Глава 5

Полицейские прибыли в деревню Высокое на удивление быстро. На двух машинах: сером с синей полосой уазике и старой карете скорой помощи, проржавевшей местами настолько, что оставалось загадкой, как автомобиль до сих пор мог перемещаться. Водитель скорой помощи и пассажиры, если такие имелись, остались внутри. Из уазика бодро выскочили два оперативника, эксперт и следователь.

Группа сразу взялась за дело. Тем более что для работы им были созданы все условия. Понятые, свидетели, очевидцы, подозреваемые – в общем, все население деревни по первому зову явилось в указанное место. Вели себя собравшиеся послушно: следы не затаптывали, с советами не лезли, причастных лиц обсуждали вполголоса.

Командовал происходящим следователь Коровин Юрий Алексеевич. На представителей закона из фильмов он был ни капельки не похож. А вот отличить его от прочих обитателей деревни было сложно. Средних лет, загорелый, подтянутый мужчина в филигранно заштопанной на правом локте форме. Широкое лицо обрамляли курчавые русые волосы. Внимательный взгляд маленьких серых глаз непрестанно скользил по собравшимся, подмечая одному следователю известные мелочи.

Отдав распоряжения насчет сбора улик на месте преступления, осмотра и последующей транспортировки трупа, Юрий Алексеевич направился к Инге.

– Значит, это вы, – протянул он вместо приветствия.

Инга поднялась с крыльца, на ступенях которого они со Степанычем вынуждены были провести все утро. После обнаружения трупа и до приезда полиции отлучаться далеко из дома было себе дороже. В машину Инга наотрез отказалась залезать. Девушке казалось, что вся одежда на ней залита кровью и рвотой, и дорогой салон непременно придется подвергать химчистке после вторжения. Заходить в избу Инга также не захотела, ведь там девушка могла бы еще больше испачкаться сама. Вот и сидели они со Степанычем у всех на виду. Грелись на солнышке, страдали от голода, подкармливали комаров – десятка два точно осчастливили.

– Могу я взглянуть на документы, подтверждающие вашу личность и права на дом? – поинтересовался Юрий Алексеевич.

– Документы в доме. В сумочке возле лавки. Я принесу…

– Нет, нет! Не стоит. Я потом посмотрю.

Инга кивнула, испытав заметное облегчение из-за отпавшей необходимости появляться в стенах проклятого дома.

Следователь приступил к допросу. На Ингу посыпались стандартные вопросы о связи с жертвой, об обстоятельствах обнаружения тела, о том, где она была с часу до двух ночи, когда произошло убийство.

– В машине спала, – устало отозвалась Инга.

– Почему же в машине? Ведь в доме постелено ваше белье.

– Там… грязно. И мыши.

– Мыши? – удивленно переспросил следователь.

Девушка живо представила, как этот крепкий деревенский мужик сейчас рассмеется и тем самым вынудит всех остальных посмеяться над ней. Однако следователь проявил чудеса тактичности и крайне любезно произнес:

– Да, понимаю. Мыши – это беда. Фаина Львовна и при жизни с ними ничего не могла поделать. А уж после ее смерти мелкие пакостники совсем страх потеряли.

После таких слов Инга прониклась к следователю уважением, не говоря уже о безмерной благодарности.

– Так вы испугались мышей и решили заночевать в машине?

– Я… Я от них спаслась бегством.

– Кричали?

Уважение к следователю в мгновение ока сошло на «нет». Ну, разве можно задавать такие вопросы девушке? Это недопустимо даже в рамках следственных действий!

Юрий Алексеевич, видимо, уловил презрение во взгляде столичной барышни, поэтому поспешил исправить положение:

– Поймите правильно, я не для того, чтобы посмеяться. Если вы кричали, кто-нибудь мог слышать или видеть, как вы выбегали из дома. В каком часу это было?

– Не знаю точно. У меня часов нет. Но прошло минут двадцать… Не больше получаса с того момента, как Степаныч притащил мою машину в деревню. Я в доме-то ничего не делала. Белье из машины взяла, постелила на лавке и сразу легла.

– Так-с… То есть это было в районе одиннадцати вечера… Постойте-ка! У вас нет часов. А телефон? Вы не смотрели время на нем?

Инга покосилась на машину, на деревенских жителей, на Степаныча, внимательно слушавшего разговор со следователем.

– Я его в кусты выкинула. Там, на дороге, где вчера машина забуксовала. Хотела эвакуатор вызвать, но сети не было и…

– Понятно.

Больше следователь ничего выяснять не стал, сообщив, что беседа под протокол состоится чуть позже, когда обстоятельства дела немного проясняться. Примерно такой же диалог состоялся у Юрия Алексеевича со Степанычем. Разница заключалась лишь в том, что ответы молодого человека были более содержательными.

Иван Степанович родился и вырос в этой деревне. И, конечно же, он знал убитого лично. Жертвой зверского преступления стал старик Арсений Гаврилович – известный в деревне пьяница. Проживал он вместе с дочерью, ее мужем Игорем и их тремя детьми. Накануне взрослые обитатели дома поссорились, старика выставили за дверь, велев не возвращаться, пока не протрезвеет. Дочь убитого Вера была беременна четвертым ребенком, и пару последних месяцев особенно остро реагировала на пагубную привычку отца. Скандалы с выставлением старика за порог случались часто и уже никого не удивляли. За судьбу Арсения Гавриловича никто не переживал. Ведь на улице было тепло, и сон в придорожной канаве не представлял угрозы для жизни.

Степаныч стал невольным свидетелем ссоры накануне. Он как раз пришел к Игорю, чтобы договориться о помощи в ремонте трактора. Арсений Гаврилович вылетел за дверь, оступился на крыльце и упал точно к ногам молодого человека.

– И что вы сделали?

– А что я мог? Поднял его, проводил к забору и посадил на траву. Игорь видел, как я это делал. Да и Вера тоже. Она мне потом еще пеняла, что я грязь на себе в их дом принес, и запах от меня мерзкий идет. Ну, в смысле пропах я перегаром, пока отцу ее помогал.

– То есть, вы с ней тоже поссорились?

– Поссорился? Нет. Зачем? Она же всегда ворчит, когда беременная.

– Понятно. А с Ингой Сергеевной вас как судьба свела?

– Дед Прокоп зашел вчера вечером. Сказал, что у девушки машина на дороге застряла. Попросил трактором вытащить и в деревню привезти. Добавил еще, что девушка новая хозяйка дома Фаины Львовны.

– Во сколько это было?

– После девяти.

– После того, как машину притащили, что делали?

– К себе пошел. Трактор в сарай загнал, сам – в избу. Никуда не отлучался. До утра проспал. В начале шестого Зорьку пастуху передал.

– Возле дома Фаины Львовны вечером или утром странного ничего не заметили?

– Нет.

– Можете предположить, почему Арсений Гаврилович на скотном дворе оказался?

Степаныч пожал плечами:

– Ночевал он там. Не в первый раз уже.

– Как же он туда вошел?

Тракторист откровенно рассмеялся.

– У вас скотный двор есть? Есть. Замок там крепкий? Поди, вовсе нет! А поддеть крючок снаружи – и пьяный справится, если звездами любоваться не захочет. На соломе все приятнее отдыхать. Да и комаров внутри поменьше. Они в этом году лютуют: влажно и тепло на улице.

Юрий Алексеевич кивнул. Велев Инге и Степанычу не покидать крыльца, направился к остальным жителям деревни. В течение последующих пятнадцати минут полная картина произошедшего была в красках обрисована следователю.

Слова местных жителей подтверждали показания молодых людей. Каждому эпизоду нашелся свидетель, а то и не один. Так про ссору Веры с отцом знали почти все. Пара человек видела, как Арсений Гаврилович в сумерках пробирался задами к заброшенному дому. Примерно в то же время видели Игоря, опустошавшего заначку у крыльца дома, пока Вера готовила ужин. Сосед из дома через дорогу видел в окно, как поздно вечером Инга с криком бежала к своей машине.

– Орала так, будто там не мыши, а пара медведей по стенам бегали, – усмехнулся в усы мужчина.

– Ночью ничего не слышали? Например, как дверь автомобильная хлопала или сигнализация пищала.

– Нет. У меня жена чутко спит. За нашу машину переживает. Так что она бы точно услышала.

Нашлись свидетели и тому, как рано утром Степаныч уезжал из деревни.

– Кстати, забыл уточнить. С какой целью вы покидали деревню в такой ранний час?

Степаныч встрепенулся, взглянул на Ингу и поспешно отвернулся, будто испугавшись, что девушка придаст значение его движениям.

– Так с какой целью? – напомнил вопрос следователь, от которого ничего не укрылось.

– За бензином я ездил. Для Инги Сергеевны.

– А она сама не могла?

– Нет. В машине бак пустой был.

Юрий Алексеевич округлил глаза. Посмотрел на городскую барышню.

– Как же это вы так? Вы же сюда ехали.

– Да.

– Датчик что ли сломался?

– Нет.

– Понятно, – настолько многозначительно произнес следователь, что Инга невольно покраснела.

Подлинность открывшихся фактов Юрий Алексеевич проверил сразу же. Заведя машину Инги Сергеевны, он убедился, что бензина в ней не больше, чем помещается в двадцатилитровую канистру.

Следователь еще не покинул салона, когда его внимание привлекло движение у выхода со скотного двора. На полянку возле крыльца вышел молодой паренек, худой и нескладный, с копной торчащих во все стороны соломенных волос на голове. Павлуша-эксперт никак не мог разглядеть начальства и растерянно озирался по сторонам.

– Здесь я! – окликнул Юрий Алексеевич паренька.

– Все изъяли. Все проверим, – доложил Павлуша.

– После детального осмотра выводы изменились?

– Нет. Я почти на сто процентов уверен, что мои предположения оправдаются и после экспертизы.

– А что насчет окурка?

– На нем есть свежие отпечатки. Принадлежат взрослому мужчине, что не удивительно, раз Смирнов трогал его.

– Понятно.

Следователь собрал возле крыльца всю доблестную команду. Отдал распоряжения, понизив голос, чтобы любопытные жители деревни не могли его услышать. Заметив оживление среди полицейских, собравшиеся тоже зашевелились.

– Так кто виноват-то? Кто Арсения нашего заколол? – раздалось из толпы.

Инга украдкой улыбнулась. Подумала, как же все-таки сильно отличаются жители мелких населенных пунктов от жителей больших городов. Еще преступление толком не совершено, а им уже преступника подавай. Впрочем, они имеют право требовать ответы как можно скорее. Они ведь тут все свои, все друг друга знают…

– Она! Точно она, – послышался приглушенный голос.

Девушка осторожно скосила взгляд в сторону местных обитателей.

– Больше некому ведь…

– Окрутила…

– Голову задурила…

«Ну, разумеется, – с раздражением подумала Инга. – Кто еще может быть виноват?»

Но вдруг она услышала слова, заставившие ее не просто вздрогнуть, а буквально вскипеть от праведного гнева.

– Фифа городская. На нашего Ваньку… – посетовала супруга того самого соседа из дома через дорогу.

– Это я фифа? – одними губами прошептала Инга. – Это я Ваньку… – она вдруг запнулась: – Какого еще Ваньку?

– Подпишите, – прозвучал над головой девушки голос следователя.

Тут же перед Ингой появился пластмассовый планшет с прикрепленным к нему листочком. Инга схватила ручку и подмахнула бумагу не глядя, слишком занятая собственным возмущением. Как смеют эти деревенские неучи говорить о ее связи с каким-то Ванькой?

– Погодите, Юрий Алексеевич, – прорвался в размышления городской барышни голос Степаныча. – Можно?

– Да, пожалуйста.

На этот раз перед лицом Инги возникла связка ключей. Девушка дернулась назад, споткнулась о верхнюю ступеньку крыльца и непременно бы упала, если бы Степаныч не среагировал вовремя.

– Что это? – удивилась Инга.

Неизвестные ключи от неизвестных замков ей все еще предлагали.

– Раз ты все равно никуда не сможешь поехать в ближайшие дни, приглядишь за моим хозяйством.

– Каким хозяйством? – машинально переспросила Инга, но мысли сбежали на первую часть фразы и девушка побледнела, заподозрив неладное: – Почему это я никуда не смогу поехать?

– Потому что вы только что дали подписку о невыезде из деревни Высокое, – любезно напомнил Юрий Алексеевич.

– Но?..

– Я скоро вернусь, – ободряюще улыбнулся Степаныч.

Не дожидаясь больше ни вопросов, ни возражений, молодой человек вложил ключи Инге в ладонь, после чего протянул свои руки следователю. Юрий Алексеевич с готовностью защелкнул на запястьях наручники. Деревенские жители ахнули. Инга не шелохнулась: происходящее смахивало на страшный сон.