Василиса

В замке Пепельного.

– Гад паршивый! Козел! Предатель! Ненавижуненавижуненавижу! – Чувствуя, что уже охрипла визжать все это битый час в безмолвную дверь, я прокашлялась и наконец-то огляделась. Комната, в которую меня привел этот коз… гм, Пепельный, была не просто большой, а огромной! Чистая, красивая, богато обставленная, она напоминала мне одну из залов папенькиного дворца.

Хм… уж не в свой ли дворец он меня притащил? Впрочем, чему я удивляюсь? Не в тюрьму же ему меня сажать!

Сам виноват! Я в гости не напрашивалась! Хотя… зная его – мог и в тюрьму запереть!

Эх…. Вот и что у меня за судьбинушка? Ни счастья, ни любви, ни… Да чего там! Вообще ничего нет! Интересно, а что ему от нас надо? Ведь не просто же так он все это делает? Как он там сказал напоследок Никите? Придешь сам, чтобы закончить начатое?

Вот бы разузнать все! А может, Никите получится отсюда помочь?

Интересно, а почему окна завешаны? Сейчас что – ночь?

Я направилась к гобеленам, на которых были изображены то какие-то эпические события, то прекрасные озера, леса и цветы. На одном и вовсе я увидела черноволосого мужчину, рядом с ним рыжеволосую женщину, а над ними четыре ярких птицы.

Красиво!

Ах, как же домой хочется! Даже Мафане бы все простила, лишь бы попасть в свою горенку! Лишь бы ни о чем не волноваться, ничего не бояться и не ждать ничего плохого! И Никитушку бы под бок…

Эх….

Приподняв гобелен, я разочарованно полюбовалась на каменную кладку. Неужели Пепельный так предсказуем? А я еще удивилась такому несказанному благородству. Ан нет! Подвал и никаких гвоздей!

– Гад ползучий! Ненавижу! – Я отпустила гобелен и направилась к огромной кровати. Зачем столько и мне одной? Эх… сердце снова сжалось, а память подсунула сегодняшнюю ночь.

Вот почему, едва почувствуешь себя любимой и желанной, сразу придет какой-то урод и все испортит! Ну, только покажись! Я тебе устрою!

Плюхнувшись на кровать, я разметала руки и закрыла глаза. Ну, хоть мягкая!

Интересно, а меня кормить будут? Или это уже доп-услуга? Ну, типа если кровать мягкая – то еда по праздникам! А уборная тут имеется? Хотя, если кормить не будут – вполне логично – нафиг мне уборная?

Словно в ответ на мои мысли в замке заворочался ключ. Я подскочила на кровати, огляделась, но, не придумав куда спрятаться, просто залезла под одеяло, и замаскировалась подушками. Аккуратно выглянув из-за этой баррикады, я уставилась на медленно открывающуюся дверь.

В комнату, пятясь задом и что-то бурча под нос, протиснулся невысокого роста лохматый бородач. Развернулся и растерянно огляделся. Я сглотнула слюнки, гипнотизируя огромный поднос, с уставленными на нем яствами и фруктами.

– Девонька… а ты де?

Вот интересно, он спрашивает это, потому что общительный, или потому что ему приказали за мной следить?

Наверное, надо ответить. В конце концов, хотя бы разузнаю обстановку.

– Туточки я… дяденька. – Я откинула подушки и выбралась из-под одеяла. Оглядев седоволосого, морщинистого бородача, я решила, что с дяденькой переборщила, и поправилась. – Дедушка….

– Какой я тебе, дедушка? – опешил гость. – Я домовой этого замка! И в грехе твоего рождения я не участвовал! Я всех своих деток знаю, между прочим…

Мне показалось или он покраснел? И сомнение в голосе я точно услышала. Впрочем, это его проблемы.

– Да я иносказательно! Извиняюсь, ежели обидела. Честно – не хотела!

– Обижалка не отросла! – буркнул тот и поставил поднос на кровать. – Кушать будешь или как?

– Нет, я воздухом питаюсь! – Не удержалась я от колкости, подтянула к себе поднос и, выломав ножку из прожаренной куриной тушки, жадно впилась зубами в нежное, истекающее соком мясо. А когда первый голод утих, поинтересовалась, глядя на умильно посматривающего на меня старичка. – А вы, правда, домовой? А так и не скажешь!

– Нет, леший! – возмутился бородач. – Девонька, ты вообще откуда такая взялась? Не умеешь отличать домового от не домового?

– Из Лукоморья, – бесхитростно сообщила я. – Василиса из рода Премудрых, я.

С домовым, после моих слов, отчего-то сделалось худо. Он вытаращил глаза, и вдруг бухнулся мне в ноги.

– Василисушка! Родная ты наша! Да как же… Да что же… Да как же он посмел?

– Эй! Да вы чего, дедушка? – Я бросилась его поднимать.

– Для тебя, хоть бабушка! – смахнул он непрошенные слезинки. Подозрительно оглядевшись по сторонам, вдруг что-то зашептал. Достал из необъятных штанов темный мешочек, и старательно обсыпал себя и меня каким-то порошком. – Это чтобы злыдень нас не подслушал. Нечего ему знать больше, чем положено!

– Злыдень – это Пепельный? – утвердительно спросила я.

– Точно! Он самый! – закивал бородач и торопливо заговорил. – Я – Василий. И верноподданный Златокрылого! Со мной ты можешь не бояться ничего! Ежели надо и советом помогу и шепотками. А коли совсем трудно станет – попытаюсь тебя отсюда умыкнуть. Но не сейчас! – поспешно остановил он мой благодарственный порыв. – Надо сперва узнать, зачем ты ему, что он задумал сделать с Никитушкой, а уж после одним махом и обрубить на корню его злыденьские планы!

– Так вы Никиту знаете? – обрадовалась я. – Значит, вы помогали ему, когда он был в плену?

– Я Никитушку с пеленок поднимал! И сестриц его! – Василий снова утер слезы и тяжко вздохнул. – Еще до того, как этот Пепельный к нам пожаловал…

– Так! Стоп! – Я старательно подержалась за голову, пытаясь переварить поток вылившейся на меня информации. – Как с пеленок? Вы что знали его младенцем? А как попали в царство Пепельного?

– Так местный я. Тутошний! – улыбнулся домовой. – Еще при родителях его тут поселился, да так и служу!

– Местный? Родители? – Нет, ну это уже ни в какие ворота! – Выходит и Никита тоже местный?

– Повелитель он наш, единственный и самый лучший! – обрадовано закивал Василий. – Сестрицы его тоже дюже мудрыми были, но, то ж, все равно бабы! Однажды попался наш Златокрылый на ложь Пепельного, и вот теперь мыкается без дома, без памяти….

– Ладно, с сестрицами потом разберемся. – Я, от таких откровений, даже забыла про голод. – Из всего вышесказанного, я поняла вот что. Никита – правитель этой Тьмутаракани? Его как-то обманул Пепельный и отнял трон?

– Он отнял не только трон! – Домовой поднялся с кровати. – Он провел над ним какой-то черный обряд и забрал его силу и память! Но Никита сбежал. Пепельный потом нашел его в вашем мире, вернул сюда и забрал у Златокрылого его внешность! Теперь остался последний обряд, и Пепельный полностью переродится в Феникса… И мир примет его…

– И тогда всем наступит конец! – закончила я за домового и хлопнула себя по лбу. – Точно…. Перед тем как забрать меня с собой, Пепельный сказал Никите, что тот должен сам, добровольно вернуться, чтобы закончить начатое…. И тогда Пепельный отпустит меня.

– Вот-вот! О чем и речь! – оживился Василий. – А ведь Никитушка придет! Ради тебя, единственная, он готов на все! Даже стать тем, кем был Пепельный, когда попал в наш мир….

– А кем он был? – насторожилась я, но домовой не стал отвечать. Он поспешно вскочил, сделал страшные глаза, замахал на меня руками и, оставив поднос со снедью, торопливо посеменил к двери. Едва он подошел к ней, как она распахнулась, и в комнату шагнул Пепельный.

Глава вторая

Феникс

– Ну и долго мы будем под этим ненашенским солнцем слепней кормить? – остановился Борька, когда городская стена скрылась из виду. – Куда тебя в очередной раз понесло? А, мил друг?

– К Мафане! – признался я, чем заставил Борьку взбрыкнуть.

– Не-не-не! Я к этой ведьме с маниакально-агрессивным психозом не поеду! Чтобы она из меня какого-нибудь крокодила с перышками нарисовала?

– Не нарисует! – успокоил я его, но тут насторожился Захар.

– Мафаня? Марфа Премудрая?

– Точно. – Я взглянул на него. Парень покачивался в седле и как будто спал, настолько расслабленной была его поза. – Или ты тоже имеешь что-то против этого визита?

– Мафаня была другом, как тебе, так и мне, – хмыкнул попутчик. – Возможно, она изменилась, за то время пока я ее не видел, но я бы не отказался с ней встретиться.

– Эх, подведете вы меня под монастырь, причем женский! – вздохнул жеребец и решил надавить на совесть. – Если она снова лишит меня дара речи, обещайте не бросать на погибель!

– Не лишит! – Рискнул предположить я. – Боюсь, что Василиса ей этого не простит, и она это знает, поэтому, так рисковать не станет!

– Ага! Знает! Ты не в курсе, что она учудила в последний раз! – продолжал сгущать краски Борька. – Напугала Ваську до такой степени, что та, в чем мать родила, сбежала из дома, причем призвав на помощь кобылку-горбылку!

И вправду странно… Что такое между ними могло произойти? У кого бы узнать…

– Афон в курсе. Только, ты его где-то потерял! – прочел мои мысли коняга, и обреченно замолчал.

– Афон, говоришь…. – Я покусал губы. Знал бы…

– Кстати, ты обещал рассказать, отчего стал страшнее войны, а Пепельный превратился в красавца? – сменил тему Борька.

– Ты сам ответил на этот вопрос, – криво усмехнулся я. – Не находишь связи?

Борька даже остановился.

– Чую без страшного колдовства здесь не обошлось.

– Точно! – Я потрепал его по холке и спешился. – Чтобы не терять времени даром, предлагаю воспользоваться одной замечательной вещью.

Достал из мешка клубочек и задумчиво повертел в руках, пытаясь представить замок короля Еремея.

– Какой интересный артефакт… – заинтересовался клубочком Захар. – Никогда не видел такого перехода!

– Это переход открытого пути, – пояснил я, и крутанул шарик. – Сам выбирает короткую дорогу. Достаточно лишь увидеть конечную цель. Или представить…

– Значит, нам… туда? – Захар всмотрелся в проявляющиеся в знойном воздухе шпили царского дворца.

– Именно… – Я нахмурился, разглядывая стоявший у дворца народ. Кто с вилами, кто с топорами.

– Кажется в государстве Еремея переворот! – вставил веское слово Борька и решил. – Ну, раз надо, так надо! Пошли! Чего стоим – боимся?

Сказано-сделано!

Глубоко вдохнув, я первым шагнул в переход, держа Борьку за уздечку. Выйдя, мы оказались шагах в пятидесяти позади разгоряченной толпы. А когда появился Захар на жеребце, переход тут же закрылся, отрезая нам путь к отступлению.

До меня докатился гул возбужденных голосов, сквозь который пробивались угрожающие выкрики: «Спасем принцессу Василису!» и «Пепельного на мыло!».

– Ой, а чего это они там такого страшного орут? – насторожился Борька, навострив уши. – Ник, нам к ним ну никак низзя! Нахрена ты мне в виде мыла нужен?

Я натянул капюшон на глаза.

– Может, не узнают? Скажем, бродяги… Пепельного-то мало кто из простых смертных видел.

– Угу! А то по особым приметам не отличат! – «успокоил» конь, так насмешливо фыркнув, что я даже не стал спорить.

– А у меня идея! – оживился Захар. – Вы обойдите дворец. Если мне не изменяет память, с той стороны – конюшни, и там можно укрыться. А я найду Мафаню и вернусь к вам вместе с ней.

– А чего? Идея! – согласился Борька и уже собрался развернуться, чтобы начать воплощать в жизнь план Захара, как тут позади раздались зычные вопли.

– Стой! Кто такие?

– А ну-ка, руки за голову! – Для убедительности мне в спину ощутимо ткнулись зубцы вил. – А ты, на белом коне? Чего сидишь? Быстро спешился и медленно развернулся!

Захар замер, но приказа ослушаться не посмел, скатился по боку жеребца на землю, и… бросился бежать.

– Помни, что ты должен сделать! – выпалил я ему вдогонку, затем скинул капюшон, развернулся к двум бородачам-стражникам и, глядя на их побелевшие лица, мило улыбнулся. – Мое почтение. А мы вот забрели в ваше негостеприимное царство, чтобы лично засвидетельствовать уважение государю и Марфе Премудрой. Не проводите ли во дворец?

Какое-то время стражники пялились на меня разинув рты, затем в их воспаленном мозгу что-то щелкнуло.

– Пепельный! Здесь Пепельный! – срываясь на фальцет, завопил один и бросился бежать.

Второй, вспомнив, что у него есть вилы, хотел пришпилить меня к Борькиному боку, но тот, почуяв неладное, так врезал ему копытом в лоб, что бедняга закатил глаза и без звука рухнул на землю. Вилы брякнули рядом.

Вопли стражника были услышаны. Скандирующая толпа на мгновение замолчала. Все развернулись в мою сторону и, взревев как стадо бешеных быков, бросились к нам.

Я не стал терять времени даром, взлетел в седло и, гикнув, понесся на них, невольно сотворяя над головой жгут небольшого, но устрашающего смерча. Мужики явно не ожидали такого. Первые неуверенно остановились, разглядывая «великое колдунство», а те, кто бежал последними, развернулись, и, не дожидаясь встречи с обгорелым маньяком, с не меньшей скоростью бросились назад, к воротам дворца.

– Ну ты, блин, даешь! – выпалил Борька, когда я наконец натянул поводья, разглядывая жмущуюся к воротам армию. Кто-то изо всех сил колотил в деревянные брусья, кто-то, не сводя с меня глаз, неистово бормотал молитвы, а кто был потрусливей, уже лезли на высокий забор.

– Даю! А что делать-то? – Я успокаивающе потрепал его по холке. – Зачем хороших людей заставлять за собой бегать?

– Ну да! – фыркнул рыжик. – Гораздо лучше заставить их бегать от себя! И чего ты теперь с ними будешь делать?

– Для начала поговорим! – Я сделал движение, будто сматываю веревку, и кольца смерча над моей головой исчезли. Затем рявкнул. – Я хочу видеть Марфу Премудрую!

– Дык, не вопрос! Увидишь, когда ворота откроет! – вякнул еще совсем юношеский голосок, и тут же потонул в поднявшемся шуме. Наконец, вперед вышел плечистый дядька с остроконечным шлемом на седых волосах. Провел ладонью по длинной бороде и забасил.

– Чего тебе, вражина, надо в наших краях? Умыкнул Василису, а теперь еще и Мафаню ему подавай?

– Сам ты – вражина! – обиделся я. – Василису мне в законные жены отдали, а теперь еще чем-то недовольны? А с Марфой мне надо поговорить! – И тут меня понесло. От Борьки что ли нахватался? – Что я, не имею права к теще приехать? Так сказать на блины? Веселые старты тут устроили! Как маленькие, чесслово!

Мужики притихли.

– Так, в смысле… – Мужик снял шлем и старательно почесал макушку. – Ты, стало быть, законный муж принцессы?

– Стало быть! – Не стал отпираться я, радуясь такой догадливости.

– А какого… – Мой собеседник развернулся к толпе. – Братцы! Фуфел, все то, что ведьма придворная нам говорила! Чуть на войну не снарядила! Никто Ваську не похищал! Сама такого выбрала! Айда по домам! А завтра еще и неустойку за моральный ущерб стребуем в виде выходного дня!

Мужики, ворча и с опаской поглядывая на меня, как-то быстро разошлись, оставив нас с Борькой стоять перед запертыми воротами.

– Мож, копытом попробовать? – помолчав, предложил тот.

– Попробуй! – согласился я, спешиваясь. А чего? Попытка не пытка!

Борьке было бы сказано!

Он подошел к воротам, развернулся задом и пару раз врезал так, что ворота затряслись… но не поддались. А если увеличить силу удара? Я представил, что у Борьки не копыта, а чугунные гири, как с первого же раза створка дверей жалобно затрещала. Еще пару ударов, и она с грохотом рухнула на царский двор, оставив скрипеть проржавевшие, изогнутые петли.

– Ого! – Борька обернулся и уставился на дело ног своих. – Да я силач! Теперь любого затоптать смогу!

– Ага! – Я не стал его разубеждать. Зачем? Чем больше уверенности в сердце, тем меньше сомнений на деле! Прошагал по вздрагивающей створке ворот, как по красной дорожке и оказался на знакомом, заросшей травкой и ромашками дворе. Борька, не дожидаясь приглашения, потрусил за мной.

У крыльца мы остановились. Я от волнения, не зная как объяснять Мафане произошедшие со мной перемены, а Борька – за компанию. Точнее травки пощипать. Дворцовая дверь распахнулась внезапно, и из нее показалась виновница моих мыслей. В расшитом золотом платье в пол, в короне и собольей накидке, она с видом королевы вышла на крыльцо и, глядя на меня сверху вниз, заговорила.

– Как ты посмел прийти сюда, Бедорлаг? Где Василиса? Я знаю, у тебя большие планы на этого ребенка, а мне нужна моя дочь в целости и сохранности! Приведи мне ее. Я сама приму дитя и передам тебе.

Ух ты! Как она там его назвала? И ведь говорит так уверенно, будто знает что-то… чего не знаю я!

В душе заворочался червячок сомнения и вскоре вырос в дракона ревности.

– Рассказывай! – Я взбежал к ней по ступеням. Она попыталась поставить между нами незримую преграду, но я ее даже не заметил. – Чьего ребенка носит Василиса?

– Так, твоего! – Марфа отступила и даже оглянулась на распахнутую дверь, но я отсек ее мечты о побеге, просто махнув рукой. Дверь с треском захлопнулась. В нее тут же заколотили прибежавшие на помощь слуги. А может Еремей старается? Вряд ли такая умница как Мафаня выйдет без страховки пообщаться с таким монстром… как я. От творящейся на душе бури, я даже испытал удовольствие, действительно на миг представив себя Пепельным.