Роды, вопреки опасениям, прошли у Кати легко. После восьми часов схваток на свет появилась очаровательная Мариночка. Ростом в пятьдесят два сантиметра, весом чуть более трех с половиной килограмм.

– Спасибо! – в сердцах воскликнул Андрей, когда жена позвонила из роддома.

И неожиданно услышал в ответ:

– Тебе спасибо. Ели бы не ты, ее бы не случилось.

Андрей с недоверием посмотрел на телефонную трубку. Его ли Екатерина Павловна была на том конце провода? Не ошибся ли кто номером?

Эйфория от рождения ребенка позволила молодой семье прожить в мире и согласии три месяца.

– Катюш, ты пойми, ситуация сейчас в стране такая. Я же не по своей воле. С меня требуют провести сокращения. А если не тебя уволить, то кого? Твоего мужа? Так он зарабатывает, а ты… все равно ведь до трех лет в декрете будешь сидеть, – уговаривал начальник Екатерину Павловну написать заявление «по собственному», чтобы не портить трудовую книжку.

Сидеть с Мариной до трех лет Катя не планировала. Но до полутора, когда девочку можно будет пристроить в ясли, нужно было как-то дотянуть. Если Андрея уволят, новую работу он быстро не найдет. Время такое. И на что тогда жить?

Помучившись еще пару дней, Екатерина Павловна все же согласилась на предложение начальника. И с этой поры то ли от нечего делать, то ли от обиды на весь белый свет житья Андрею больше не давала:

– Зря ты в аспирантуру не пошел. Сейчас бы тебе большая польза от этого была. Мне Светлана из сорок восьмого рассказывала, что у них начальника заменили именно по тому, что у него ученой степени не было. Это ведь только рассуждают все про бизнес и собственное дело! А по факту всем не просто умные люди, а ученые с корочкой нужны.

– Начальника в сорок восьмом заменили по тому, что Николай Петрович как раз таки дело свое открыл. Купил газетный ларек у метро. И на работу начал забивать, потому что – по его собственному утверждению – имеет от киоска больше толку, чем от своей ученой степени. Потому что ум и смекалка корочками не меряются.

Однако Екатерину Павловну так просто было не остановить и, тем более, не переубедить. Истинной причины Андрей не знал, но к ученым степеням девушка питала особое уважение и расположение. Возможно, из-за наличия таковых у родителей. Или из-за того, что слишком много сил вложила в собственную.

«А, может, во всем виновата профессорская квартира¹?» – вздыхал Андрей, когда Катя не видела.

Вздыхал и терпел.

Терпел и вздыхал.

Еще немного…

Еще чуть-чуть…

Но, нет. После того как уволился непосредственный начальник, повышения на работе ему так и не дали. И Екатерина Павловна со свойственным ей упорством списала все на отсутствие злосчастной корочки.

– А, что б тебе! – вспылил было Андрей.

Взглянул на жену, смотревшую на него с прежним упрямством и уверенностью…

На следующий день он собрал документы и подал заявление в отдел аспирантуры родного предприятия. Не лучшее место, куда можно было пойти учиться: жизни в том отделе почти не было – едва теплились остатки. Зато заветную корочку можно было получить без отрыва от работы и почти без усилий.

Спустя три года, положенных на обучение в аспирантуре, у Андрея набралось достаточно материала для диссертации.

– Не тяни. Пиши, – при любом удобном случае «пинала» супруга Катя.

А случай выпадал нередко. По окончании декрета нормальную работу Катя так и не смогла найти, поэтому устроилась переводчиком в юридическую контору и с горем пополам – специальные термины каждый раз приходилось смотреть в словаре – занималась нехитрым делом на дому.

– Так я и не тяну, – отмахивался в ответ Андрей.

– Дома занимайся. Я тебе помогу, если хочешь. Могу перепечатать все.

– Когда тебе? У тебя своих дел полно. И Марина постоянно болеет…

Катя недовольно кривила губы, ворчала. Иногда ругалась, да так громко, что будила Марину! Девочка приходила на кухню в слезах и жаловалась, что за стеной опять волки тявкают. За волков она принимала родителей – спросонья и не такое может привидится.

Успокаивал дочь обычно Андрей. Кате и самой требовалось приходить в себя после их ссор.

«На черта мне сдалась эта аспирантура? – думал Андрей в те минуты, когда в полумраке гладил дочь по светлым кудряшкам. – Неужели кроме как ученой степенью и начальством успех не измеряется? И ладно бы еще я мало зарабатывал. Так ведь на все хватает: ни Катя, ни Мариночка ни на что не жалуются».

День ото дня предательская мысль зрела в его голове, пока в один из ясных весенних дней он не подошел к коллеге и не сказал:

– Степан, а ты ведь в аспирантуре учился. Чего же диссертацию не защитил потом?

Степан был младше Андрея почти на пять лет, к тому же работал под его неформальным руководством, поэтому не удивительно, что вопрос смутил его:

– Так… темы не нашел.

– Вот как. А ту, которую мы закрыли в прошлом году, почему взять не хочешь?

– Так… вы же ее взяли для своей диссертации…

Через пару недель по своим «каналам» Екатерина Павловна узнала, что Андрей передал все наработанные материалы Степану. Случился большой скандал. Она даже разводом мужу пригрозила! Однако потом одумалась. Переводами ребенка ей на ноги не поставить, а другую работу пока глупо искать. Катя все еще часто болеет, подхватывая каждый чих в детском саду. Кто будет рад постоянным больничным сотрудницы? Да и потом… Катя в школу пойдет, и одну ее не отпустишь. Не то время, чтобы маленький ребенок мог спокойно по улице бегать.

Екатерина Павловна ограничилась обидой. Разумеется, ни о каком уважении к мужу с этой поры речи быть не могло. Только на людях Катя вела себя с ним ласково и дружелюбно. Да еще при Марине: все-таки Андрей был ее отцом и весьма неплохим, так что не стоило портить их отношения.

Устраивала ли такая жизнь Андрея? Он не задумывался. Зачем? Лучшей он все равно организовать не мог.

Когда Марине исполнилось десять лет, Катя вздохнула свободнее. Дочка стала самостоятельной: больше не было необходимости водить ее в школу и в студию танцев. Разогреть обед Марина тоже уже могла сама.

– Я работу новую нашла. В иностранной компании, – как-то вечером сообщила Катя мужу.

– В иностранной? – Андрей с опаской покосился на жену.

Уж не решила ли она осуществить давнюю мечту и махнуть за границу? Сама-то ладно, но ведь она могла увезти Марину!

– Да. Буду заниматься устными и письменными переводами для директора московского офиса. На собеседовании уже была, мой уровень английского их вполне устроил.

– Поздравляю, – не слишком весело обронил Андрей.

Что-то подсказывало ему, что это только начало. Если Катя сумела пробиться в иностранную компанию, если нашла выгодную тропинку в жизни…

Спустя два года никаких отношений между Катей и Андреем не осталось. Из мужа и жены они превратились в сожителей. Разговор о разводе был вопросом времени, и только возраст Марины останавливал Екатерину Павловну: двенадцать лет – очень коварный возраст.

К счастью, Марина все видела, все знала и все прекрасно понимала. Так что идею предков восприняла относительно спокойно.

– Меня как поделите? Пополам? – усмехнулась девочка.

– Со мной будешь жить. К отцу на выходные приезжать, – ответила Катя.

– Понятно.

Марина ушла к себе в уголок. Катя сдержанно улыбнулась:

– Ну вот, а ты говорил, что она еще маленькая. Уж лучше порознь, чем так, как мы живем.

Андрей промолчал.

– Не согласен?

– Марину бы спросить, с кем она хотела бы жить.

– Даже если и с тобой…

Катя не продолжила, но Андрей и без того отлично прочитал на ее лице все, что было подумано: «С тобой? С неудачником? Ну уж нет! Хватит того, что ты мои лучшие годы загубил». Да, добрый и ласковый отец Марине больше не был нужен. Выросла. Теперь от отца требовалось подавать пример и мотивировать.

Не подойдя к дочери, Катя ушла на работу. Шеф вызвал на какое-то выездное совещание, хотя день был выходной.

Закрыв за женой дверь, Андрей вернулся в комнату и присел на кровать к Марине. Девочка плакала, уткнувшись лицом в подушку – от стойкости и понимания не осталось и следа.

– Поплачь, милая. Если хочется, поплачь.

Казалось, с теми слезами Марина выплакала всю боль. Смирилась, приняв волю матери и новые жизненные условия. Однако, когда девушке исполнилось восемнадцать, ее, тихую и покорную умницу-отличницу, будто подменили. На следующий же день после торжества она забрала документы из Бауманки, куда поступила на бюджет, где весьма недурно отучилась почти год и чем так гордилась Екатерина Павловна. На второй день явилась к отцу с вещами и заявила, что обременит его своим присутствием только на одну ночь.

– Я бы не обременила вовсе, но на сегодня билетов не было.

– Билетов? Ты уезжаешь? Куда?

– Недалеко, па. Не боись! Всего лишь в Питер.

– На выходные? С друзьями?

– Нет. Одна и насовсем. В Институт кино и телевидения буду поступать. Правда, скорее всего, уже в следующем году. Профильные ЕГЭ не успеваю в этом сдать. А до тех пор куда-нибудь устроюсь и деньги на съемную квартиру заработаю, чтобы Гришкину сестру не слишком долго стеснять. Помнишь, я тебе про Гришку рассказывала?

– Это который…

– Конспекты мои по ошибке стащил, – закивала Марина. – Его сестра Лена в Питере живет. Он уже с ней обо всем договорился. Она меня на вокзале встретит. Одна и без крыши над головой не останусь!

На третий день из контактов с Мариной у ее родителей остался только номер выключенного телефона.

– Это все ты! – с порога заявила Екатерина Павловна, явившись к бывшему мужу. – Чем ты ей мозги по выходным забивал? Бауманку бросила ради… Ради чего? Всю жизнь себе сломала!

Андрей ничего не ответил. Чем винить друг друга не лучше ли было попытаться связаться с Мариной и узнать, что у нее происходит? Нет, разумеется, в порядочности дочери Андрей не сомневался, но все же она уехала одна в чужой город…

На пятый день мысли о дочери ушли на второй план. Андрею позвонила мать. Вести из родного города пришли ожидаемые, но от этого не менее печальные: умер отец.

– Знаю, что у вас там своих проблем хватает, но все-таки, может, сможешь на пару дней вырваться? С похоронами поможешь…

– Откуда ты знаешь про наши проблемы? – немедленно поинтересовался Андрей. Он родителям ничего не говорил про выходку Марины, как раз боясь расстроить и без того еле живого отца.

– Так Катя звонила еще пару дней назад. Спрашивала, нет ли у нас Марины.

Андрей уехал в тот же день. Один. Катя наотрез отказалась, с Мариной связь установить не смогли.

Вечером вошел в дом своего детства, обнял мать. Вздохнул. Отца в прихожей он давно уже не видал. Последний год тот совсем слег. Однако даже обнять его, лежащего в кровати, всегда было радостно.

После похорон Андрей с матерью решили прогуляться. До дома пешком было около часа, Людмила заверила, что дойдет.

– Андрей? – почти у самого подъезда окликнули его.

Обернувшись, Андрей увидел давнюю знакомую. С сединой в волосах, с морщинками вокруг глаз, но все такую же сочную и яркую Машку.

– Сколько лет, сколько зим!

Машка бросилась было обниматься, но на полпути сообразила, что Андрей и его мать явно не просто так одеты в черное и пыл поумерила.

– Я пойду, – предложила Людмила. – А вы поболтайте. Давно не виделись. Да и погода хорошая, – она подняла голову вверх и прищурилась от яркого солнца.

Андрей с Машей проводили Людмилу взглядами до подъезда, после чего Маша кивнула на лавочку на детской площадке.

– Боюсь, моя мелочь что-нибудь учудит без присмотра, – улыбнулась женщина. Заметила складку между бровей Андрея и пояснила: – Младший сын, Колька. Шесть ему – самый опасный возраст! Энергии много, а ума почти нет.

– Моей Марине уже восемнадцать.

Машка как-то странно крякнула, а потом задорно рассмеялась:

– А неплохо я сохранилась после пяти родов!

А потом она вдруг смутилась, понурилась и куда-то в сторону сказала:

– Не знаю, правильно ли это, но я всегда тебе спасибо сказать хотела. Если бы ты тогда не предложил мне к Сереге за помощью обратиться…

Андрей задержался в родном городе еще на пару дней. Пытался уговорить мать уехать с ним, но не вышло.

– Зачем я тебе мешать буду? Ты ведь еще молодой. Может, еще встретишь кого.

– Мне и одному неплохо.

На вокзал поехали вместе. И если бы не мать, Андрею бы ни за что не встретиться с еще одним давним знакомым.

– Ты прости, что так вышло тогда, – хмыкнул Алексей. – Я тогда знаешь, как перепугался? Нырнул и не всплывает… А дома мне влетело так, что до сих пор на погоду заднее место болит.

– После того, как ты ногу сломал, всем деревенским запретили с моста прыгать, – пояснила Людмила. – Кто знает, может, не только пару ног, но и пару жизней тем самым спасли.

– Если так, то мою в первую очередь! – усмехнулся Лешка. – Я там главным завсегдатаем был!

По возвращении в Москву Андрей обнаружил Екатерину Павловну на площадке перед квартирой.

– Она пропала! – взволнованно выпалила Катя, имя ввиду, конечно, Марину.

– Помню.

– Нет, ты не понимаешь! Она съехала от Лены, и та не знает, куда!

– То есть ты выяснила, где живет Лена, пообщалась с дочерью, и она опять пропала?

Катя недовольно поджала уголки губ.

– Ну, конечно! Гораздо лучше было ничего не делать!

«Как ты», – явно хотела, но не осмелилась добавить Катя. Все-таки похороны отца нельзя было назвать ничегонеделанием.

– Если что-то выясню, сообщу, – бросил Андрей и закрыл дверь в квартиру прямо перед носом бывшей жены. Он был совсем не в том настроении, чтобы общаться с ней.

К Новому году Марина прислала отцу поздравительную открытку без обратного адреса. В августе позвонила с телефона в кафе, чтобы обрадовать: она поступила, куда мечтала.

– На бюджет! И даже получила место в общежитии! Так что теперь можно будет меньше работать и больше радоваться взрослой жизни.

«Радоваться взрослой жизни… Ох!» – подумал Андрей, а вслух спросил:

– Может, тебе денег перевести?

– Не надо, па. Если хочешь помочь, ты просто маме не говори, что у меня происходит.

– Как же так? Мариночка, она же волнуется.

– У меня все хорошо. А про остальное молчок. Не хочу, чтобы она заявилась сюда и скандал закатила.

Около двух лет Андрей общался с дочерью таким же образом. А потом она появилась на пороге его дома. Не одна. С тем самым Гришей, что помог ей в свое время.

– Андрей Маркович, я, как вы понимаете, не просто познакомиться пришел. У нас с Мариной все серьезно…

Андрей нахмурился, но напрасно. Брак оказался по любви, а не по необходимости: забеременеть до свадьбы Марина не успела. Да и потом все у них с Гришей как-то не складывалось: Марина не уточняла причин, а Андрей не приставал с вопросами, чтобы не расстраивать. Лишь на двадцать восьмом году жизни дочери Андрей наконец обзавелся гордым статусом «дед».

Незадолго до родов Марина и Григорий перебрались в Петербург, откуда Марина и позвонила отцу, чтобы сообщить радостную новость о рождении внука.

– Не хочу, чтобы мать лезла в мои дела. Устала, – объяснила Марина переезд и свое нежелание видеть родных в гостях в ближайшее время.

– Она же мать, волнуется за тебя…

– Знаешь, па, я все думаю, – невпопад перебила девушка, – что было бы, если бы я тогда с тобой осталась?

Кто же мог это знать? С одной стороны, не было бы у Марины нужды уезжать из Москвы. С другой, не было бы причин у Гриши помощи просить. А с Гришкой у дочери как будто все неплохо сложилось.

Через год мнение Андрея ничуть не поменялось. Да, он редко видел дочь и внука, но лучше уж так, чем не видеть их вовсе или знать, что Марина несчастна. Именно об этом думал мужчина, бредя под покровом вечерней темноты по заснеженной парковой тропинке, пока взглядом не уперся в спину девушки примерно тех же лет, что его дочь.

Вязаная шапка, объемный белый пуховик, широкие штаны и нелепые ботинки… Андрей вздохнул, вновь возвращаясь мыслями к Марине. Похожие ботинки она себе по осени купила – хвасталась обновкой, когда приезжала. А Андрей все никак понять не мог, откуда взялась эта мода на толстую подошву? Не гнется ведь ступня – вредно так ходить да и неудобно. Современная мода вообще очень неудобная. Тот же пуховик… Но стоило Андрею повнимательнее присмотреться к пуховику, как он понял, почему на девушке такая объемная одежда:

«Ребеночка ждет! Ох, бедная – тяжело ей в такую погоду гулять. Еще и эта каша под ногами… Чуть не падает!.. Наверное, к трамвайной остановке идет. Предложить бы помощь, но неудобно. Подумает еще, что старый маньяк, испугается…»

Как он и предполагал, выйдя на главную аллею, девушка свернула вправо, к выходу из парка, возле которого располагалась трамвайная остановка.

«Пожалуй, и я домой доеду. А то ноги подмерзать стали…»

Переходить пути Андрею не надо было, и он пошел к павильону. Девушка же остановилась перед рельсами. Чтобы посмотреть по сторонам? Нет, телефон зазвонил. В карман полезла, достала и пошла дальше. А трамваи зимой тихо ездят, и белый пуховик на фоне снежных сугробов почти не различим…

Как изловчился добежать до нее, схватить, повалить на себя, чтобы не ударилась, Андрей не понял. Зато очень быстро и совершенно ясно осознал, что врут все в кинофильмах: падать на снег, да еще и быть придавленным сверху другим человеком очень болезненно. Человек-то, который сверху падает, не выбирает, куда локтем упереться, ударить.

– Жива? Вот ведь!.. В телефон уткнулась. А по сторонам посмотреть? – это водитель трамвая выскочила из кабины, чтобы убедиться, что беды не случилось. – Ох ты! Еще и беременная!

После неожиданного открытия, женщина ругаться перестала. Протянула руку, помогая девушке подняться. Андрей от помощи отказался, перекатился на бок и на ноги встал сам.

– И сзади, в капюшоне снег, – водитель помогла Андрею привести одежду в порядок. – Ну, ладно. Если ко мне претензий нет, я пойду? А то там люди… Смотрят… Да и время позднее…

– Да, да, конечно, – возможно, это было неправильно, но Андрею показалось, что чем меньше будет внимания к пострадавшей, тем лучше.