Глава вторая,

В которой мы знакомимся с семьёй, живущей на самом верхнем этаже гонконгского небоскрёба

Ю утопила палец в мягкой кнопке джойстика инвалидной коляски и подъехала к комнате брата. Клавиша звонка на стене мигала красным огоньком – заперто. Девушка нажала на вызов. Она приезжала к Тао уже третий раз, пытаясь разбудить его в школу. На этот раз дверь с дребезжанием отъехала в сторону. В коридор потёк запах кислого соуса. Ю поморщилась. Опять ел прямо в комнате.

Девушка решительно направила коляску через рельс дверного проёма. Полумрак и бардак. Груда одежды в кресле. На столе обертки, грязная тарелка, провода. Ю подъехала к кровати. С нее свешивалась худая рука с выступающими венами. Пульт от двери валялся на полу. Рядом телефон.

– Диди^[3], – голос Ю звучал грустно и ласково, – ты в порядке?

– Да-а, – не открывая глаз, промычал Тао и облизнул сухие губы.

– Ты опоздал в школу.

– Пофиг! – выдохнул брат и повернулся лицом к стене.

– Что? – девушке хотелось, чтобы она ослышалась, но…

– Не опоздал, там открыто весь день.

– Звонил Чжао лаоши^[4].

– О-о-о… – простонал Тао. – Кто это?

– Твой учитель! – голос Ю стал строже. – Повернись, я с тобой разговариваю.

Брат нехотя повернулся, но веки так и не разомкнул:

– Ну? Не знаю такого.

– Что значит «не знаю такого»? Он куратор класса. Ты не знаешь, кто это? – Ю казалось, что брат издевается. – Ты так шутишь?

Тао огрызнулся:

– А мне надо? Все учителя отзываются на «здравствуйте-извините».

Послышалось «жухжых»: телефон на полу засветился. Брат потянулся за ним, Ю успела увидеть на экране бегущее уведомление «Операция завершена».

Тао разблокировал телефон хитрым зигзагом, начал быстро нажимать кнопки на экранной клавиатуре. «Что за операция? – промелькнуло в голове Ю. – Потом, не до того сейчас».

– Он сказал, ты пропускаешь уроки, тебя могут перевести в районную школу.

– Ну скипнул пару раз, – парень сел на кровати, протирая глаза, – не надо агриться!

– Говори на нормальном языке, пожалуйста, я же тебя просила. Я не злюсь. Я переживаю за тебя…

– Не надо за меня переживать, я дописал код.

Тао пытался перевести разговор на другую тему но сестра была неумолима:

– Я не могу не переживать! Тебя взяли в хорошую школу а сейчас ты можешь вылететь.

– Не вылечу. У нас полкласса таких. А если вылечу, то спокойно доучусь в районной. Там, кстати, задают меньше.

Тао натянул шорты, подошёл к столу, сделал несколько пометок в блокноте. Ю даже не пыталась разглядеть. Она бурлила от негодования:

– Тебе нельзя в районную!

Брат вышел в коридор. Ю, как привязанная, поехала за ним.

– Из неё не поступишь в институт!

– Во-первых, поступишь. Во-вторых, может, ты дашь мне сходить в туалет, пописать, умыться, а? – Тао захлопнул дверь в ванную перед носом сестры.

– И что за код ты дописал? – крикнула Ю в закрытый проём.

Под журчание послышался довольный голос:

– Я напи-пи-писал бот для би-и-иржи криптовалю-ю-ют!

– Хоть что-то, – грустно улыбнулась девушка и направила коляску на кухню.

Там возле плиты двигалась сухонькая фигура вьетнамки Нюнг. Соседка помогала им по хозяйству. Колечки зелёного лука, оранжевые кусочки томата, золотистые капли жира, макарошки, как клубки светлых змеек, – она разливала половником горячий суп с лапшой.

– Проснулся голубчик на утренний супчик, – проскрипела старуха. – До первых петухов свет горел, не работается ему днём, всё норовит у ночи время отхватить.

Тётушка Нюнг ставила на стол еду и улыбалась.

Зажёванные бесцветные губы, вздёрнутый нос и отсутствие бровей делали Нюнг похожей на черепаху. Старую, добрую черепаху.

Ю с нежностью наблюдала за тётушкой и думала: «По её морщинам можно прочитать, как по карте, чем живёт Нюнг. Каждая эмоция прокладывает свою тропинку. Из года в год мы закладываем морщинки. Улыбаемся или грустим, а морщинка всё глубже. Вот уже целая борозда. У тётушки все морщинки-бороздки стремятся вверх, как если бы она всю жизнь радовалась. Но разве так бывает?»

Нюнг улыбалась и часто кивала, будто одобряла всё, что происходит.

– Не переживай, дочка. Всё будет хорошо. У парня светлая головушка. Всё будет хорошо.

– Тётушка, – Ю погладила морщинистую руку старухи, – конечно, всё будет хорошо.

– Вот и ладно, завтракайте. Всё свежее, горячее: баоцзы^[5], лапша, чай. Жуй давай и не скучай.

– Ты волшебница, тётушка, можно мне чай, а для Тао кофе? Есть хоть немного?

– Много и не было, но немного осталось. Придётся снова прикупить. А это через весь город девчушке Нюнг ехать.

Старуха любила называть себя девчушкой. В душе она именно такой себя и ощущала, лёгкой, как бабочка, только хитиновый покров с годами скукожился и больше не обновлялся.

– А вот скажи мне, чегой-то вы взяли моду кофе пить? Никогда мы его не пили. Ещё и с молоком. С Акипаки лаоши пример берёте. Так ведь природа всё за нас придумала. Молоко младенцам, а взрослому только беда от него. Чай, пейте чай, деточки. От горячего чая здоровее будешь. А кофе не пьёт никто, иначе бы на каждом углу продавали, – причитала себе под нос вьетнамка, вытряхивая последние крошки кофе в турку.

Ю улыбалась:

– Знаешь, Нюнг, мне писала подруга из Норвегии, что там всё наоборот.

– Как в Норвегии наоборот? Кофе сам за Нюнг через город едет?

– У них чая днём с огнём не сыщешь, все пьют кофе. Чай только в китайских лавочках продают. А такие лавочки лишь в крупных городах.

– Ну дела!.. – качала головой пожилая вьетнамка. – Как без чая жить? Чай лечит, согревает, чай пузо наполняет, когда есть нечего.

– У-у-у чем это пахнет? – в проёме двери показались длинная чёлка и нос Тао. Он вытянулся вперёд, будто ловил волну запахов. – Что у нас тут? – Тао с закрытыми глазами начал тыкаться носом в тарелки. – Мантоу^[6] и яйца? Нет, дайте ещё понюхать – баоцзы с бобами? Угадал, Нюнг?

– Не угадал, с грибами! И яичная лапша с фасолью! Всё горячее, налетай, не зевай.

– У-у-у какой я голодный! – Тао отправил в рот целиком ароматный, сочащийся паром пирог.

– Диди! – вскрикнула Ю. – У тебя изо рта сыплется!

– Мнмн, фпак фкуфнее!

– Я не могу на это смотреть! – Ю закатила глаза. – Как тебя воспитывать?

– Не мовеф, не фмотри и не наво меня фофпитывать, – чавкал Тао, роняя крошки на одежду и под стол.

Нюнг, не переставая улыбаться и кивать головой, снимала фартук, поправляла волосы и скрипела:

– Пойду с собаками. Не всё им на крыше гулять. А ещё говорят, скоро вечером в лифт с собаками пускать не будут. Вот и думай, как Нюнг с собаками спускаться, как на верхний этаж подниматься.

– Да, слышала новость… Но погоди, – остановила её Ю. – Расскажи нам про собак. Надо разобраться, что происходит.

– Что происходит? – Тао приготовился запихнуть в рот следующий баоцзы. – Завтрак съешь сам, обед с другом, ужин снова сам, так говорил великий Тао Сян, завоевавший полмира! – глаза парня довольно блестели.

Глава третья,

В которой Тао узнаёт о странностях собачьего поведения

Тётушка Нюнг устроилась на стуле и начала рассказывать:

– Собаки как с ума сошли. Я сижу они играют, разбегаются, друг в друга врезаются, палочки грызут – всё, как обычно, всё, как обычно, резвятся наши хвостики. А потом – ба! Что за наваждение? – вьетнамка всплеснула руками. – То сядут, то лягут, то ко мне прибегут и лапы подадут. И всё вместе! Всё вместе делают! Как куклы заведённые.

Тао захохотал:

– Прямо вместе?! Вот бы посмотреть! И в цирк ходить не надо!

– Ну и посмотри! Поди сам и посмотри! – губы вьетнамки совсем исчезли, так она их поджала. – Думаете, вовсе Нюнг плоха стала, из ума выжила, сказки рассказывает?

– Ты на свисток случайно не нажимала в этот момент? Где он лежал? В руке? В кармане? Сам же он не включается.

– Не включается! Не включается! – заскрипела Нюнг, роясь в кармане. – Думаешь, ничего не понимаю. Понимаю. Достала его тогда, положила рядом, смотрела на него, на собак. На нём огонёк загорается, если нажать. Никто не нажимал. Огонёк не горел, а собаки всё куролесят, как с ума двинулись… – она наконец выудила свисток из глубокого кармана и протянула его парню.

– Ты посмотри, посмотри, Тао, вдруг он сломался? Перемкнуло что, лампочка перегорела, а? Погляди, Тао. Надо разобраться.

Тао нажал на кнопку, раздался свист, означающий команду «Ко мне!». Из коридора показалась рыжая морда Чико. Он подбежал к хозяину, приветливо виляя коротким хвостом. Тао нажал на другую кнопку, все услышали команду «Сидеть!». Спаниель послушно уселся, с ожиданием глядя на парня: «Играть будем?!» Тао потрепал пса по загривку и уже собрался выбрать другой сигнал, как вьетнамка набросилась на него, махая руками:

– Не свисти! Не свисти в доме! Денег не будет! И я хороша, старая лапша, сижу, уши развесила. Иди вон на крышу пробовать! Нечего дома свистеть! То зонт раскрывает, то свистит, все юани из такого дома разбегутся и обратно не вернутся!

Ю засмеялась, видя, как Нюнг прогоняет брата с кухни.

– Диди, может быть, правда сходишь сегодня с собаками? Всё же Чико твой пёс.

– Да мой, мой! – отмахнулся Тао. – Но Нюнг всё равно с Шилой гуляет…

– А пойдём вместе? – предложила тётушка. – Ты потом в школу, а я домой.

– Да-да, – Ю оценила хитрость старухи, – ты так на последние уроки успеешь. Что у вас сегодня?

– Я помню что ли? Физра, наверное… Километров десять набралось.

– Чего набралось?

– Отработок. Ничё, отбегаю.

– Ничего себе накопил! Сразу все десять побежишь? – изумлённо покачала головой Ю.

– А чё такого, десять не сто.

– Хороший у вас учитель, – одобрила Нюнг. – Не всё детям в клавиатуру стучать, да ночами не спать. Пошли, пошли, голубчик, пока хвостов в лифт пускают.

– А ты их в сумку прячь, – предложил Тао, выходя в коридор.

– Кстати, звонил Акипаки лаоши! – крикнула Ю ему вдогонку.

– И-и? – Тао напряжённо замер и медленно повернулся. – Он оформил документы для Чжуншань^[7]?

– Нет пока… там какие-то проблемы. Но время ещё есть.

Тао влетел обратно на кухню и склонился над сестрой.

– Какие проблемы? Опять проблемы! Нет уже времени! Родители могут остаться без контракта на следующий год! Навигация, цзецзе^[8], понимаешь, навигация скоро закроется!

– Не кричи! Я всё понимаю, – Ю отпрянула от брата, испугавшись его реакции.

Тао сорвался к выходу, хватая «рулетки» для собак.

– Чико! Шила! Гулять! Нюнг, мы у лифта ждём! – он старался говорить спокойнее, но с трудом управлял голосом.

Тао хотелось орать от злости. Если родители не получат контракт в Антарктику, придётся снова экстренно искать деньги на лекарства для Ю. На счету был каждый юань.

Глава четвёртая,

В которой встречается слишком много недовольных персонажей

– Трам-пам-пам-пам, мне надели со страшным скрипом башмаки, – слегка дурачась, напевал высокий рыжеволосый мужчина.

Он прохаживался перед напольным зеркалом обувного отдела. Новые ботинки поскрипывали. Особенно левый.

– Тебе что, в подошву песка сахарного насыпали? – спросил рыжий у ботинка. Он уперся носком в пол и приподнял пятку.

Скрип!

– Ага, насыпали, – сделал заключение покупатель.

– Между прочим, во времена моего деда было модно носить сапоги со скрипом! – заметила пожилая женщина, сидевшая на пуфике по соседству.

Перед ней на полу стояли приготовленные для примерки три пары лодочек разных цветов: белые, бирюзовые и горчичные, а на ногах красовались ярко-красные.

– Причём особым шиком считалось, когда скрипит только один сапог, – добавила дама. – Как считаете, какой цвет мне лучше взять?

Высокий рыжеволосый обернулся на дребезжащий женский голос: выцветшие глаза, подрагивающие руки, подкрашенные фиолетовым седые локоны, глубокие морщины, заползающие на нос. «Дед её, видимо, при царе Горохе жил», – подумал он. А вслух произнёс:

– Берите всё! И меняйте по настроению, а если возьмёте одну модель разных оттенков, то ещё и комбинировать можно: одна нога в жёлтом, другая – в синем. Здорово?

Акипаки заметил, как нарисованные брови пожилой леди поползли вверх, и поспешил ретироваться:

– Глупая шутка. Простите!

И спросил учтиво:

– Как же добивались скрипа сапог во времена вашего дедушки?

– Кусочки сухой бересты подкладывали, – пояснила дама. – При ходьбе такие сапоги отчаянно скрипели – ух-х! Пусть все знают – не босота какая идёт, а модный парень. А вы берите, берите эти ботиночки, молодой человек, они вам к лицу! К шевелюре вашей цвет очень подходит. Просто шикардос! – она вытянула губы уточкой и поцеловала сложенные вместе кончики пальцев.

– Благодарю! Оранжевый низ, оранжевый верх – какая неожиданность! – Акипаки оглядывал себя в зеркале с головы до ног.

Он не стал снимать новую пару. Старые ботинки обернул бумагой и вышел на улицу в обновке.

Носить обувь оранжевых оттенков давно стало для Рафаэля Акипаки традицией. Рыжими у него были домашние тапки, пляжные кроксы, мокасины, сандалии и тимберленды. Покупку каждой новой пары он называл реинкарнацией своих первых домашних тапочек. Они были изготовлены двухлетним Рафиком самостоятельно из апельсиновых корок. Так у Рафаэля и повелось: его рыжую шевелюру зеркалили оранжевые боты. У Акипаки было особое отношение к оранжевой обуви, а у его оранжевых обувок складывались особые отношения между собой. Обычно профессор представлял новичков старожилам, учил их жить в дружбе и уважении. Вот и сейчас он не бросил в урну повидавшую мир обувь, а решил отнести ботинки в ремонт, чтобы потом носить их во время лесных прогулок. Новые боты были лёгкими, дышащими, удобными. Это для города.

Рафаэль шёл по тротуару. «Ах, эти жёлтые ботинки. Шагают быстро по асфальту. А ты опять идешь пешком…», – мурлыкал он себе под нос. Тем временем между его оранжевыми ботинками (новыми на ногах и старыми в руках) разыгрывалась словесная баталия.

– Ну что вы скрипите? – возмущался ботинок-старичок.

– Хотим и скрипим! Настроение хозяину поднимаем. Слышишь, песни поёт?

– Он и до вас пел.

– Заунывные небось! – ехидничали новенькие. – С нами-то веселые распевает. Обновка как-никак!

– Заунывных он сроду не пел! Не понимаете ещё, к кому попали, э-э-эх, молодёжь!

– А что тут понимать? Наше дело маленькое – скрипи потихоньку.

– Маленькое! Слыхал? – обратился левый старичок к правому.

– Слыхал… – вздохнул правый. – Ничего, дойдёт до них. Позже.

– Э-э-эй, не гони! Сэр Рафаил!

– Раф! Рафик, тормози! – заверещали в унисон новые боты.

Их хозяин решительно двигался в сторону огромной лужи. Они понимали, что нужно срочно изменить направление, но как это сделать?

– Обогни её! Обойди, миленький! – умоляла новая пара.

– А как же испытания в деле? – ухмылялась старая.

– Так мы же промокнем! Вид потеряем! – сокрушалась новая.

– Ах вы ещё и промокаемые! – присвистнула старая.

– Мы с водоотталкивающей пропиткой! – гордо заверила новая.

– Тогда чего боитесь? Поры сжали и вперёд!

– Сэр Рафаил! Будьте добры взять на пару румбов в сторону!

– Рафуша, миленький! Ну хоть на пару сантиметров! Ведь неизвестно, что за лужа впереди! Вдруг она глубокая?

Наверное, хозяин почувствовал призыв своих ботинок, потому что у самой воды он резко оттолкнулся от земли и приземлился на другой стороне лужи.

– Ничего! – похвалил обувку профессор и попрыгал на месте. – Очень даже комфортно в них и шагать, и прыгать. Продолжим!

– Что он собрался продолжать? – забеспокоились новые.

– Сейчас узнаете, – хихикнули старые.

Бдыщь! Правый новый почувствовал сильный удар в область носа.

– Что?! За что? – завопил он.

– Держите! – послышался голос хозяина. Он отправил на футбольное поле сбежавший от мальчишек мяч.

– О боже! А ещё профессор! – возмутилась новая пара.