4

Перед моргом нас ждали заспанный Игорёк и угрюмый Вадик, поддерживающий под руку жену Димы. На ней было надето старенькое чёрное пальто с серым мехом и большой пятнистый платок. Когда-то она была красивой девушкой, но материнство и замужняя жизнь превратили её в подобие женщины трудной судьбы, а, может, дело в горе, о котором я переставала думать как только вспоминала о своих заботах, краем глаза улавливая какое-то мельтешение около мусорных баков. Только бы не крысы.

В сопровождении полицейского в форме и ещё сотрудника в штатском, мы прошли внутрь небольшого приземистого здания, предъявили документы для проверки и записи. Удивительно, но нам даже выделили одноразовые халаты – странный мрачный сервис. Процедуру опознания до этого я видела только в кино, да и то, бегло, ибо никогда не интересовалась фильмами с горами трупов и детективами.

От специфического, сладковатого и резкого запаха, мне стало тошно. Ясно, что пахло вовсе не мертвыми телами, но я никак не могла отделаться от ощущения, будто нахожусь не в склепе, а на помойке, куда выбросили догнивать отходы. Анюта вцепилась в мою руку и не дышала. Ребята встали по обе стороны от жены Димы, чтобы предупредить возможное падение в обморок или что там обычно случается с особо впечатлительными натурами?

Вчера от вида выпотрошенной и изуродованной крысы меня стошнило, сегодня же, от взгляда на бледное опухшее лицо Димы, лишенное признаков жизни, мне не стало страшно или плохо. Я не почувствовала ничего, кроме злорадства. На столе определенно лежал он, мой бывший друг и одногруппник. Вдоль его шеи с левой стороны виднелся длинный надрез, но явно не это повреждение стало причиной смерти.

– От чего он умер? – тихо спросил Игорек, отводя в сторону Димину супругу.

– Заключение будет чуть позже, но пока могу сказать, что смерть однозначно насильственная. Множественные ушибы и порезы по всему телу, и… – медик замолчал, взглянув на полицейского. Тот, не шелохнувшись, едва заметно кивнул. – Пальцы на ногах отсутствуют. Маньяку какому-то попался, не иначе.

– Довольно! – крикнула жена Димы, захлебываясь рыданиями, и мы все спешно покинули помещение.

На улице дышалось легко. Я стояла недалеко от крыльца, задрав голову к серому небу. Совершенно забыла написать начальнику, что задержусь или не приду вовсе, а он и не звонил. Может, меня везде списали со счетов? Может, здесь, у помойки рядом с моргом мне самое место? Тьфу… В голове зашумело, и я ощутила противную слабость в ногах, резко опустившись на ступеньку. Нужно было вернуться в квартиру, взять хотя бы документы и переодеться, а потом… Сменить место жительства. Снять жилье в другом районе, вообще на другом конце Москвы. Только от мысли о возвращении сводило желудок.

– Какой-то ужас, – присела рядом со мной Анюта. – Я поговорила со следователем – похоже, дело раскрыть не удастся. Обычный висяк – так он выразился. А всех нас ждут на допрос. Но я что-то сомневаюсь…

– В чем?

– Что нас позовут. Сколько таких случаев происходит? Полно! Думаешь, полиция станет серьезно заниматься убийством Димы?

– Мне всё равно, Ань.

– Ты чего?

– Не хочу знать за что, как и почему его убили. Не хочу участвовать в допросах и изматывать себя ожиданием судебных решений. Человека это не вернёт, а превратить нашу жизнь в кошмар – может. У меня проблемы с квартирой, если ты ещё помнишь. Их нужно решать в первую очередь. Остальное – проблемы жены Димы… Он мне уже никто.

– У тебя просто шок, – участливо потянулась ко мне Анюта в попытке приобнять, но я отодвинулась. – Для нас всех это шок, правда.

– В тот вечер, после «Бобров и уток», вы все поехали по домам, а Дима затащил меня в какую-то гостиницу с настойчивым предложением переспать. Но я его там и оставила. Противно. Думаешь, я могу теперь полноценно сопереживать горю его семьи?

– Как? – выдохнула она, бессильно опуская руки и глядя на меня как побитая собака. – Не может быть.

– Может, – ухмыльнулась я. – Так что он явно получил по заслугам. Да, мне жаль его жену и детей, но, может, лучше без такого отца, чем с ним?

Не дожидаясь ответа, я поднялась и побрела подальше от этого места. От него веяло бессмысленностью существования. Любая жизнь, хорошая или не очень, заканчивается здесь, на столе у судмедэксперта, если чуть не повезет. Мертвые люди все одинаковы: внутренности, конечности, бледная кожа, пустой остекленевший взгляд. Оболочка. Ничто. Куда девается то, что составляет человека, что делает его живым? Почему одни люди – нормальные, а другие – изверги, отрезающие лапки крысам, а прочие – готовы переспать со старой подругой просто так, потому что. Где пролегает грань? Почему я так не похожа на Анюту, а она – на Иду? Что с нами всеми не так?

И почему, в конце концов, роль звена в цепи досталась мне?

Объездными путями, чтобы не попадать на знакомые станции метро, я добралась до дома. Поднималась пешком, дабы оттянуть момент возвращения. Где-то на задворках разума теплилась мысль, что приходящая утренняя уборщица уже всё давно уничтожила, и меня не встретит разложившаяся крыса, но избыток слюны во рту указывал на совершенно обратные подсознательные ожидания. За один лестничный пролёт до цели я остановилась принюхиваясь. Пахло обычной безнадегой спального района, недавно выкуренной кем-то сигаретой и зимней свежестью из приоткрытого окна.

Перед дверью оказалось пусто. Я увидела это задолго до того, как ступени под ногами кончились. Пропала и крыса, и коврик, будто никогда не бывало. Среди бела дня не так жутко было переступать белёсое пятно, обозначавшее законное место вчерашнего преступления, и проворачивать ключи. Закрывшись на все существующие замки – а их было ровно три – я бросилась в комнату, спешно запихивая документы в рюкзак, а потом вдруг остановилась, пораженная одной-единственной мыслью. Зачем?

Мне, по сути, нужен только паспорт, медицинский полис, права, которых не было, может, ещё старый загранник со сроком действия до середины этого года. Вытряхнув всё из рюкзака на постель, я вернулась к шкафу, сбросила с себя одежду и влезла в свободные джинсы, футболку и свежий свитер. Стоило бы сходить в душ или просто вымыть голову, но я боялась в шуме воды не услышать того, что могло происходить за дверью квартиры.

Из холодильника продукты полетели в мусорный пакет. Зарядка, пауэрбанк, запасные наушники, таблетки из коробки с лекарствами – оказались в рюкзаке вместе со сменой нижнего белья. На дряхлом комоде в коридоре я оставила плату за следующий месяц и деньги на коммуналку, попутно отписавшись владелице квартиры, что уезжаю.

Стоя перед дверью, я пыталась собраться с мыслями, наметить хотя бы минимальный план. Где сегодня ночевать? Продолжать ли свою незаметную работу по передаче драгоценных камней? И куда идти сейчас? Резко выдохнув, с пустыми лёгкими и головой, заполненной липким ужасом, я вышла на лестницу, спустилась в подъезд и рванула на себя тяжелую металлическую дверь.

Что бы там ни было – впереди – стоит попытаться выжить. Не пропасть, как, видимо, делали все, кто до меня служил неизвестной цели.

5

Пока брела к метро, выключила телефон, чтобы побыть в тишине. Нет, я понимала, с самого первого дня понимала, что ничем хорошим эта моя невинная забава ради любопытства не закончится. Но прямых угроз я не ожидала никак, надеялась, что каким-то волшебным образом смогу вырваться из замкнутого круга. И всё же внутри теплилась надежда, что убивать меня никто не станет. Хотя, если такие жуткие сюрпризы вроде крысы продолжатся, я и сама запросто лишу себя самого ценного. Ни один разум не выдержит бесконечного, адского, жестокого давления. Но сойти с ума – слишком лёгкий выход. Даже если мне на тот момент будет всё равно.

И Дима. Случайна ли его смерть? Пальцы. У него отрезаны пальцы. У крысы не было лапок. У Димы… Ну нет! Нет!

От дикой догадки, которую я не хотела никаким образом подтверждать, руки вмиг замерзли. Дышать стало так трудно, что я остановилась, опершись на дерево, удачно попавшееся на пути. Перед глазами темнело. Да нет… Не могло это всё быть правдой. Кому надо убивать среднестатистического мужичонку, чтобы припугнуть среднестатистическую меня? Я ведь даже всерьез не собиралась бросать работу звена… Не собиралась?

Медленно отстранившись от дерева, я продолжила свой путь, но уже гораздо тяжелее, чем раньше. Ноги еле передвигались, лёгкие и вовсе будто схлопнулись в тряпочки, в груди что-то поднывало, опасаясь подавать сигналы сильнее.

В метро я спускалась, уподобляясь старушке, крепко держась за поручень и глядя под ноги. Теперь мысль о временном возвращении в семью казалась дикой, безумной! Какими бы сложными и гадкими ни были наши отношения, я не собиралась становиться причиной смерти даже таких родных, как мои.

Гул поездов оглушал, мешая ориентироваться. В московском метро можно и заблудиться, если не смотреть, куда идешь и на какие ветки делаешь пересадки. Я и не смотрела, шла туда, куда получалось, но, похоже, ноги и память решили поиздеваться.

«Маяковская».

Арочные своды с круглыми окнами-вставками в другой мир, собранный из мозаичных кусочков⁷. Мир, который больше не существовал: самолеты, облака, цветущие розовым ветви не то сакуры, не то родной яблони, люди, сочные яблоки, снова люди. Всё стремилось ввысь, к свободе, победе, радости, счастью и благополучию. Наверное, поэтому никто из пассажиров не смотрел наверх. Никогда. Только я, стоящая посреди платформы.

Зачем я здесь? Мне здесь не место.

Я вовсе не такая, как эти прекрасные колхозницы и спортсменки, выложенные творческими руками на потолке: лишнее звено, слабое, предательски задумавшее отцепиться, уничтожив идеально работающую систему.

И ровно в тот момент, когда я готова была опуститься на пол и смиренно ждать конца, меня кто-то подхватил под спину и, крепко обняв отвёл в сторону, прислонив к стене. Тогда-то наши взгляды и встретились. Совсем не так, как обычно. Не на долю секунды, а гораздо дольше.

Светло-карие, будто бы ненастоящие, чуть выгоревшие на солнце, глаза.

– Привет, – сказал он, разорвав купол тишины и гула, сковавший мой слух. И голос его звучал странно, грубовато, но глубоко. Петь бы ему тенором… – Жива…

В знак согласия и подтверждения его слов я опустила голову и машинально закивала дальше, как китайский болванчик. «Маяковская» заполнялась туманом, лицо соседнего звена с красивыми глазами таяли, скрываясь в серости, и откуда-то издалека прекрасный женский голос пел: «Осторожно! Двери закрываются…»

– Эй! Держись! – он подхватил меня под руки, чуть заваливая на себя. – Тебе нужно на воздух.

Кто-то из неравнодушных пассажиров помог вывести меня на улицу, где действительно уже не было тумана, но звуки, всё ещё приглушённые низким куполом серого неба, казались странными, будто каучуковыми. Я сидела на заснеженной скамье, а надо мной нависал с удивленным взглядом спаситель.

– Ну как, полегче?

– Есть немного, – ответила я, чтобы проверить способность говорить.

– Рассказывай.

– А?

– Почему ты здесь, и что случилось? Просто так в обморок падать никто не станет.

– Я прочитала твоё сообщение. И если правильно поняла…

– Получила подарок, да?

– Подарок?

– Какую-нибудь угрозу?

– Крысу. Перед дверью. С отрезанными лапами, – я судорожно сглотнула, невольно вспоминая тошнотворную картину. – Там была… Записка? Человечек.

– Перечеркнутый, – подсказал мне он. – Жаль, что я немного опоздал с предупреждением.

– Моего друга убили, – продолжала я, лишь мимоходом отмечая, что этот знакомый незнакомый человек присел рядом. – Вернее, он уже не был… Неважно. Ему отрезали пальцы. На ногах. И я не могу отделаться от мысли, что это тоже – крыса, только большая.

– Эй… Не надо так.

– Ты уверен, что нас не убьют? Кто передал тебе роль звена? Где этот человек?

Он замолчал, отвернувшись в сторону. А я всё думала, можно ли нам вообще разговаривать, можно ли вступать в контакт. Не станет ли хуже, не будет ли эта встреча подтверждением намерения соскочить? Но мне было необходимо поговорить с кем-то открыто.

– Пойдём? Не весна всё же.

– Куда?

– Кофе выпьем хотя бы. И поговорим спокойно, – он чуть наклонился ко мне, вставая, и протянул руку. – Динар, кстати.

– Дарьяна, – пробормотала я, принимая его сухую ладонь. И вдруг улыбнулась забавному созвучию имён. Нервно улыбнулась. Совпадения меня всегда пугали. – Вот уж…

– Похожи, да… Это к чему-то хорошему, – подбодрил Динар, и мы медленно двинулись в сторону забегаловок.

– Откуда ты узнал, что…

– Что кто-то вышестоящий догадывается о нашем желании прекратить работу? Или о том, что ты тоже, как и я, хочешь это сделать? – он чуть ускорил шаг, и мне пришлось выталкивать себя из апатичного состояния, в которое я внезапно погрузилась, готовясь к глобальному смирению.

– И то и другое.

– Ну о тебе догадался по глазам. И рукам. Последнее время… Прикосновения. Они стали другими, и взгляд совершенно потерянный. Ты устала, это слишком очевидно. А уставшие работники никому не нужны, увы. А о тех, кто стоит над нами… – Динар чуть помолчал, открывая передо мной дверь кофейни, название которой я не успела прочесть. – Получил предупреждение чуть раньше тебя.

– И почему решил сообщить? Что за сумасшедший альтруизм?

Пока мы устраивались за самым дальним от окна столиком, я наблюдала за Динаром: он выделялся ростом и особой статью, ухоженным видом и довольно дорогой одеждой. Похоже, свой заработок он тратил по назначению, в отличие от меня. Заказав два кофе, мы сели напротив друг друга, поймали взгляды и, пожалуй, слишком долго молчали в ожидании. Две чашки глухо стукнулись о столик, породив небольшую волну, от которой Динар качнулся вперёд и начал говорить довольно тихо и проникновенно, заставляя меня поддаваться магии его голоса.

– Никакого альтруизма, Дарьяна… Дарь-яна… Яна? Или Дарья?.. – чуть посмаковав эту непонятную мысль, он вернулся к теме. – Мы так долго проработали вместе… Ты пришла раньше меня, а значит, слишком предана этому… Кхм… Занятию. Вот только не производишь впечатления человека, систематически пренебрегающего законом. Почему ты всё ещё в деле?

– Не знаю. Эта роль досталась мне случайно. Я поддалась любопытству и попробовала. А бросить было страшно, и непонятно – как. Но ты и сам видишь теперь, почему, – пузырьки пенки на кофе лопались, уничтожая красоту взбитого молока. Если добавить немного молочного тумана в глаза Динара, то они станут по цвету такими же, как и не слишком крепкий напиток в моей чашке. Интересно, почему они именно такие – слишком светлые?

– Не стоило и начинать…

– Да кто же знал?

– Можно было догадаться…

– Как? Вот тебе каким образом досталось твое звено? Ко мне, например, пришла подруга в абсолютно невменяемом состоянии, чертила схемы, рассказывала о действиях. И ни слова о том, что именно она передавала.

– Да ни один нормальный человек даже из любопытства не стал бы влезать в такое после непонятного рассказа! – Динар даже чуть улыбнулся.

– Ну, значит, мы ненормальные. Оба!

– Возможно. И мне роль передалась случайно. Товарищ по работе, теперь уже бывший, попросил помочь, мол, не успевает встретиться с партнером, – он откинулся на спинку стула, отпил кофе, медленно и довольно изящно промокнул губы салфеткой, скомкал её и бросил на стол. – Собственно, больше я его не видел. На столе у себя нашёл дальнейшие инструкции и, как и ты, не смог отказаться. Побоялся. Хотя думаю, что ничего страшного не случилось бы. Во всяком случае, тогда.

– А сейчас? – мне снова стало тошно, и я поспешила залить это ощущение кофе. Помогло мало. Кажется, даже стало хуже.

– Сейчас я больше переживаю за тебя. Во-первых, ты женщина. Постоять за себя мужчинам легче. И, во-вторых, у меня очень широкий круг знакомых, готовых помочь в случае крайней опасности.

– У меня тоже есть друзья…

– Этот, которого убили, из их числа?

– Не уверена…

– Дарьяна, что ты собираешься делать?

– Не знаю. Поживу где-нибудь в гостинице. Может, всё уляжется.

– Это же глупо. Если вышестоящим звеньям известно, где ты жила, если они знали, с кем ты общаешься – тут допустим, что смерть твоего друга всё же неслучайна, – то просто пожить в гостинице – не выход, – Динар снова наклонился ко мне, облокотившись на столик.

– И что ты предлагаешь?

– Побыть пока вместе, наблюдать. Когда поймем, что происходит, будем решать.

– А я тебя, вообще-то, совсем не знаю. Вдруг ты как раз из тех, – я повела плечами, пытаясь высказать неизвестное.

– Если бы я был из тех, то давно бы тебя прикончил.

– Только зачем?

– Чтобы ты никому ничего не рассказала, а в случае, если бы на след всей организации вышла полиция, не смогла бы проходить по делу, как соучастница. Нет человека – нет проблем, как бы грубо и банально это ни звучало.

– Ты прямо-таки специалист, как я посмотрю.

– Положение обязывает, знаешь ли…

– Завтра новая передача.

– И?

– Пойдём?

– Конечно, нет.

– Ужасно боюсь, – шепнула я, опуская голову. Собственно к Динару я не обращалась, скорее говорила это для себя, чтобы вернуться в реальность, констатировать факты и окончательно понять, что ситуация патовая и действительно угрожает моей жизни.

– Не стоит… Мы попробуем справиться, – Динар потянулся ко мне через стол и осторожно погладил по предплечью, очень по-дружески. Спокойствия этот жест не прибавил, но либо я сейчас уходила в самостоятельное плавание, либо пробовала довериться тому, кого видела по три раза в неделю несколько лет подряд⁸.

– У тебя есть какой-то план? – с надеждой спросила я.

– На день сегодняшний – есть.

– Мне нужно подумать.

– Понимаю. Думай. А я пойду покурю.

Расслабленным, вальяжным шагом Динар вышел на улицу и пропал из поля зрения, спустившись по ступеням крыльца. Довериться ему казалось опрометчивым поступком, но других вариантов у меня не было. Если только вернуться к семье, чтобы найти там убежище, или обратиться в полицию и тогда… Я достала телефон, включила его и долго смотрела на заставку с мирным морским берегом, пока система загружалась. И как только на экране появились десятки уведомлений о пропущенных звонках и сообщениях, вибрация оповестила о том, что со мной срочно хочет поговорить Анюта. Автоматически я смахнула зеленый кружок в сторону и поднесла трубку к уху.

– Алло?

– Дарьяна! Наконец-то я до тебя дозвонилась!

– Что случилось? У меня телефон был отключен…

– Завтра Диму будут хоронить, ты приедешь?

– О Боже… Почему так скоро?

– Не знаю, Вадик говорил с его женой: она вообще настаивает на том, чтобы дело закрыли. Устроила дикий скандал по поводу вскрытия. Но самое интересное – ей уступили… Так ты приедешь? – с мольбой в голосе почти проплакала Аня.

– Я не знаю. Зачем?

– Попрощаться…

– Ань, я же тебе всё рассказала.

– Понимаю. Но ты подумай, ладно? Пришлю тебе время и адрес.

– Ладно…

Я сбросила звонок и задумалась: приходят ли убийцы на похороны своих жертв? Нужно ли мне появиться там, чтобы убедиться в том, что Дима действительно мёртв? Может ли это послужить оправданием пропущенной передачи?

Звякнул колокольчик на двери, и из неё показался Динар. Остановившись вплотную ко мне, он внимательно посмотрел на недопитый кофе и выдал совершенно неожиданную фразу:

– Предлагаю отметить наше официальное знакомство в каком-нибудь интересном месте.

– Что, прости?

– Приглашаю тебя на ужин, – невозмутимо продолжал он, а я никак не могла понять, что случилось.

– Завтра друга хоронят. Наверное, надо сходить.

– Сходим. А сегодня нужно провести вечер вместе, – Динар наклонился и прошептал мне на ухо, – нам неплохо побыть на виду. Убивать тех, кто светится везде и всюду, не ходит по подворотням и не ночует в квартире на окраине города один, – не самая лучшая затея.