– Даже так? Хм… – Тетя закрыла глаза и задумчиво замолчала.

Я терпеливо ждала. Затем мое терпение иссякло. Ну о чем можно так долго думать?

Мои самые мрачные предчувствия нарушил теткин раскатистый храп.

– ТЕТЯ!!!

– А? – тут же проснулась она. – Кто здесь?

– Это я! Твоя совесть! – фыркнула я, глядя, как она заполошно ищет по сторонам этого страшного собеседника. – Ты – спишь?!

– С кем? Если ты про Матвея, то нет! Брехня! Ну, может, только раза два-три было. А про остальные разы брешут!

– Тьфу! Тетя! Это я! Василиса! Интерактивное зеркало. Помнишь?

– А-а-а! – Тяжело дыша, Мафа вцепилась в свою безразмерную грудь с правой стороны, потом подумала и переложила ладонь на левую сторону. – Вот зараза! Разве можно так шутить! А если бы я тебе про Парамона конюха выложила? Или про отца твоего?

– Чего?! – нахмурилась я.

– Где? – Она тут же удивленно выпучила глаза.

– Что ты там про отца мне хотела выложить?

– Про кого? Да тебе послышалось! Я говорю, овца его, ну… Парамона… вчерась заблудилась. Вот и искали ходили… – Вдруг послышался чей-то басовитый всхрап, а Мафа заторопилась: – Ладно, Василек. Ты иди. Ищи Цитрона. А как найдешь – на связь выходи. А мне сейчас бежать надо. Слышишь, свинья хрюкает? В дом забралась!

– Так у тебя же не было свиньи? – Я, уже ничего не понимая, озадаченно похлопала ресницами.

– А! – Тетя с улыбкой отмахнулась. – Приблудилась тут одна. Теперь вот корми ее, пои, развлекай… Ладно. Все. Конец связи!

Еще несколько мгновений я растерянно смотрела в рябившее зеркальце и бережно засунула его назад в мешочек, печально понимая, что почечуйник чашекрылый это не трава для опытов, это образ жизни!

Спустя несколько минут я привела себя в порядок и даже умылась холодной водой, что нашла в кувшине за ширмой, а затем поспешно вышла за дверь. Прислушалась к тишине и, прокравшись на цыпочках мимо запертых дверей, со всех ног бросилась вниз по лестнице.

Какая-то странная тишина. Жуткая, что ли?

Трактир тоже встретил меня молчанием и полумраком. Не горели свечи, не полыхали дрова в печи, более того, не было ни посетителей, ни трактирщика – никого, кроме Ника, одиноко сидевшего за столиком у окна.

– А где же завтрак? – Я села рядом.

Тот развел руками:

– Вообще ничего не понимаю. Может, рано еще?

– Рано? – Кивнув на первых спешивших мимо окон трактира горожан, я побарабанила пальцами по столу. – По-моему, мы просто выбрали трактир, где и гости и прислуга спят до полудня!

– А вот и нет, барышня! – Откуда-то из-за занавески, скрывающей полкухни, вынырнула косматая голова трактирщика. – Простите, что вмешиваюсь, но лень моих работников тут совсем ни при чем! Я бы с радостью вставал еще до рассвета, чтобы напечь вкусных булочек, которые очень любят студенты и господа целители, маги и прочий ученый люд! К слову сказать, я так и делал всего каких-то пару лет назад!

– И что мешает вам делать это теперь? – Ник заинтересованно склонил голову набок, разглядывая шагнувшего к нам хозяина. Его одежда и фартук были измазаны в чем-то желтом.

– Что?! – Казалось, такой простой вопрос возмутил его до глубины души. Он отдернул занавеску и обличительно указал на творившийся за ней бедлам.

Я даже привстала, чтобы разглядеть рассыпанную по полу муку, размазанную по стенам сметану. Вчерашний окорок, вымазанный сажей, торчал из печи, а яйцами словно держали оборону. Желтые кляксы тесным рядком стекали по стене.

– Ужас какой! Что здесь произошло? – Ник поднялся и подошел к трактирщику.

Тот всхлипнул. Подумал. И принялся рассказывать:

– Все началось два года назад, спустя месяц после того, как здесь, в трактире, погиб мой постоялец. Причем в некоторые дни тишь да гладь да божья благодать, а в некоторые… И ведь все продукты в… Поди разбери, что это…

– А как постоялец-то погиб? – Ник огляделся, поколупал пальцем торчавший из стены нож, завязанный в каральку, и внимательно уставился на трактирщика.

– Да случайно! Откуда он взялся, не знаю. Мой брат иногда, когда заезжает ко мне в гости, любит устраивать смешные соревнования. Вот и в тот день решил братец устроить соревнование, кто всех быстрее и больше съест моих булочек, а сам ставки давай принимать. А к слову сказать – был у него для такого соревнования человечек испытанный. Обожрет любого! – Трактирщик чему-то усмехнулся, но, встретившись взглядом с Ником, тут же посерьезнел. – Так вот! Ставки все сделали, соревнование началось. Народ болеет за проверенного – почти все на него поставили. И вот осталось всего трое – парень моего братца, один гидаец и здоровяк тот, чтоб его… Уже упокоился б где-нибудь! Потом и вовсе ажиотаж поднялся. Гидаец выбыл первым – сказал, что наелся на халяву на год вперед и ему хватит. Вот, значит, соревнуются из последних сил здоровяк и подсадной братишки. Осталось всего по четыре булочки на каждого. Две съели. На третьей булке подсадной уже и дышать судорожно начал, а здоровяк даже скорость не сбавил. Доел все! Последнюю жует, ну братишка ему в сердцах возьми и скажи – чтоб ты подавился!

– И тот подавился. – Я возвела глаза к потолку и шумно выдохнула, попутно отскочив подальше от лапши, свисавшей с потолка прямо над моей головой. – Банально!

– Может, и банально, но только с того дня один раз в неделю кто-то в трактире переворачивает все с ног на голову и изводит под ноль все продукты. Работать приходится почти что в убыток! А ночью к постояльцам приходит призрак того здоровяка и просит его накормить! – На его последних словах мимо нас пролетел кометой здоровенный рыжий кот и исчез на печке.

– Угу… – Ник проводил его взглядом, еще раз все оглядел и медленно прошелся по пустому залу. – Я бы мог помочь вашему горю, но… я простой наемник и благотворительностью не занимаюсь.

– Да-да! – покивала я, поддакивая неизвестно чему – то ли тому, что он мог бы помочь, то ли тому, что задарма он этого делать не станет.

– Сколько? – Трактирщик не стал юлить и с ходу перешел к теме, интересующей моего телохранителя, но тот, на удивление, вдруг покачал головой.

– Вопрос не в деньгах. Если все получится и я помогу вам совладать с этим неупокоенным духом, я попрошу только о помощи. Мы ищем одного человека. Знахаря. – Ник посмотрел на меня.

– Да-да! Ищем! – очнулась я. – Район Фарма Кология. Цитрон. Очень надо.

Трактирщик задумчиво поскреб небритый подбородок.

– Его самого я не знаю, но знаю того, кто знает всех, кто когда-либо жил или живет в этом городе.

– Годится. – Ник вдруг незаметно мне подмигнул.

Я поспешно отвернулась к окну, чувствуя, как мои щеки охватил пожар. Интересно, зачем ему это? Или снова выслуживается? Ясное дело, без помощи мы этого Цитрона будем искать до морковкиного заговенья! Если верить словам тети – наукоград город огромный!

Тем временем Никита что-то забормотал. Тут же с печки спрыгнул перепачканный сметаной кот, ощетинился и, громко урча, пошел в бой. Одним ловким движением Ник поймал дикую зверушку за шкирку и, не обращая внимания на брыкания и недовольное фырканье рыжей зверюги, сосредоточенно продолжил произносить непонятные слова.

– Это мой кот! Мясоед! – Трактирщик бросился на помощь коту, но Ник жестом его остановил.

Сперва кот повис тряпочкой в его руках, затем вдруг издал громогласный мяв и с такой яростью начал вырываться, размахивая когтистыми лапами, как стилетами, что мне даже стало страшно за жизнь Ника. Но тот как ни в чем не бывало дочитал заклинание и обратился к Мясоеду:

– И не стыдно тебе мстить тому, кто ни в чем не виновен?

Кот прижал уши и зашипел, но Ник не растерялся и издал в ответ несколько фыркающих и шипящих звуков. Котяра дернулся, но буйствовать перестал и довольно разборчиво промяукал:

– Мияса муала.

– И поэтому ты разоряешь дом, где тебя постигла скоропостижная смерть? А если я тебе помогу? Хочешь снова жить? Быть сытым, любимым. Тебя будут на руках носить! Только сначала клятва: ты не станешь больше пакостить в этом доме, а, наоборот, будешь помогать и за это получать много свежайшего мяса.

– А если неу?

– Тогда навсегда останешься призраком этого дома. Хозяин уедет, и тебе будет некого пугать и нечем питаться.

Ник выжидательно посмотрел коту в глаза. Тот опять повис тряпочкой у него в руках и печально вздохнул:

– Ну лауна. Мияса мноу. Люмлю.

– Отлично. – Ник пригладил кота и положил на чистый островок пола. – Значит, так. Отныне ты – кот Мясоед. У тебя очень много работы – у твоего хозяина развелись мыши, которые портят его продукты. Если ты станешь на них охотиться, ты всегда будешь сыт и приласкан. О своей предыдущей жизни ты скоро забудешь.

– Мияур! – Кот встряхнулся, принюхался и с победным ревом бросился куда-то за печь.

Ник посмотрел на ошеломленного трактирщика. Тот с трудом отвел глаза от печи и встретился с ним взглядом.

– Что, и все? Сумасшедшая беседа с моим котом – и я должен поверить, что в него вселилась душа постояльца?

– Я не настаиваю. – Ник невозмутимо пожал плечами и скрестил руки на груди. – Время покажет. Только могу уверить в одном. Сейчас для вас и вашего трактира самая страшная беда – отсутствие мышей, крыс и прочих грызунов! Потому что, пока они здесь, у вашего врага есть много мяса, которого он желает.

– Что ж… – Трактирщик развел руками. – Тогда мне осталось выполнить свою часть сделки. Хорошо, что я ничем не рискую: теперь либо все повторится, либо этот дух меня больше никогда не побеспокоит.

– Рад, что вы меня понимаете, – коротко кивнул Ник. – Доказать я вам так сразу не смогу. Только со временем вы сможете успокоиться, перестав ждать новых разрушений, но мне, к сожалению, некогда дожидаться очевидного.

– Я понимаю и даже верю вам. Ни один уважающий себя обманщик не станет обманывать за столь ничтожную плату, какую запросили вы. – Трактирщик развернулся и направился к печи. – Если желаете – сделаю вам яичницу из оставшихся яиц.

– Желаем, даже очень! – бросила я ему вслед и устроилась за столиком, предварительно проверив, что над головой не висят спагетти.

Вскоре ко мне присоединился Ник.

– Вась… – Он сел напротив, помолчал и вдруг взял мои руки в свои. – Я бы хотел еще раз извиниться за вчерашнее. Ты рисковала жизнью и честью, а я… Не знаю, что на меня нашло. Я бы хотел, чтобы и в дальнейшем между нами не было разногласий. Ты будешь моим другом?