Изрядно приняв в привилегированной зоне, мы по обычаю решили пойти в клуб и продолжить веселье. Было это зимой, мороз стоял сильный, снега полным-полно. Мы же, естественно, в коротких юбках и осенних сапогах на высоких каблуках. Но в клуб мы пошли пешком. Идём через парк, я с Аттилой чуть впереди. Вдруг нас догоняет Маттиас и сбивчиво что-то нам говорит. В одной руке его – Маринины сапоги, в другой – её дамская сумочка. Самой Марины нет. Я, резко протрезвев, спрашиваю: «А где же Марина?» – «Она пошла искать свой ремень от пуховика». – «А почему без сапог-то?» – «Ну, она сказала, так быстрее будет».

На улице зима, морозно, сантиметровый слой снега, а моя подруженция неизвестно где ходит в носочках. И вот мы, трезвые как стёклышки, около часа бегаем по парку, выкрикивая имя Марины. По дороге около парка проезжает машина, водитель спрашивает, что случилось, и предлагает нам проехаться по округе. Ещё через час поисков, уставшие, замёрзшие и ужасно нервные, мы решаем: хватит, пора сделать паузу и выпить горячительного. Вуаля! На глаза нам попадается вывеска – Bier Bar.

Мы заходим с большим воодушевлением и тут видим, как пропавшая Марина словно ни в чём не бывало сидит за барной стойкой, свесив ноги в уютных шерстяных носочках, и пропускает один шотик за другим. Я просто остолбенела. Спрашивать у Марины, что она тут делает, и где была, и зачем сняла обувь, было абсолютно бесполезно – ни на один вопрос мы не получили хотя бы мало-мальски внятного ответа. На следующее утро Марина не помнила ничего, что, может быть, было даже и лучше.

 
                                         * * *
 

Второй забавный случай приключился со мной и Мариной, когда мы гостили у Андрея, нашего одноклассника, на Черноморском побережье. Точнее, гостили-то мы в частном доме его родителей.

Марининому и моему приезду были очень рады, ведь наши родители прекрасно знали друг друга и когда-то даже хорошо дружили. Нам выделили просторную комнату на втором этаже с мягкой двухспальной кроватью, шкафчиком и большим зеркалом для наведения марафета.

Мы купались, загорали, веселились – дни пролетали незаметно. Наступил день рождения Андрея. Мы, естественно, надели лучшие свои короткие платьица и были совершенно готовы к вечерней пати в центре города.

Андрей арендовал небольшой закуточек на несколько столов в одном из местных баров. Всего собралось около 15 человек, в основном мужского пола, так как Андрей был военным и имел узкий круг общения, в который дамы не входили.

Мы часто наполняли наши бокалы шампанским, однако в какой-то момент нам с Мариной показалось этого мало, и мы по-быстренькому сбегали в палатку за углом, где нам налили по сто пятьдесят добротного коньяка. Потом случился конец связи, и чувство реальности оставило нас.

Следующим утром я очнулась с ужасной головной болью, вся в ссадинах и в песке. Марина была в таком же состоянии. «О боже, что было вчера?» – спросила я. «Ты не поверишь! Я всю ночь просидела в ментовке. Меня не хотели выпускать», – протараторила Марина. Я была ошарашена её ответом, и всё, что смогла пролепетать: «Ого! Ни фига себе! А что делала я и почему я вся в песке?»

Заливаясь смехом, в этот самый момент в нашу комнату ворвался Андрей. «Ну вы, девки, блин, даёте!» С большим воодушевлением он рассказал о наших похождениях.

Вот как всё было. Когда мы выпили в палатке коньячку (очевидно, не лучшего качества), меня скосило прямо на месте. «Где стояла, там и рухнула», – сообщил Андрей. Марина, как долго казалось, была относительно в порядке. Андрей попытался привести меня в чувство. Поднял моё обмякшее тяжёлое тело и понёс к морю. Насилу он дотащил меня до песчаного пляжа, где оставил, чтобы сбегать за питьевой водой. Именно в этот-то момент я и очнулась. И заявила: «Всё, иду купаться». А потом, снимая туфли и бросая их в разные стороны, поползла к воде. Вот почему я проснулась в песке и ссадинах.

Однако пробуждение моё случилось ненадолго. Уже у самой воды Андрей перехватил меня, взвалил на плечи и понёс до ближайшего такси. Но таксисты не осмеливались брать на себя ответственность за безжизненное тело. Лишь кое-как и за определённую сумму, по двойному тарифу, удалось договориться с одним водителем: он отвезёт меня домой, но в случае чего ответственности не несёт и ни к чему не причастен. Слава богу, я вела себя достойно, и мы доехали до места назначения без приключений.

Дома нас встретила мама Андрея, и она была шокирована моим невменяемым состоянием. Она спросила, жива ли я. В качестве красноречивого ответа всё мной выпитое и съеденное решило вырваться наружу. Меня потащили в комнату, придвинули ко мне тазик и стали раздевать. В этот самый момент из моего бюстгальтера выпали два маленьких пакетика с белым порошком. И Андрей, и его мама в ужасе.

Происхождение этой «заначки» объяснялось довольно просто. Всё вчерашнее утро мы с Мариной провели на пляже. Нам очень захотелось варёной кукурузы, и мы её купили. Ну а к ней прилагался пакетик с солью. Кукурузу мы удачно съели, а соль решили забрать – не пропадать же добру. Собираясь на вечеринку, мы решили выпендриться – заложили мне в «потаённое место» белую добычу, чтобы потом у всех на глазах её вытащить и продемонстрировать, какие мы крутые. План почти сработал! -:)

Рвало меня безостановочно. Нужно было очиститься до конца. Я встала и нашла свой чемодан, в кармане которого была припрятана специальная, для таких случаев, зубная щётка. Добравшись до неё, я стала активно засовывать её обратной стороной себе в рот, как делала уже много раз раньше. (Я не помню вообще ничего из того, что рассказывал Андрей; определённо, я всё делала на автомате.) Всё это озадачило Андрея и его маму. Мне хочется верить, что никто ничего не понял тогда, и моя тайна осталась со мной.

Наконец меня удалось уложить в кровать, и я мирно засопела.

Маринина история оказалась куда более захватывающей. Мама Андрея на следующее утро высказалась о нас так: «Таня, вот пьяная-пьяная, на ногах не стоит, но голова соображает ого-го как, а Марина пьяная – ну дура-дурой».

После того как Андрей эвакуировал меня домой, Марина, ощущая себя трезвой (поскольку хорошо держалась на ногах), решила продолжить веселье и отправиться с ребятами гулять по городу. На ней в тот вечер было короткое расклешённое платье, на котором оторвалась самая нижняя пуговица, и при каждом шаге слегка оголяло её женские половые органы.

Проходя мимо полицейских, она услышала «проститутка» и приняла это оскорбительное слово на свой счёт. Марина повернулась к ним и крикнула, что она никакая не проститутка. Полицейских её поведение озадачило, и они попросили девушку предъявить документы. Дополнительной причиной проверки послужило то, что в городе был введен комендантский час: лица, не достигшие 18 лет, после 11 часов вечера должны находиться дома. Марина снова оскорбилась, ответила, что документов у неё с собой нет и она не обязана их носить, и вообще, господа в форме должны перед ней извиниться за оскорбление. Полицейские такого запроса не поняли и всё больше настаивали на том, что Марине следует предъявить документы. Марина огрызалась. Напряжение нарастало, и в конце концов Марину пригласили проехать в участок. Естественно, она оказала лёгкое сопротивление, которое было незамедлительно подавлено. Карета полицейской помощи умчала Марину в участок, и вскоре моя подруга оказалась в камере предварительного заключения, которую разделила с подобранными в тот вечер пьянчугами и бродягами, внимание которых тут же привлекло разошедшееся снизу короткое платье.

Андрей прибыл на выручку через пару часов. Постовые пояснили ему ситуацию. Чтобы вызволить Марину из обезьянника, тоже необходимо было удостоверение её личности, и Андрей помчался за паспортом моей подруги.

Эту историю, пожалуй, не стоило бы рассказывать, если бы не одна пикантная подробность. Дело в том, что Марина гостила до нашего отдыха на Украине, у старшей двоюродной сестры. Сестра месяц назад вышла замуж и на радостях отдала полсумки новых презервативов – мол, ей они больше не нужны. А Марина додумалась положить свой паспорт на самое дно багажной сумки, под всё подаренное добро. И вот Андрей возвращается домой, сообщает своим родителям, что Марина сидит в изоляторе и для её высвобождения необходим паспорт, который не с ней. Решили, что поисками документа в сумке с женскими вещами целесообразнее заняться женщине. Мама Андрея, только открыла сумку, обмерла. А когда дар речи вернулся к ней, сказала: «Мало наркотиков, они ещё и проститутки…» Честно говоря, на её месте я бы подумала то же самое.

В это время моя подруженция умудряется так достать стражей порядка, что они отказываются её выпускать даже за дополнительную плату, обвиняя заодно и в том, чего она не совершала. На её удачу, папа нашего одноклассника, бывший полицейский, имеет неплохие знакомства в этих кругах.

Эту историю потом ещё очень и очень долго будем вспоминать не только мы, но и наши родители.

 
                                        * * *
 

В июне 2009 года мой учебный семестр по обмену подошёл к концу, и мне нужно было возвращаться домой, в Питер.

Мы с Аттилой были действительно влюблены и дорожили друг другом, но не знали, получится ли у нас сохранить наши отношения на далёком расстоянии. Кому-то из нас надо было оторваться от корней, если мы хотели сохранить нашу пару. Выбор пал на меня.

Третий семестр пролетел для меня незаметно. Получилось так, что я училась сразу в двух университетах: примерно по месяцу то в России, то в Австрии. Сказать, что это было тяжело, – ничего не сказать. Уставала я жутко. Но наши отношения с Аттилой только укреплялись, и мы даже сняли небольшую совместную комнату в общежитии для семейных пар.

Моя булимия давала о себе знать только в отсутствие Аттилы. Он ничего не замечал. Мне удавалось всё тщательно скрывать. Я всегда заранее знала, во сколько он будет дома – Аттила всегда звонил и предупреждал о своём возвращении, – так что у меня было время на переедание и избавление от лишнего. Анализируя эту ситуацию сейчас, я думаю, именно то, что возвращение Аттилы никогда не было неожиданным, существенно расслабило меня, я перестала сдерживать себя, и контроль надо мной взяла болезнь. Я прекрасно помню моменты, когда я заранее закупала продукты для моих единоличных «пати», как я называла это безобразие уже позже.

С весом у меня всё ещё не было никаких проблем: примерно 55—56 килограммов при росте 163 сантиметра. Ни о какой анорексии речи и не шло. Окружающие видели, что кушала я с большим аппетитом, в меру занималась спортом и оставалась в хорошей физической форме. Однако у меня самой были достаточно сильные переживания по поводу моей внешности. Я всё же считала, что толстовата и что мне кровь из носу надо скинуть пару лишних килограммов. В моей голове застряла отметка – 49. Я должна была весить именно столько.