.

Юля метнулась к двери, но крепкая мужская рука, сдавив запястье, не оставила ей ни малейшего шанса.

– Вижу, ты не голодна, – не особо церемонясь, Виктор толкнул девочку в сторону спальной.

От смачного подзатыльника Юля чуть не упала. Вытирая слёзы, она пыталась прорваться на улицу. Но выход из комнаты закрывала мощная мужская фигура.

– Распустила сопли, смотри-ка, святоша выискалась. Как подглядывать, так она тут как тут, а как отвечать – так сырость развела. Что расхныкалась? Не хрен было подсматривать. Ладно, не ной, сделаешь массаж – и отпущу.

ГЛАВА 6

Помешивая обжарку, Ирина подливала в бокал пиво. Настроение было ни к чёрту. Виктор разительно изменился. Последнее время безобразное поведение перешло все границы. "Ладно, голубчик, выведу я тебя на чистую воду! – думала она – хватит из меня дуру делать. Посмотрю, от кого это ты так сильно устаёшь ночами".

Сказав сожителю, что дежурная медсестра заболела, Ирина засобиралась вечером на "работу". Выйдя из дома, она сделала вид, что направляется в сторону остановки.

Свернув в проулок, она присела на лавочку и достала сигареты и полторашку пива. Вчера, когда Виктор взял плед и по устоявшейся традиции лёг спать на диване, ей в голову пришла "умная" мысль – проследить с кем он развлекается в её отсутствие. Ирина понимала, что созерцание того, о чём она и так догадывалась, окончательно разрушит их отношения. Какая разница с кем он проводит ночи? – шептал здравый смысл. Но обида и злость затмили разум. Ей казалось, что лучше знать правду, чем надеяться непонятно на что.

Ирине вспомнились первые месяцы их совместной жизни. Виктор и тогда не выказывал особой любви и уважения, мог не прийти ночевать или явиться под утро. Ира и не рассчитывала, что они всю жизнь будут вместе, но зачем же так, совсем-то по-хамски?

Её порядком развезло, ноги налились тяжестью. С трудом поднявшись, она постояла – и пошла в сторону дома.

Смеркалось, в окнах загорался свет. Не торопясь, Ирина шла по знакомой улице. Ноги шли, а душа молила остановиться. Разум шептал: "Зачем тебе это?"

Открыв калитку, она вошла во двор и, проскользнув в сад, подобралась к окну спальной. Сквозь плотно задёрнутые шторы пробивался слабый свет. Узкая полоска между стеной и занавесом открыла то, в чём она, собственно, и так не сомневалась. Сердце болезненно сжалось. На кровати в обнимку, абсолютно голые, лежали двое – сожитель и соседская девчонка Вика.

Обойдя дом, Ира тихо постучала в своё окно. Юлька подскочила моментально, будто и не спала.

Кое-как вскарабкавшись на подоконник, Ирина опустилась на пол и заплакала горькими пьяными слезами. Не выдержав, Юля тоже начала всхлипывать. Они сидели и плакали – каждая о своём. Ира о том, что так нелепо закончилась её семейная жизнь, а Юлька – от счастья, что они наконец-то съедут из этого ада.

Утром Ира села на диван в гостиной и стала терпеливо ждать, когда милый и его пассия выйдут. Ей хотелось посмотреть в его наглые глаза. Она мстительно представляла, как он стушуется, растеряется, засуетится. "В ногах будет валяться – не прощу! Наверное…" За дверью послышались голоса и смех. Ира напряглась: "Ещё и радуется, козёл!"

– Вот так сюрприз! Иришка, а ты что здесь делаешь? Не спится?

Обнимая Вику за плечи, Виктор равнодушно смотрел в заплаканное лицо сожительницы.

Проводив девушку, он вернулся и спокойно спросил:

– Ты это хотела увидеть? Специально припёрлась раньше или никуда и не уходила?

– Ну ты и мразь! А я-то думаю, чьи это светлые волосы на подушке? Что, баб в моё отсутствие водишь?

Не контролируя эмоции, Ира готова была расцарапать наглую смеющуюся морду.

Юля проснулась от крика. Она встала, с намерением попросить, чтоб не мешали спать. Но смысл сказанного заставил остановиться. Поняв, о чём идёт речь, девочка хотела было объяснить, что волосы на подушке – её. Как вдруг подумала: "А что если мама спросит, что она делала на их кровати?"

Юля слышала, как мать плакала. Дядя Витя даже не пытался оправдываться. Не повышая голоса, он спокойно говорил: "Если тебе что-то не нравится, то можешь уматывать на все четыре стороны. Мне не нужна старая кляча, старше меня на десять лет".

ГЛАВА 7

Что ещё могла купить мама на зарплату старшей медсестры? Барские хоромы? Растерянным взглядом Юля обвела "удобства".

– Не переживай, Юль, это ненадолго. На этом участке дома предназначены под снос. Год, от силы два, и нам дадут квартиру. Потерпи, – успокаивала мама.

Разбросанные бутылки, банки, пачки из-под сигарет… У Юли было ощущение, что они находятся на помойке. Вокруг ни цветочка, ни травинки – утоптанная, загаженная мёртвая зона. Даже не верилось, что здесь живут люди.

Ряд облупившихся дверей с навесными замками свидетельствовал о том, что хозяев нет дома.

Их дверь мало чем отличалась от остальных: такого же грязно-коричневого цвета, с таким же замком, ключ от которого лежал под ковриком.

В кухне, помимо допотопной кирпичной печки, вряд ли могло вместиться что-либо ещё, разве только обеденный стол да стул. Грязные окна и паутина по углам наводили тоску. Юльке хотелось уйти и никогда сюда не возвращаться.

Абсолютно лысая худая девочка, старше Юли на пару лет, с любопытством разглядывала новых соседей. Она подошла и на правах хозяйки протянула грязную руку.

– Меня зовут Кристиной. А тебя как?

– Юлей.

– Вы теперь будете здесь обитать?

– Похоже, так. А вы тут давно живёте?

– Всегда.

– Говорят, что барак скоро снесут? – выразила надежду Юля.

– Мало ли что говорят. Мы это уже много лет слышим, а он всё стоит и стоит. Место неудобное – ничего не построишь. Сама видишь, рядом железная дорога, грохот, пыль. Да и большой дом здесь не поместится, – Кристина была уверена, что ни через год, ни через два, ни их семья, ни новые жильцы никуда не переедут.

Недалеко стояли полусгнившие, наполовину сгоревшие бараки, расселять которые тоже никто не спешил.

Вернувшись, Юля с тоской осмотрела пустую грязную комнату.

– Мам, а на чём мы будем спать?

– Сегодня расстелем одеяло и поспим на полу, а завтра я схожу и возьму мебель в кредит. Не переживай, дочь, прорвёмся.

На следующий день Юля решила исследовать окрестности. Стоя на виадуке, она смотрела на расположенный внизу проспект. На клумбах росли цветы, пестрели рекламные баннеры, бесконечным потоком двигались дорогие авто. А с обратной стороны, за железнодорожным полотном, начинался её мир, мир наоборот – нищеты и убожества.

***

Первое сентября выдалось тёплым и солнечным. Пройдя через старые погреба и железнодорожную линию, они с мамой спустились с насыпи и оказались на перекрёстке. Подождав, пока загорится зелёный, перешли улицу, и вышли прямиком к школе.

После переклички дети и родители столпились у кабинета педиатра. Врач пробегала взглядом по волосам и делала в медкарте отметку. Взглянув на Юлю, она встала и внимательно осмотрела её волосы, руки, живот и спину, после чего тщательно вымыла руки.

С некоторыми дворовыми ребятишками Юля успела подружиться. Ту девочку, которая подошла к ней в день их переезда, она старалась обходить стороной. Дети, с которыми Юля общалась, предупредили, что она заразная – у неё вши и чесотка.

Мать Кристины, даже по местным меркам, была пропащей пьяницей. Дома, кроме пустых бутылок, ничего не приживалось. Кристина, несмотря на возраст, в школу не ходила. Денег ни на форму, ни тем более на учебники у родителей не было – только на водку.

После ремонта и покупки мебели Юлькино с мамой жильё стало выглядеть вполне прилично. Письменный стол располагался у окна. Диван, шкаф, журнальный столик и два кресла – по периметру. Мебель смотрелась просто здорово! Особенно Юле нравился новый палас. Подумалось, что если бы они могли позволить себе купить жилье в тех домах, которые находятся за виадуком, то обстановка вписалась бы в светлую и чистую квартиру просто идеально.

Глядя на соседей, она часто думала: отчего те живут столь бедно и грязно? Почему не поют песен, не слушают музыку, а только матерятся и пьют? Окружающая действительность угнетала. Юля часто думала, что когда вырастет, то не будет ни курить, ни пить, ни ругаться матом.

Спустя несколько дней, придя из школы, Юля не застала матери дома. Мама пришла поздно вечером. Неприятно поразило, что от неё пахло спиртным.

Всё чаще Юля стала замечать, что по вечерам её тянет в гости, и не куда-нибудь, а к родителям Кристины. Она не понимала – что у них может быть общего? Почему перед визитом к соседям мама улыбается, а по возвращении, злобно кричит и смотрит так, словно перед ней не Юлька, а чужая гадкая девочка. Юля не понимала столь разительных перемен. Что было тому виной: спиртное, или окружающее пространство своим негативом превращало их в адские сущности? Может, – думала Юля, – земля, где не растут цветы и не живут бабочки, проклята?

ГЛАВА 8

Кристина оказалась права – барак не снесли. За те годы, что Юлька с мамой в нём прожили, он окончательно обветшал и состарился. Власти только разводили руками да предлагали ипотечное кредитований с низкой процентной ставкой. Но даже на таких условиях мало кто соглашался влезать в долгосрочную кабалу.

Юля перестала мечтать и что-либо загадывать. Она понимала, что ни на государство, ни тем более маму, рассчитывать не приходится. Поэтому она все силы вкладывала в учёбу, и восьмой класс окончила хорошисткой. Правда, математика с физикой давались с трудом. Но Юля старалась если не полюбить, то хотя бы понять эти предметы. Своей будущей специальностью она видела медицину. Может психиатрию, но только не экономику, как пророчила мама. После школы Юля твёрдо решила поступать в медицинский. А хобби, что ж, пусть так и останется журавлём в небе – с сожалением думала Юля, – денег ни на хорошие кисти, ни на краски всё равно нет – и не будет. Но и в этой ситуации она не унывала. Отсутствию кистей, холста и масляных красок, всегда можно было найти альтернативу. Например, заняться графикой, в которой легко воплощались любые фантазии.

Взяв грифельный карандаш и ватман, она ловкими, еле заметными штрихами наносила контур. Это могло быть всё что угодно: портрет, натюрморт, пейзаж. Мог быть цветок, а могла и шляпка французской модницы, девятый вал или лёгкий бриз. В рисунках уживалась и чёткость линий, и размытость тонов, скольжение и скрупулёзность. Неуловимо тонкие, воздушные наброски оставляли место воображению.