Они с Юрием существовали как бы в параллельных мирах, не пересекаясь. У него была своя жизнь, у сына – своя. Они и встречались крайне редко. С некоторым стыдом стал припоминать, когда же видел сына в последний раз. Получилось пару месяцев назад, на его дне рождения. Он еще отметил, что сын возмужал и поинтересовался, не собирается ли тот жениться, на что Юрий пренебрежительно фыркнул:

– Что я, дурак, что ли? Кто сейчас женится?

Евгений Георгиевич с сомнением потер лоб. Вот уж задачку подкинула жизнь. Темное облако за окном внезапно приобрело вид огромного знака вопроса, вполне соответствовавшего его настроению.

Резко тряхнул головой, стараясь рассеять глупые видения, но знак не исчез, продолжая приобретать всё более четкие очертания. Поняв наконец, что это не облако, а дым, обеспокоено выглянул в окно.

На углу заводоуправления люди в зеленых спецовках бросали в большую металлическую бочку спиленные ветки и какой-то мусор. Среди них он разглядел начальника хозяйственной службы и командира ведомственного подразделения пожарных. Хмыкнув, мысленно поставил Николаю пятерку за оперативность. Выглянул в приемную, спросил, не подошли ли представители поставщиков.

Машенька, странно на него посмотрев и отчего-то покраснев, заверила его, что еще никого не было. Велев ей, как только появятся, незамедлительно провести их в кабинет, вернулся обратно. Возбужденное лицо секретарши не давало покоя, и он решил как можно быстрее рассказать о сегодняшнем инциденте жене, пока этого, живописуя, не сделала Машенька.

Не то чтобы он боялся жениной ревности. Если честно, это стало бы забавным разнообразием в его крайне заунывной семейной жизни, просто не хотелось ставить жену в неловкое положение. Он хотел, чтобы на сообщение племянницы о закрытой двери Лариса могла небрежно ответить:

– А, это ерунда! Мне Евгений уже всё объяснил! – и равнодушно заговорить о другом.

Посмотрел на часы – наступило время назначенной встречи. Сел за стол, приготовил бумаги и записную книжку, чтобы ничего не упустить во время беседы, и позвонил Николаю. Тот явился тотчас, будто караулил под дверью. Пока Евгений Георгиевич раздумывал, сказать или нет о происшествии закадычному другу, прибыли поставщики.

Во время переговоров было не до посторонних мыслей, но, как только они ушли, немедля всплыл всё тот же навязчивый вопрос: как быть? Ну просто Гамлет, а не рассудительный руководитель огромного предприятия. Встав, прошелся по кабинету, надеясь, что от движения мозги начнут работать лучше.

А если поехать и познакомиться с девушкой немедля? Вполне возможно, она из тех вульгарных густонакрашенных особ, что по вечерам тусуются возле проходной в ожидании своих и чужих парней. Тогда всё станет просто – даст ей денег, и конец проблеме. Но, вспомнив чрезвычайно добропорядочный вид Натальи Владимировны, признал, что у такой матери даже гипотетически не может быть подобной дочери.

Задерживаться на работе против обыкновения не стал и, к удивлению своего водителя Петра, приготовившегося в ожидании босса сыграть с охранниками несколько партий в преферанс, вытащил его из помещения для охраны. Петр, пришедший к нему совсем молодым парнишкой после армии и возивший шефа еще в бытность его главным инженером, не выдержал и спросил:

– Что случилось, Евгений Георгиевич? Дома что-то?

Не считая нужным делиться своими проблемами с персоналом, тот обтекаемо сказал:

– Да кто ж его знает, Петя, случилось или нет, жизнь ведь сам знаешь какая коварная штука.

Растерявшийся от подобного софизма водитель замолчал, и пассажир смог углубиться в собственные мысли. Ему хотелось поехать домой к сегодняшней гостье, чтобы стряхнуть с себя противное чувство неопределенности, но он связал себя обещанием. Что ж, делать нечего, придется ждать до пятницы.

У своего дома махнул водителю на прощанье рукой и удивленно огляделся. Обычно он приезжал сюда в сумерках и не глядя шагал в подъезд. Но теперь, при ярком свете дня заметил, что вокруг растут высокие дикие яблоньки, на клумбах цветут яркие цветы, у подъезда стоят свежевыкрашенные пустующие лавочки: их престижный дом населяли деловые люди, и стариков, беззаботно сидящих у подъезда, среди них не было.

Вошел внутрь, поздоровался с охранниками. Не вызывая лифта, взбежал на свой пятый этаж. Жена открыла не сразу, заставив его заподозрить, что ее или дома нет, или она не одна. Когда он, усмехаясь, уже представлял себе спрятавшегося в шкафу любовника, дверь наконец открылась. Обряженная в длинный халат удивленная Лариса, судорожно отжимая полотенцем мокрые волосы, извиняюще лепетала:

– Извини, пожалуйста, я была в ванной и не сразу услышала звонок. Но почему ты не открыл дверь своим ключом?

Несколько разочарованным таким прагматичным объяснением долгого отсутствия жены, муж небрежно передернул плечом:

– Да я и не помню, как ее открывать. Еще сделаю что-нибудь неправильно, потом дверь придется вышибать.

Металлическую дверь вышибить было проблематично, поэтому жена сразу замолчала и, внезапно осознав, что на дворе ранний вечер, испуганно воскликнула:

– Что случилось, Женя? Почему ты так рано? У тебя неприятности?

Он прошел в комнату и начал переодеваться, завидуя женской интуиции. Успокаивающе сказал, стараясь не заводить жену еще больше:

– Нет, всё в порядке, просто решил вернуться пораньше, на тебя с сыном посмотреть. Юрий дома?

Лариса забыла про мокрые волосы и остановилась перед ним, опустив руки.

– Нет, он уехал на всю неделю с друзьями в поход. На байдарках. А зачем он тебе?

Он посмотрел в ее встревоженные глаза и решил ей пока ни о чем не говорить.

– Да так, вспомнил сегодня, что не видел его уже два месяца. Решил посмотреть, а то забываю, как он и выглядит.

Жена с облегчением перевела дух.

– Ты вполне можешь носить с собой наши фотографии, ведь действительно видишь нас только в семейные праздники.

Он возразил, натягивая на несколько расплывшийся торс узкую борцовскую майку, из-за чего голос стал невнятным:

– Да с тобой-то мы каждый вечер видимся.

Она тихо вздохнула:

– Да ты меня воспринимаешь только как антураж. Этакий кухонный агрегат. Подай-принеси-убери.

Он удивленно на нее посмотрел. Что это вдруг за жалобы?

– Если тебе скучно, ты вполне можешь пойти работать. Сын давно вырос.

Она передернула плечиками.

– И как ты себе это представляешь? Я столько лет просидела дома, кем мне теперь работать? Я утратила все профессиональные навыки. Меня даже продавцом в приличный магазин не возьмут.

Не желая спорить, он промолчал. Лариса побежала на кухню, по дороге аккуратно повесив полотенце в сушилку.

– Что тебе приготовить? – она обожала готовить для своих любимых мужчин.

Евгений вспомнил, что много лет назад именно вкусный обед, съеденный им в небольшом кафе, заставил его дождаться изготовителя этой еды, оказавшимся миленькой молоденькой девушкой. В отличие от других женщин, работавших в кафе, у нее было специальное среднее образование, она окончила техникум народного хозяйства и собиралась учиться дальше. Но не пришлось – помешали замужество, потом рождение сына.

Евгений свой брак считал удачным – в доме всегда был порядок и уют, полно вкусной еды и свежевыстиранного белья. Ему за все годы, прожитые с Ларисой, даже стакан сполоснуть не довелось – жена кидалась отбирать у него грязную посуду по мере ее появления.

А уж с сынулей она носилась как с писаной торбой, стараясь защитить от всех тягот жизни. Сначала Евгений пытался протестовать, считая, что она балует сына, но потом перестал замечать и ее саму и ее героические усилия. Хотя она и была необходимой, но на уровне горничной в хорошем отеле: ее не замечаешь, ощущаешь лишь комфорт, сотворенный ее руками.

– Может, голубцы? Или люля-кебаб? – жена раскрыла холодильник и пристально рассматривала его содержимое. – Если бы я знала, что ты придешь сегодня так рано, приготовила бы что-нибудь повкуснее.

Удобно расположившись за столом, Евгений утешающе протянул:

– Да мне всё равно, у тебя всё вкусно получается. Только бы побыстрее.

Она захлопотала у плиты, а он вновь тяжко задумался, не замечая ее заинтригованных взглядов. Лариса не понимала, что такое с мужем. Обычно он приходил поздно, быстро ел и уходил в кабинет, где и ложился спать, чтобы не беспокоить ее. Она предпочитала, чтобы беспокоил, порой ей так не хватало его тепла, его тяжелой руки на талии, но он уже несколько лет не появлялся в ее спальне.

Вначале она переживала, решив, что на горизонте появилась соперница, но поняв, что он на самом деле жутко устает, смирилась с ролью одинокой женщины при живом муже. Но уж лучше так, чем молодые любовницы, которых некоторые знакомые ее мужа заводили для поддержания угасающей потенции.

Лариса молча поставила перед мужем лосося под белым соусом. Себе положила небольшой кусочек – всегда тщательно следила за фигурой, – и села напротив, вглядываясь в любимое лицо. Евгений выглядел как-то по-другому, несколько более обеспокоенным, чем обычно, в уголках глаз тонкие морщинки стали глубже.

Она догадалась: что-то произошло, но спрашивать побоялась. Вдруг это серьезно? Лучше ничего не знать, чем провоцировать неприятности. Она забрала освобожденную тарелку, ласково потрепала мужа по густым, чуть седеющим волосам, и спросила:

– Вкусно?

Он преувеличенно восторженно воскликнул:

– Божественно! – захватил бокал с чаем и ушел в кабинет.

Лариса перемыла посуду, протерла на кухне столы, вымыла пол и нерешительно остановилась перед мужниным кабинетом. Ей очень хотелось с ним поговорить. Просто о каких-нибудь ничего не значащих пустяках, чтобы утишить царившие в душе чувства одиночества и беспокойства. Но, несмело потоптавшись перед закрытыми дверями, побрела в большую комнату, зябко стягивая на груди велюровый халат.

А Евгений сидел у себя в кабинете и думал, говорить или нет жене о сегодняшнем визите. Решил все же посмотреть сначала на девушку, а потом уже поставить в известность Ларису. Почему-то ему казалось, что эта новость не станет для нее приятной.

В пятницу снова ушел с работы вовремя, отчего Петр, с трудом выруливая из-за вереницы припаркованных на заводской автостоянке автомобилей, недовольно заметил:

– Если бы вы меня предупредили о своих планах, Евгений Георгиевич, я бы машину у входа оставил, а то сейчас задену кого-нибудь, вот шуму-то будет.

Шеф поинтересовался, не понимая, почему у его персонального водителя могут возникать подобные проблемы:

– Но ведь я в любую минуту могу куда-нибудь поехать в рабочее время, тогда как?

Петр замялся, но виновато признал:

– Да я сегодня у Маши спрашивал, никаких визитов вроде не предусматривалось, вот я и засунул Форд подальше.

Евгений Георгиевич удивленно поднял брови.

– Подальше? Но ведь для моей машины отдельная полоса зарезервирована. Почему на нее не паркуешься?

Водитель смущенно замялся.

– Понимаете, Евгений Георгиевич, ее вот уже месяц сынок нашей главбухши занимает, студент экономического факультета, он здесь практику проходит. А мне с ней ссориться не хочется. Ему до конца практики каких-то пара недель осталась. Потерплю.

Евгений Георгиевич с потемневшим лицом достал мобильный телефон и набрал номер главного бухгалтера. Через минуту та взяла трубку. Манерно прошелестела:

– Слушаю вас!

Евгений Георгиевич понял, что на определитель номера она не посмотрела, или просто не знала номер сотового телефона своего шефа.

– Глафира Андреевна! Здороваться не буду, виделись уже сегодня. Проследите, пожалуйста, чтобы ваш сын не занимал больше мою стоянку, Петр сегодня еле с территории выехал.

Главбух поперхнулась и виновато проговорила:

– Конечно, Евгений Георгиевич! Извините, я об этом не знала. Да и Володе, видимо, никто об этом не сказал.

Генеральный положил трубку и сказал приободренному водителю:

– Ну, надеюсь, в понедельник всё будет нормально. А если что не так – говори сразу. Наш главбух не такая мудреная пташка, чтобы ей замены не нашлось. Недавно в отчете так напортачила, что пришлось неделю с налоговой объясняться. – И замолчал, обдумывая предстоящий нелегкий визит.

Петр выехал на центральную улицу, готовясь гнать к дому шефа, но вдруг получил неожиданное распоряжение:

– Ты сейчас сворачивай на Куйбышева и выруливай к угловому дому.

Водитель дисциплинированно выполнил указание. Евгений Георгиевич набрал номер телефона, записанный на бумажке. Трубку взяла сама Наталья Владимировна. На его сообщение о прибытии скованно ответила:

– Ладно, ждем! – и повесила трубку.

Выходя их машины под вопросительным взглядом Петра, шеф разрешил:

– Ты езжай домой, Петя, на сегодня работа закончена.

Тот всполошился, как сверхзаботливая мамаша:

– Да как же это, Евгений Георгиевич?! Давайте я вас здесь подожду, вы не беспокойтесь, я никуда не спешу!

Но шеф не согласился:

– Я и один прекрасно доберусь, не суетись. Езжай домой, тебя там давно ждут.

Решив, что патрон задержится здесь надолго, Петр с подозрением посмотрел на окна старого дома. Сюда он никогда с боссом не ездил. Кто бы здесь мог жить? И какие отношения связывают с ним или с ней Евгения Георгиевича? Заинтригованный, хотел было остаться и осторожненько порасспрашивать соседей, но под суровым взглядом начальника нажал на газ, вырулил с площадки перед домом и медленно покатил к себе.

Поставил служебную машину на платной стоянке возле дома и, нигде не задерживаясь, пошел в квартиру. Жена, второй раз за неделю встретившая мужа в почти неприличную рань, потребовала объяснений:

– Ты что, соперников дома застать пытаешься или тебя с работы выгнали?

Петру пришлось признаться, что шеф уехал не домой и, более того, насильно отправил его восвояси.

– Я за двадцать лет работы прекрасно знаю всех его друзей и родных. Этот адресок среди них не значится. Не иначе какие-нибудь шуры-муры.

Жена тут же поддержала мужа.

– Конечно! Недаром говорят – седина в бороду – бес в ребро. Наверняка нашел себе помоложе своей крали. Тем более, что красотой она не блещет.

Петр заступился за Ларису Львовну.

– Да она вполне ничего, а уж готовит как – закачаешься. Кулинар от Бога!

Усмотрев в этом скрытый упрек своим кулинарным талантам, жена демонстративно замолчала и горделиво удалилась на кухню. Не заметивший ее молчаливого протеста муж ушел умываться в ванную.

Евгений Георгиевич, открыв облупленную, без запоров и диктофонов дверь подъезда, брезгливо поморщился. В нос шибанул застоявшийся запах кошачьих испражнений и густого перегара.

Подтверждая его нелестное мнение о кошачьем роде, навстречу с радостными завываниями кинулись два обшарпанных представителя сей породы и, юркнув у него между ног, вырвались из заточения.

Поднимаясь, Евгений Георгиевич увидел на лестничной площадке между первым и вторым этажами в уголочке под батареей мирно спавшего мерзко воняющего бомжа.

Спеша поскорее избавиться от миазмов, Евгений Георгиевич, шагая на цыпочках сразу через две ступеньки и брезгливо не касаясь перил, в стремительном темпе добрался до четвертого этажа, где находилась искомая квартира.

В отличие от остальных этажей четвертый, видимо, представлял местную элиту – здесь было чисто, квартиры с оббитыми дерматином дверями выглядели пристойно. Найдя двери с номером «двадцать пять», решительно нажал на кнопку звонка.

Иронично подумал, в каком же виде его встретит Наталья Владимировна. Наверняка будет такой же чопорной и суровой, как в его кабинете. Вообще ее облик так ложился на привычную с детства картинку советского учителя, что другой он ее себе и представить не мог.

Тем больше было его удивление, когда дверь открыла молодая еще женщина в голубых джинсах с декоративной прорезью под коленом, и длинной русой косой. Прозрачная кожа светилась, синие глаза задорно блистали, и вся она казалась нереальной, как девочка с карамельной обертки. Он даже не понял сначала, Наталья Владимировна ли это или ее дочь, но, приглядевшись, понял, что именно она.

Его сердце внезапно дало сбой, и в глубине души прорезался далеко не безгрешный интерес. Постаравшись заглушить его в корне, вежливо поздоровался. Кивнув в ответ головой, хозяйка распахнула двери и пригласила его войти.

– Извините за наш подъезд, но приличные люди отсюда давно уехали, осталась шантрапа одна да нищая интеллигенция, вроде нас. Но мы скучковались на четвертом и пятом этажах, поэтому у нас поприличнее.

Он снял ботинки и засунул ноги в приготовленные для него тапки. Квартира была однокомнатной, поэтому из малюсенькой прихожей он сразу очутился в комнате, заставленной старой, но еще добротной мебелью. Посредине стояла стенка, отгораживая небольшой закуток, где, видимо, жила дочь.

В комнате было тесно, но уютно. Пахло то ли булочками, то ли шанежками, то есть той самой нездоровой пищей, которую ему никогда не готовила жена. Во рту у него собралась слюна и желудок сжался, требуя пищи.

Евгений Георгиевич попенял себе, что поехал голодным, а не заскочил в заводскую столовую, работавшую круглосуточно, как и весь завод. Вполне можно было перекусить.

Наталья Владимировна, как гостеприимная хозяйка, усадила его за небольшой письменный стол в углу комнаты, служивший, как он догадался, для проверки домашних заданий, и шустро принесла из кухни шанежки с творогом и картошкой.

Они были полны вредного холестерина и недозволенных жиров, но, видимо именно поэтому оказались необычайно вкусны. Не чинясь, гость умял почти десяток, запивая молоком и только после этого, довольно поблагодарив хозяйку, откинулся на спинку стула и оглянулся, ища глазами дочь.

Не успел подумать, как убравшая со стола остатки еды Наталья Владимировна негромко позвала:

– Саша! Выходи! Довольно прятаться!

За стенкой негромко зашуршало, и из проема появилась девушка в обрезанных до колен джинсах и свободной футболке, немного приподнявшейся на талии. Короткая стрижка обрамляла еще по-детски округлое личико с такими же синими, как у матери, глазами.

На первый взгляд она показалась Евгению Георгиевичу довольно миленькой, но несколько простоватой, но, когда улыбнулась немного виноватой улыбкой, он немедленно решил, что она просто красавица.

И куда смотрит Юрий? Таких девчонок парни долго в девицах куковать не оставляют. Он нее исходил чарующий аромат нежной прелести, еще не расцветшей, но обещающей стать пленительной. Он с некоторым испугом ждал ее первых слов. По опыту знал, что убить очарование парой глупых слов сущий пустяк. Девушка смущенно посмотрела на него из-под длинных ресниц, не зная, куда деть руки.

– Извините меня, пожалуйста. – Нежный голос зазвенел искренним раскаянием, заставив его отрицательно замотать головой. – Мне очень неловко. Зря я сказала маме, кто отец моего ребенка. Не думала, что ей нельзя доверять. – И она с мягким укором взглянула на мать.

Наталья Владимировна спокойно остановила дочь:

– Саша, мы с тобой уже обо всем поговорили. Вряд ли Евгению Георгиевичу интересны наши внутренние разногласия. Он пришел с тобой просто познакомиться. Без всяких далеко идущих планов. Ведь так, Евгений Георгиевич?

Он вздрогнул, потому что именно сейчас в его мозгу зрел весьма далеко идущий план и он обдумывал пути его реализации. Поэтому, не желая откровенно лгать, неопределенно промычал:

– Ну, это как получится, конечно.

У Саши от этого странного ответа расширились зрачки, и она с испугом посмотрела на гостя. Убедительно попросила:

– Евгений Георгиевич, вы в наши с Юрием отношения не вмешивайтесь, я вас очень прошу. Это только моя ошибка, и я не хочу, чтобы за нее расплачивался он.

Евгений Георгиевич сильно сомневался, чтобы ребенок возник без прямого участия его сыночка, но постарался ответить как можно уклончивее, как истинный дипломат:

– Сашенька, вы не волнуйтесь, пожалуйста, вам ведь вредно волноваться. Вы на каком месяце?

В свободной футболке живот казался вовсе небольшим, поэтому ответ его удивил:

– На шестом. Это девочка. Я сегодня ходила на УЗИ.

Евгений Георгиевич замер, осознавая услышанное. Скоро у него появится внучка. Что ж, новость радостная, хотя и не для всех. Его замечательный сынок уж точно торжествовать не будет. Но Юрий сделает так, как должно, недаром он Бобров! В их роду подлецов не было и не будет! Если будет сопротивляться, то его и заставить можно. Потом сам спасибо скажет.