Глава вторая.
Время подростка

Я входила в раздражительный подростковый возраст, когда моя сестра пошла в первый класс. К порядку она так и не приучилась, поэтому, не находя своих вещей, нагло тащила у меня, и конечно, меня это ужасно бесило и раздражало. Проблема была не в том, что я не хотела делиться, но в том, что сестра, взяв у меня любую вещь, либо не возвращала её совсем, либо отдавала в не очень пригодном состоянии.

Кроме конфликтов с сестрой, раздражающим для меня фактором был волнистый попугай Кеша, который прожил с нами достаточно долгое время, кажется, до моего переезда в Санкт-Петербург. Завести попугая было целиком и полностью моей идеей. Родители дали согласие при условии, что уход за Кешей будет всецело моей ответственностью. Обязательная недельная чистка клетки, ежедневное засыпание корма, замена питьевой воды, уборка птичьих отходов жизнедеятельности по всей квартире – всё это казалось мне почти непосильным, хотя наша квартира не была огромной. Кроме того, этот злосчастный попугай грыз абсолютно всё бумажное, что ему попадалось под клюв: большинство моих учебников и тетрадок было надкусано по бокам или линиям сгибов. И это невообразимо злило и бесило меня, аккуратистку. Кроме того, каждое божье утро, с восходом солнца, мой попугай начинал громко, заливисто чирикать. Тогда я закрывала Кешину клетку простынёй и ставила её в тёмную ванну – для него наступала ночь, и Кеша прекращал свои верещания. Устанавливалась тишина – для меня наступал рай.

В школе постепенно мне становилось неуютно. В классе восьмом-девятом я была достаточно упитанной девушкой, не толстой, нет, но всё равно многие юноши-одноклассники обзывали меня жирной, жиротрестиной, жирдяем, и всё в таком роде. Подростки бывают очень жестоки.

Я очень хотела дружить с девочками постарше и непременно быть похожей на них. Я старалась одеваться как они, посещать общие с ними мероприятия, заводить с ними какие-то разговоры. Я не курила и не пила и, возможно, поэтому не попадала в круг избранных, но мне этого ужасно хотелось. Наконец лет в пятнадцать я решила поэкспериментировать с различными диетами. Первое, что я попробовала, – наедаться до отвала до двух часов дня, а после этого вообще ничего не есть. Так я скинула два килограмма, не больше. На тот момент мой вес при росте 159 см составлял примерно 57—58 кг.

В десятом классе я сильно увлеклась спортом. Практически каждое утро я уходила в лес и бегала по пять километров, плюс к этому занималась фитнесом и различными классами по степ-аэробике, а к тому же подрабатывала уборщицей в хлебопекарне моего отца: и дополнительный заработок, и дополнительная физическая активность, недостатка в которой я и так не испытывала.

Постепенно я начала ограничивать себя в еде ещё больше: могла достаточно плотно позавтракать, однако потом в течение всего дня съесть, например, только одно печеньице или яблоко. И тут я начала довольно быстро терять вес, что мне нравилось. Меня всё больше и больше затягивало стремление обрести идеальную фигуру.

Рвоту тогда ещё я не вызывала, но, всё больше узнавая о своей болезни, я склоняюсь к тому, что изнурительные физические нагрузки тоже можно отнести к компенсаторному поведению.

Мои одноклассники и даже старшеклассники стали обращать внимание на мою постройневшую фигуру, делали комплименты, приглашали на вечеринки. Мне это, конечно же, очень льстило и вдохновляло меня на продолжение эксперимента.

Несмотря на то, что я стала проводить много времени на вечеринках, я оставалась примерным ребёнком: не пила и даже ни разу не пробовала курить. Возможно, поэтому девочки из старших классов, с которыми я стремилась дружить, так до конца и не впустили меня в свой круг общения. Это очень подрывало мою самооценку и уверенность в себе. Кроме того, практически все мои ровесницы уже встречались с парнями, а я была как будто не до конца сформированной девочкой-подростком, с которой никто не стремился заводить отношения.

В это же время мои родители решили нанять мне одного из самых сильных в нашем городе репетиторов по английскому языку, который спускал с меня три шкуры. День и ночь со слезами на глазах я корпела над учебниками. Я не очень склонна к языкам, они всегда давались мне с большим трудом, но жизнь заставила меня выучить в совершенстве английский и немецкий, и я этим горжусь. А кроме того, языки пригодились мне в приумножении семейного бюджета. Но в тот момент я просто ненавидела и английский, и репетитора, и своих родителей. Дополнительные занятия отнимали у меня колоссальное количество времени, которое я хотела проводить с друзьями.

Повзрослев, я поняла, как бесконечно благодарна своим родителям. Они вкладывали каждую сбережённую копейку в меня и моё обучение. Да, будучи подростком, я обижалась и даже злилась на них, когда они запрещали мне поздние походы в гости, ночёвки и много других вещей, которые пятнадцатилетняя девушка ощущает как жизненно необходимые. Но, вернувшись спустя десятилетие на малую родину (я приехала сюда на пару недель в гости), я увидела все «прелести» отчуждённого российского посёлка и смогла наконец осознать, как много сделали для нас с сестрой родители: благодаря им мы вырвались отсюда. Контраст был особенно заметен на фоне рафинированной европейской Вены, где я жила уже достаточно долгое время.

Глава третья.
Питерские годы

Окончив десять классов, я поехала учиться в Санкт-Петербург. Во-первых, получить хорошее высшее образование в моём родном городе или поблизости было невозможно. А во-вторых, побывав в Питере ровно за год до этого решения, я влюбилась в него. Наикрасивейший, дружелюбный, пылающий красками и дышащий историей город. Петербуржцы действительно очень милые, начитанные и образованные люди. Не зря этот город называют культурной столицей России.

Мы заканчивали девятый класс, когда моя лучшая подруга, Марина, переехала в Санкт-Петербург. Кажется, её мама получила там двухкомнатную квартиру. А через год моя мама попросила маму Марины приютить меня, пока я буду заканчивать школу. Так я оказалась в городе на Неве, который вскоре стала ощущать своим.

Как только я поступила в университет, родители купили мне квартиру возле станции метро «Купчино». Конечно, по питерским меркам район не лучший, с совершенно неразвитой городской инфраструктурой, а тогда, в 2004-м, и не самый благополучный.

Моя подруга жила в двадцати минутах езды от станции метро «Пионерская», неподалёку от Шуваловского проспекта. Тогда этот район был совсем новым, вокруг леса и парки, свежий воздух – наслаждение.

Одиннадцатый класс я заканчивала в той же школе, что и Марина. Программа мне давалась очень тяжело, было много материала, который в моей прежней школе мы не проходили, а здесь его разобрали уже два года назад, особенно это касалось алгебры и геометрии. Я и вообще абсолютный гуманитарий, а пробелы в точных науках, в которых я и без того несильна, превращали мою учёбу в ад. Марина помогала мне – подтягивала как только могла.

Маринина мама – она растила дочь одна – всё время работала, так что по большей части мы с подругой были предоставлены сами себе.

У моих родителей в это время был финансовый кризис. Зарплаты маленького провинциального городка не шли в сравнение с зарплатами многомиллионного столичного города. Мама и папа, конечно, высылали мне деньги, но эти крохи не покрывали моих нужд и запросов, поэтому мы с моей подруженцией постоянно подрабатывали на различных промоакциях: раздавали шоколадки, йогурты, жевательные резинки, печенье и прочее. Назывались модным тогда словом – промоутеры.

За год пребывания в Питере я очень поправилась. Последние два года мой рост оставался на отметке 163 см, при этом в сентябре 2003-го я весила примерно 54—55 кг, а ровно через год на десять килограммов больше. Мои одноклассники, несмотря на то, что это были уже достаточно взрослые ребята, стали надо мной подшучивать и бросать в мой адрес не самые приятные эпитеты типа жирдяйка, колобок и тому подобные. Меня, конечно, всё это не могло не расстраивать, но я старалась оставаться позитивной, не обращать внимания на оскорбления. Вот только на личном фронте было совсем не очень. Все с кем-то встречались, а я – одна. Никто не выказывал мне знаков внимания, не дарил подарков, не признавался в любви. Я погружалась в уныние и тоску.

Вес я тогда набрала, потому что активно налегала на хлебобулочные изделия и частенько ела на ночь глядя. Марина при абсолютно таком же питании оставалась стройной. Ох, как мне хотелось того же! Не думать во время каждого приёма пищи, что прямо сейчас я набираю лишние граммы и килограммы. Скорее всего, тогда и пришла мне в голову идея о том, что, переев, можно избавиться от лишнего. Происходило это нечасто, раза два-три в неделю, обычно после плотного ужина. Я запиралась в ванной, после себя всё аккуратно вычищала. Вечерние процедуры вскоре стали отнимать у меня достаточно много времени, превратились в своеобразный ритуал.

Моё компенсаторное поведение то становилось реже, то учащалось, но я не была ещё зависима от него, оно не диктовало мне правила игры. Я училась, общалась, находила друзей и грезила поездкой в Америку. А ещё я постоянно думала, почему судьба распорядилась так, что мои подружки уплетали по две-три булки на каждой перемене и оставались стройными или даже худыми, а меня разносило вширь, стоило мне съесть лишний кусочек. Ну почему жизнь так несправедлива и трудна?!

Помимо учёбы в школе, я посещала подготовительные курсы для поступления в СПбГУЭФ, которые требовали колоссальных затрат энергии. Я справлялась. Благодаря моему усердию и старанию я смогла поступить в один из престижнейших экономических вузов страны.

Я мечтала быть врачом или заниматься прикладным искусством, но родители выбрали для меня другой путь. С одной стороны, я благодарна им за это: экономический диплом не раз спасал меня; с другой стороны, я чувствую разочарование: мои мечты не сбылись.

После зачисления в университет я поехала навестить моих родителей, на Камчатку. Там я встретила давнего знакомого, мальчика, с которым когда-то отдыхала в известном лагере (теперь это Всероссийский детский центр) «Орлёнок». Мальчик существенно подрос и возмужал, и как-то по-особенному стал мне симпатичен.

Однажды я зашла к нему в гости на чай, родителей дома не оказалось, и само собой вышло, что я осталась на всю ночь. Это был мой первый сексуальный опыт, о котором я совсем не жалею и который тёплым воспоминанием остался в моей душе.