Катя не видела Валеру уже третью неделю. Небо всё в тучах, холодновато, синоптики днём снова обещали осадки, но обошлось. Так холодно. Всю ночь лил дождь. Небо серое. Катя не любила такую погоду, ничего не хотелось делать. Лето выдалось таким холодным! Всё время дожди и дожди.
– Что теперь делать? Всё равно ничего не исправишь и не вернёшь время. Да, время не вернёшь. Вот и прошло лето, пролетело так быстро! Скоро в школу. Подумать только, я уже в десятом классе. Даже не верится! – размышляла Катя.
– И куда я буду поступать учиться? – думала Катя, – не знаю. – Мама хочет, чтобы одна из её дочек была врачом. Это неплохо – быть врачом. Очень гуманная, самая человечная и лучшая профессия. Как здорово приносить людям счастье, а ведь это так и есть! Как хорошо осознавать, что ты, именно ты (!) спас человека, вернул ему самое дорогое – жизнь. Просто надо найти себя, чего хочется именно тебе, чтобы то, к чему ты стремился, было достигнуто. А бывает и так: человек в зрелом возрасте или в старости, оглянувшись назад на всю свою прожитую жизнь осознаёт, что он не достиг того, к чему стремился, что было намечено им в начале своего жизненного пути, он вновь и вновь возвращается к той жизни, которую возненавидел и которую сам своими же руками создал. Страшно осознать, что прожил напрасно, ничего не успел и что слишком мало времени осталось на то, чтобы успеть ещё хоть что-то изменить. И ты миришься со своим положением в жизни, когда уже слишком поздно. Бывает и так, что люди разрушают сами свои же надежды, мечты, полные той неудержимой силой, которая увлекала их и толкала вперёд.
Катя боялась, да не только боялась, а изо всех сил не хотела, чтобы так случилось с ней.
– Очень хочется не прожить даром свою жизнь. Надо, чтобы она не пролетела быстро и незаметно. Что я оставлю людям после себя? Какой след? Что скажут хорошего обо мне? Вспомнят ли, когда меня не будет?
Катя рано, ещё не вступив на порог взрослой жизни, уже думла о том, что она оставит после себя.
– А когда думать? Когда мне будет лет под 60? Да, надо выбирать свой путь, чтобы потом не жалеть, что вся жизнь прожита зря. Как это трудно! А что же легко?
Перед началом учебного года Катя на улице встретила Валеру. В медицинский институт он не поступил, но рвался в него неудержимо.
– Буду поступать. Не поступлю в следующем, в армию заберут, всё равно после службы буду поступать! – убежденно говорил Валера.
– Ах, какой героизм! Вы только посмотрите, какой он молодец! Ну и поступай на здоровье, так все люди делают, у кого есть цель в жизни. Я бы точно так же действовала, но без хвастовства перед всеми:
– Ах, посмотрите, какая я молодец!
Тьфу, мне противно, – мысленно ехидничала Катя, слушая Валеру.
Катя решила окончательно порвать с Валерой, хотя и рвать то, по сути, было нечего. Какое-то время спустя Катя встретила на улице Вову и тот сказал, что Валеру забрали в армию.
– И зачем мне это знать? – спросила его Катя, – он меня не интересует, он посторонний мне человек.
Она повернулась, чтобы уйти, но Вова сказал ей вслед:
– Я знаю, почему ты рассердилась на Валеру. Я ему говорил, что это плохая затея привести свою сестру на вечер в дом Пионеров.
– Какую сестру? Это была его сестра, с которой он болтал весь вечер?! – оторопела Катя, застыв в изумлении. – Вот я дура! – думала про себя Катя.
Лена уехала отдыхать на море, в квартире стало пусто без неё. Раньше Катя и не замечала, что подолгу болтала с Леной, а сейчас некому даже слово сказать. Ей хотелось ждать, как раньше, прихода Лены домой из института, чтобы рассказать что-нибудь. И о чём же они болтали? Да ни о чём особенно, так, о мелочах, а как поднималось настроение после этих ничего не значащих разговоров! Да, сестра – её настоящий друг, которая выслушает и всё поймёт, даст нужный совет. А ещё две недели ждать, пока она приедет.
– Боже мой, я не вытерплю! Возьму, да и приеду к ней на море, вот сюрприз будет! – повеселела Катя, даже зная, что эта идея не осуществима.
Катя вся извелась, исстрадалась, металась по комнате не зная как поступить, что сделать, чтобы восстановить отношения с Валерой.
Кате стали приходить письма от Валеры.
***
Здравствуй, Катя!
Вот я пишу уже второе письмо, хотя на первое и не получил ответа. Я вам пишу… Увы, пока только я вам и не иначе. Как я уже писал, я лежу в госпитале. Печень, почки, селезёнка, и так далее, но всё излечимо и не смертельно, ко всему прочему меня прикрутил аппендикс, уже лишён. Теперь вот лежу и потихонечку ворочаюсь. Ты уж извини меня за почерк, пишу лёжа, так как вставать еще нельзя. Глотаю массу таблеток и жиденький кисель, Но это скоро пройдёт. «И Ричард на коне!» – Шекспир, «Ричард Третий». Полежу я здесь по моему новому адресу ещё недели две-три, а может и больше. Как твои дела? Как ты себя чувствуешь? Боже, каким медлительным идиотом я был раньше, когда… Впрочем, всему своё время, об этом тоже напишу. Вот и всё. Передавай привет нашим друзьям.
Искренне ваш, маркиз В.
16 сентября.
***
Здравствуй, дорогая моя Катюша!
Я люблю тебя, так искренне, так нежно, как никого никогда не любил. Я задыхаюсь без тебя, как рыба без воды, выброшенная на берег. Весь белый свет мне не мил, я думаю о тебе день и ночь, ночь и день, каждую минуту, каждую секунду. С каждым ударом моего сердца в голове звучит лишь только одно слово: Катя, Катя, Катя… Я надеюсь, что это взаимно. С нетерпением жду от тебя ответа.
С солдатским приветом, Валера.
14 ноября.
***
Катя, здравствуй!
Я, видимо, уже пишу некстати. Наверное, надоел тебе. Ну, правильно, ты учишься, а я – солдат, человек не твоего круга знакомых и не твоих интересов. Может быть, это забавно – читать и посмеиваться, получив письмо с признанием в любви, показывать это письмо улыбающимся подругам, недоумевать:
– И чего это он себе в голову вбил?
Я уже достаточно взрослый человек, чтобы разобраться в своих чувствах, заблуждениях на чей-то счёт. Если тебе неохота мне писать, то сообщи об этом, чтобы меня не мучили сомнения. Если же нет, то почему ты не отвечаешь на мои письма? Да, время идёт, уже ноябрь, полгода прошло с тех пор, как я уехал из дома. Кстати, я был в отпуске, заходил к тебе домой раза три, но никого не было. Вот такие дела. Опять изменение в моей воинской биографии. Я назначен командиром отдельного взвода разведки. Мы сами себе начальники. Служба идёт, как по маслу. Значительно легче стало, пообтёрся среди ребят, но всё же это не то, всё-таки очень хочется домой, хочется увидеть родных, с тобой повидаться…, пожить студенческой жизнью. Не знаю, может быть где-то, кому-то, когда-то армейские будни и нравились, но только не мне и не здесь. Что делать, такова судьба, – как говорили древние римляне. Случай – вот что определяет нашу жизнь, мы пешки в колоссальной игре и никто не в силах избежать случайности. Но я в это не верю.
Плывёт за ветки задевая
Густая неба синева
И птичья песенка простая,
И нежная апрельская листва.
И мной не сказанная нежность,
И невозможность этих слов –
Как бесконечная надежда,
Как безнадёжная любовь.
Надеюсь, что получу от тебя письмо, которое расставит все точки над ‹i›.
С солдатским приветом, Валера.
20 ноября.
***
Здравствуй, Катя!
Наконец получил твоё письмо, на которое возлагал большие надежды, которое так долго ждал. Да, мы живём в XX веке, безудержная свистопляска темпов жизни часто оттесняет на задний план простые человеческие чувства – это всё так. Я отлично понимаю твоё отношение к окружающим, но я не ребёнок, чтобы принять доброжелательное отношение за проявление чего-то необычайного. Я ни капли не заблуждался в том, какие чувства движут тобой в написании писем. Конечно, я попал в необычный суровый и, можно сказать, жестокий мир, в армию, но я высказал в своих письмах то, что хотел сказать тебе и раньше, что было продумано, взвешено и решено ещё до ухода на службу. Да, 19 лет – это мало, может быть это и ничто, бесконечно малое число по сравнению хотя бы с историей человечества, но я многое видел, больше, чем ты думаешь. Я много поездил по стране, видел разных людей, видел все стороны жизни, я чувствую себя очень уставшим от всего этого. Понимаешь, я всю жизнь, имеется в виду сознательную жизнь, один – у меня есть мама, папа, сестра, родные и знакомые, но не было друга; по-видимому я слишком уж необычно представляю себе именно дружбу, а не приятельские отношения, и в результате этого и в школе и в армии сложились группировки: коллектив и я, вне всех, отдельно от масс, кошка, которая гуляет сама по себе. Понимаешь, это не просто фраза или позёрство, нет, это действительность.
Я вовсе не герой трагический,
Я – ироничнее и суше
И злюсь, как идол металлический,
Среди фарфоровых игрушек.
Я только временный заём.
Я – стилистический приём,
Инструментовка на согласных.
Ну что ж, видимо так будет и дальше. Ладно, переживу как-нибудь. И не буду больше этой темой тебе надоедать. Высылаю свою фотографию, через дня три-четыре вышлю ещё. Очень хотелось бы иметь твою фотографию. Но это, видимо, не осуществимо. Если же можно, то пришли. Вот и всё. До свидания.
С солдатским приветом, Валера.
25 ноября.
Валера, отслужив в армии, пошёл на курсы вождения автомобилем. Решили отложить свадьбу до окончания учёбы Кати в медицинском институте. Поженились, когда Кате исполнилось 23 года. Родилось двое сыновей – Ефим и Егор. Ефима назвали в честь отца Валеры, которого звали Ефим Евстафьевич, а Егором назвали младшего сына, чтобы имена начинались на одну и ту же букву «Е». Разница в возрасте между сыновьями почти 2 года. После рождения Ефима Катерина полностью посвятила себя сыну, одна его растила, никто ей не помогал. Первые месяцы особенно трудные, у мальчиков обычно болят животы от газиков. Ох, и намучилась Катерина! Катя запомнила тот день, когда Ефиму исполнился месяц. Решили отпраздновать после рабочего дня Валеры. С самого раннего утра, как только Валера уехал, Ефим плакал не переставая. Она его носила на руках, прижав к своей груди вертикально держала тельце, клала на пеленальный столик и гладила животик вокруг пупка по часовой стрелке, опять брала на руки и убаюкивала. Ничего не помогало.
– Господи, когда же это закончится?! Господи, помоги моему сыночку, убери боль из животика! – взывала Катя к Всевышнему.
Катя вспомнила рассказ своей бабушки, как та справлялась с газами в животах своих маленьких детишек: она им в попку вставляла кусочек мыла. Катя так и сделала. Ефим затих, Катя сидела рядышком и поглаживала его животик.
– Ну, слава Богу, немножко успокоился.
А тут и Валера подъехал на обеденный перерыв.
– Почему у тебя такой измученный вид? – поинтересовался он, – ты неправильно делала, после того, как поставишь мыльце, нужно ножки прижать к животику, вот так, – показал он и стал заглядывать Ефиму в попку.
Со свистом вырвалась струя светло-жёлтого жидкого стула и попала прямо в очки Валеры, заляпав все стёкла. У грудничков кал похож на свернувшееся молочко. Вздутие живота у Ефима исчезло, он лежал, улыбался и агукал, а Валера помчался в ванную комнату приводить себя в порядок. Вот смеху было, когда Валера вернулся в комнату! Первый месяц после рождения Ефима Катерина беспокоилась о том, что её сыночек не доедает и как «умная Маша» каждый вечер после купания взвешивала его на медицинских весах для грудничков, которые взял Валера в отделе проката вещей.
– Ты зачем это делаешь? – спросила её бабулька Ольга Сергеевна из соседнего подъезда во время прогулки в парке со своей шестимесячной внучкой.
– Ребёночек после купания должен согреться, его наоборот нужно укутать и он уснёт, а ты его теребишь, разгуливаешь. Небось, он плохо засыпает?
– Да, – призналась Катя, – потом его сложно уложить спать.
Валера с радостью отнёс весы обратно.
Когда Ефиму исполнился год, Катя утром почувствовала такую отвратительную волну тошноты накатившую на неё, что испугалась, а затем похолодела от мысли, что она снова беременна. Долго взвешивали все «за» и «против», оставить ли второго ребёнка. «За» было то, что не нужно покупать коляску, пелёнки, ползунки – всё осталось от Ефима. «Против» то, что Катя устала, ей хотелось отдохнуть и элементарно выспаться.
– Зато сразу отстреляешься, ты уже знаешь как и умеешь ухаживать за младенцем. Давай оставим? Давай подарим жизнь человеку!
С этим последним самым главным аргументом Катя согласилась и через 9 месяцев на свет появился Егорушка. То ли опыта у Кати было побольше, то ли она сама повзрослела, но с Егорушкой было намного легче, он вёл себя поспокойнее, ночами Катю не тревожил. Кровать Егорушки стояла рядом с диваном на котором спали Катя с Валерой. Егор просыпался рано утром, ходил по периметру кроватки, затем подходил к Кате и хлопал ладошкой по её щеке, как бы говоря:
– Пора вставать, я все дела уже сделал.
Конечно, с двумя детьми тяжело. В детский сад Катя их не отдала, ушла с работы.
Время пролетело быстро, Ефим пошёл в школу, а через полтора года и Егор поступил в первый класс, теперь стало нужно помогать им с уроками. По воскресеньям вчетвером ездили в Барвиху на «своё» место, выбранное много лет назад, собирали грибы, жарили шашлыки из курицы, сидели под навесом, спасаясь от дождя. Валера жарил очень вкусный шашлык: он перед жаркой поливал мясо густым гранатовым соком «Наршараб» и такой аромат стоял вокруг, что Катя опасалась прихода непрошеных гостей к их переносному мангалу. Мальчики были очень довольны. Домой возвращались к вечеру, жарили грибы и ели с большим аппетитом. Катя так и не вышла на работу, до тех пор пока Егор не поступил в институт. Ефим тоже учился в институте.
О проекте
О подписке