Он смотрел на своих самых дорогих и любимых на свете женщин, которые удивительным образом так поладили друг с другом, словно мать и дочь, смотрел и не понимал, что ему делать, как он вообще может озвучить ту страшную новость, которую принёс.

* * *

Витя всю жизнь – от рождения и до своих почти сорока лет – прожил в одном и том же городе, районе и квартире. И ничего ему, как москвичу, с неба так и не упало, не приросло, легко не далось. Вся его жизнь была сосредоточена вокруг этой родительской квартиры. Школа, рынок, спортивная площадка, школьные друзья, соседи и даже старушки на лавочке – всё было родным и стабильным. Он мало путешествовал в своей жизни, разве что с родителями на море в Крым ездил да с Романом пару раз в Таиланд летал. Да, он жил несколько раз у женщин, однажды снимал квартиру на Чистых прудах, недолго и затратно, но это другая история. Самое главное – он не представлял, как можно объяснить матери переезд, это же может вообще убить её! Вспомнить только, сколько лет она оплакивает отца.

* * *

– Ладно, ты раздевайся, мой руки и приходи на кухню, мы с мамой пока стол накроем, а я соус доделаю.

Скобелевские битки положено было подавать с картофельным пюре и поливать соусом. Соус вроде простой совсем, но со своим секретом и особенностью. Когда квадратики хлеба обжаривались, биточки вынимались из сковородки, середина котлет за это время прожариться не успевала, иначе сгорит хлеб, поэтому их помещали в духовку доходить, а в масло с ароматным мясным соком после обжарки добавляли сметану и муку, чуть водички, соли и мускатного ореха. Соус получался в меру густым, сливочным и по вкусу за счёт ореха похожим на грибной жульен. В деревне с мускатным орехом было туго, бабуля частенько клала растёртые в порошок сушёные белые грибы, которые они вместе в конце августа собирали среди сосен в лесу, окружавшем деревню.

Еляна вытащила кругленькие, как на подбор, хрустящие биточки из духовки, разложила на тарелки с пюре, полила соусом, выставила на стол квашеную капусту, предварительно принеся её с балкона. Раньше Витин папа квасил её по своему рецепту, а в этом году они вместе ходили на рынок, а потом Раиса Николаевна рассказала, как всё нужно сделать, и у них получилось! Восхитительно получилось! Их первая совместная капустка!

– Все за стол! – весело возвестила Еляна. – Ужин готов!

Витя стоял в ванной над маленькой раковиной и смотрел на убегающую сквозь пальцы воду. Так и время его убежало, ускользнули мысли и мечты… Только вроде всё начинало складываться, как тут же разваливалось, утекало куда-то, словно не его это всё было, а чужое, которое он себе взять собирался. А тут раз – и будто по рукам его бьют, да не один раз, а снова и снова. Что-то не то он делает, а что – не поймёт. Вроде все так живут, только у него ну совсем не выходит. Он присел на край ванны, чуть не оборвав занавеску. Оглядел стены, кафель, который ещё отец выкладывал, сам он ремонт так и не собрался сделать, хоть мать и просила сколько раз. Всё куда-то бежал, бежал на одном месте. Теперь и это заберут. Не нужен больше тут ремонт. Он вытер руки, закрыл воду и пошёл на голос Еляны – девушки, без которой больше не представлял своей жизни.

Утром он отвёз её на работу. Прощался долго. Держал за руку в машине, прижимался к её тонкой, невесомой, такой родной ручке губами и не мог отпустить, еле сдерживаясь от слёз. Она, не понимая, отчего он так растрогался, пыталась его развеселить, говорила о планах на вечер, предлагала встретиться в центре и пойти на каток… Таким восхитительным ручейком журчала её речь, когда Еляна рассказывала про подругу, которая не умела кататься и научилась, про каток возле сада «Эрмитаж». Он никак не мог наслушаться…

Вернулся домой и начал смотреть в интернете варианты съёма. Для себя он уже принял решение, что будет закрывать кредит квартирой. Другого варианта не было.

Ближе к шести вечера написал Еляне сообщение в мессенджере: «Прости, нам нужно расстаться. Я всё решил. Соберу твои вещи и привезу тебе в выходные. Не пиши мне больше. Конец».

Долго смотрел на свой текст и не решался отправить, понимая, что убивает всех – её, себя и маму, которая привязалась к Еляне, как к родной дочери. Немного помедлил и отправил, в этот момент словно оборвалось что-то внутри. Пару часов сидел у окна и смотрел в одну точку, в сторону своей школы, которая была оттуда видна. Сколько надежд было в то время, и к чему он пришёл? Бизнесмен недоделанный, даже любимую женщину не смог сохранить! Но он не мог с ней так поступить. Еляна жила всю жизнь с родителями, они – обеспеченные люди, вырастили её в любви и достатке, разве может он её в съёмную квартиру тащить, без работы, перспектив, с пожилой матерью на шее. Эгоизм высшей степени. «Ей так будет лучше», – решил он для себя, засунул поглубже свою боль и начал жить сначала.

Около трёх месяцев длился процесс передачи квартиры банку, подписание документов, переселение в другое жильё, обустройство. Виктор боялся и переживал перед предстоящим разговором с матерью: как она перенесёт новость о потере квартиры, на которую они с отцом зарабатывали долгие годы, выплачивая значительную часть зарплаты и во всём себе отказывая. Но всё прошло достаточно спокойно. Он решил сказать ей всю правду. Рассказал про свой бизнес, суды, как пытался спасти друга и компанию, про предательство Романа. Разговор получился длинным и откровенным. Наверное, они ни разу в жизни так не разговаривали. Из него бесконечным потоком лились слова: вначале он пытался себя сдерживать, оберегая её, боясь, что она не поймёт многих ситуаций, фраз и терминов, а потом его словно прорвало. Он и плакал, и смеялся, а она жалела его и понимающе кивала.

– Да, сынок, я понимаю. Я всё понимаю. Как же тебе тяжело в этом мире с твоей честностью, отец тоже поэтому простым инженером так и остался, не мог против совести идти. Ну, ничего, сыночек, мы справимся. Что нужно делать? Я с тобой. Хорошо, что ты всё рассказал, так легче будет.

– Мам, я хочу нам квартиру снять. Временно туда переедем. А там я что-нибудь придумаю, работу найду другую, две работы, ты только не волнуйся. Я много всего вынес из этой истории и уже повзрослел.

– Витенька, можно я задам один вопрос?

– С Еляной всё закончено. Я сам так решил, не хочу её в это впутывать. Ей детей нужно рожать, а какие со мной сейчас дети? Так ей будет лучше.

Мать прижала к себе его голову и, покачивая, как маленького, приговаривала: «Всё образуется, всё обязательно образуется, мы справимся, я тебя не подведу».

И действительно, она как-то вся собралась, по-деловому подошла к сбору вещей, он даже удивился. Витя искал варианты съёмных квартир. Учитывая, что дохода у него не было, как и на что снимать, он толком не понимал. Мать активно подключилась к решению этого вопроса. Стала обзванивать многочисленных подруг, двоюродной сестре позвонила, с которой редко общалась. О том, что у них забирают квартиру, не рассказывала, спрашивала совета, мол, Витеньке с девушкой снять хотим, может быть, что посоветуете? Многие обещали помочь, но вариант не находился. В этот период они много всего выбросили.

Оказывается, за годы жизни в квартире такое количество ненужного собирается! Просто освобождение какое-то произошло. Виктор разбирал свою комнату и антресоли – такие закуточки под потолком были, наверное, во всех советских квартирах, где пространства катастрофически не хватало, и хваткие граждане проявляли инженерную смекалку. Антресоли были у всех разные, чаще над коридором. У кого-то просто полка, кто-то дверцы мастерил, а кто-то по всей квартире их делал, даже в микроскопическом санузле – зачем такой потолок высокий? Раз – и туда антресоль! Витин папа не отставал от других в этом антресольном поветрии. У них в квартире эти хранилища имелись, и не в одном месте. Вообще, антресоли – это удивительное место, как чёрная дыра. Туда складываешь что-то очень ценное и нужное со словами «обязательно пригодится», а вытаскиваешь совершенно бесполезное и совсем ненужное. Удивительное рядом!

Виктор на антресоли в своей комнате обнаружил давно забытые инструменты для резьбы по дереву. Вытащил старый дипломат – отец ему отдал своё сокровище, когда оно поизносилось и стало неактуальным, – так в нём всё и хранилось, путешествовало с хозяином по городу. Когда у девушек жил и квартиру снимал, всегда с собой брал – думал повырезать на досуге, а досуга-то и не было. Сохраняя спокойствие, Виктор отщёлкнул замки, ощутив холодный металл окантовки дипломата. Изнутри пахнуло деревом. Это непередаваемый запах – кто работает с деревом, тот знает. Всё лежало на своих местах. Со дна чемоданчика на него грустно смотрел Перевёртыш.

– Да, давненько мы с тобой не виделись, дружок! – Витя взял игрушку в руку и аккуратно свёл концы палочек вместе, загадав, что Перевёртыш успеет от его усилия доползти до верха и обернуться к нему лицом с улыбкой, а не печальной гримасой.

Раз переворот, два, три, и… не хватило чуть-чуть. Человечек рухнул вниз, взирая на Витю глазами, полными вселенской печали.

– Понимаю тебя, дружок, не до радостей нам с тобой сейчас. Но ничего, всё наладится.

Он заметил лежащую в дипломате недорезанную им когда-то птичку. Отложил в сторону вещи, которые спустил с антресолей и собирался разобрать, сел поудобнее, поточил свой ножик и стал работать, доделывая то, что отложил когда-то. Не заметил, как увлёкся. Наступила глубокая ночь, на столе стояла законченная птичка с резным хвостиком и филигранно прорисованными пёрышками крыльев.

«Помнят руки, – с удивлением подумал Виктор. – Надо будет в школу зайти, посмотреть, как они там… Столько лет прошло, наверное, всё изменилось».

На следующий день, возвращаясь после очередного посещения банка, и правда, зашёл в школу – благо по пути. Входил с дрожью в коленях и холодком в области сердца. Школа, конечно, изменилась, хотя в чём-то осталась прежней. Хороший современный ремонт, новая мебель.

На первом этаже, при входе, на стене висели большие стеклянные витрины с достижениями учеников школы – и там, среди кубков и конкурсных работ, он увидел своих птичек и копию Перевёртыша рядом со своим фото. Вот это да! Неожиданно. Он думал, что в школе его никто не помнит, ведь он был совсем обычным сереньким Витей. А тут такое! Здорово!

С замиранием сердца спустился в полуподвал – всё те же три стёртые ступеньки – там по-прежнему располагалась столярная мастерская. В ней почти ничего не изменилось – та же дверь, обитая дерматином, и запах свежеструганного дерева. Он потянул дверь на себя, увидев, что там горит свет, зашёл внутрь и заметил знакомый силуэт – к нему спиной сидел Павел Петрович и что-то привычно вырезал из дерева. Витя замер на пороге, совсем не ожидая увидеть учителя. Когда он был школьником, ему казалось, что Павел Петрович старый совсем, а сейчас, с высоты собственного возраста, он понял, что тогда учитель был примерно ровесником его сегодняшнего.

Павел Петрович обернулся. Всё те же серые добрые глаза, изрядно поседевшие виски, морщин прибавилось, а вот голос почти не изменился:

– Витя? Глазам своим не верю! Как я рад тебя видеть! Проходи, проходи.

– Здравствуйте, Павел Петрович! Да я и сам не ожидал, не представлял даже, что встречу вас, столько лет прошло!

– Ты же вроде рядом жил… Или переехал? Чего не заходил-то совсем? Я тебя часто вспоминаю, ребятам в пример ставлю. Показываю твои работы и приёмчики. Как ты? Чем занимаешься?

Они проговорили до поздней ночи. Виктор рассказал всю свою историю. С Павлом Петровичем, как и в детстве, было легко и интересно, он действительно слушал, а не делал вид, сопереживал, советовал. Витя разоткровенничался, даже про ситуацию с квартирой рассказал, хотя старался таким, по его мнению, позором ни с кем не делиться.

– Слушай, Витя, мой младший брат эмигрировал в другую страну, а квартиру пока решили оставить, не продавать. Сдавать он её тоже не хочет, переживает, вдруг вернуться придётся, а жильцы её испортят. Я за ней присматриваю, хожу туда, цветы поливаю, жена моя прибирается раз в месяц. Давай я с ним поговорю, и вы с матерью там поживёте, думаю, что пару лет точно можно будет.

– Неудобно, как же мы там жить будем? Она, наверное, большая, а я платить столько не смогу. Нет. Спасибо, не нужно.

– Ты не понял, мы не хотим её сдавать, чужих пускать не хотим, сейчас кого только нет, времена такие. А вашу семью я знаю. Нам с женой тяжело присматривать – ходить туда нужно всё время, а так вы бы с матерью цветы содержали в порядке, уборку делали, коммуналку платили. Квартире тоже плохо стоять без присмотра, мало ли что, а так – люди живут. Давай завтра созвонимся, и я тебе всё расскажу и покажу.

Эта встреча стала поворотной в жизни Вити. Они с матерью переехали в квартиру брата Павла Петровича. Находилась она буквально в соседнем квартале. Мама была очень довольна, что в привычном районе, недалеко от всех знакомых ей магазинов и подруг.

В школе была вакансия второго учителя труда, и с протекцией Павла Петровича Витя устроился на работу. Вечерами долго задерживался в школе, брал дополнительные часы, занимался с мальчишками и сам оттачивал мастерство.

Как-то поехал на вернисаж в Измайлово, увидел, что подобные работы из дерева там можно продавать на ярмарке выходного дня. Набрался смелости – как-то поделки свои продавать стыдно было, арендовал место и попробовал. В первые же выходные почти все его игрушки раскупили туристы: их привозили на ярмарку автобусами, и они, как стрекозы, налетали на продавцов антиквариата, шапок-ушанок, картин и различных товаров ручной работы. Витины птички и перевёртыши стали пользоваться спросом.

Так у него оказалась вторая работа, да ещё и с приличным заработком. Вначале он стеснялся продавать дорого, а потом, перезнакомившись с другими мастерами, сравнив стоимость и уровень исполнения игрушек, рискнул и поднял цену. Не прогадал. Его стали приглашать и на другие подобные ярмарки. Пару своих учеников, уже окончивших школу, он привлёк к работе в качестве резчиков. Один из них учился на программиста, предложил сделать сайт и разместиться на «Ярмарке мастеров». Это такой портал в Интернете, где мастера выкладывают фото своих работ, создавая виртуальные магазинчики.

Постепенно расширился ассортимент. Теперь были не только птички, но и различная кухонная утварь из дерева, предметы интерьера. Пару раз изделия Виктора вошли в обзоры журналов по дизайну. В общем, он вернулся к тому делу, которое ему действительно нравилось, где у него получалось, а самое главное – куда он вкладывал душу и чувствовал, что это приносит радость людям.

Вроде бы жизнь стала налаживаться. Удивительным образом всё складывалось само по себе. Как звенья одной цепочки, события последовательно выстраивались друг за другом по нарастающей. Это был такой успех и прогресс, которого никогда не было в его жизни. Только одна мысль тревожила, свербела и не давала покоя – как он поступил со своей Еляной.

Каждую свободную минуту его сердце и совесть напоминали о ней. Мысленно он разговаривал с Елей, советовался, жил с ощущением её присутствия.

Почему же не звонил? Было стыдно за своё решение, оправдывался, что так для неё лучше, а сам знал, насколько больно ей сделал. И ждал, когда она придёт к нему сама. Имея, в общем-то, неоднократный отрицательный опыт отношений с женщинами, которые его использовали, он хотел подтверждения своей нужности. Первый месяц после расставания был уверен в правильности своего решения. Она тогда звонила несколько раз, настойчиво писала, предлагая встретиться, а он считал, что поступает правильно и так будет всем лучше, поэтому не брал трубку и не отвечал на сообщения. Ещё через некоторое время стал сомневаться, болезненно ощущая её отсутствие. Вечером, сидя за письменным столом, вырезая очередную игрушку и посматривая в окно, мечтал, что Еляна сейчас приедет.

Следил за ней в соцсетях, видел, чем она делится с друзьями. Вот фото, как в деревню поехала, смешная такая, с корзиной грибов и в панаме, а вот в парк Горького пошла с подругами, на колесе обозрения встала в кабинке, волосы развеваются, за ней облака – будто летит. С экрана улыбается, а глаза грустные, бездонная печаль в них, от него не скроешь. Витя надеялся, что время вылечит и её, и его. Всё-таки почти год прошёл. Но ничего подобного, становилось только хуже. На самом деле время не лечит, оно разводит ещё дальше и тушит то, что только разгоралось.

Виктор успокаивал себя тем, что она моложе его, натура творческая, увлечённая, переключится на что-нибудь, а там, глядишь, и встретит кого-нибудь стоящего, достойного её, не то что он.

Избегал ходить в гости туда, где парами собираются. Почти все друзья-приятели были уже женаты и с детьми. Конечно, когда тебе за сорок, быть одиноким на таких вечеринках – хуже некуда. Все пытаются тебя сосватать, подбирают тебе подходящие, на их взгляд, варианты, чересчур заботятся. Возникает ощущение собственной неполноценности. Хотя почему ощущение? Он и был неполным, не целым, он был отрубленным куском – без неё. Страдал без неё и привык без неё – тупик.

Казалось бы, они живут в одном городе, час на метро – и всё. Вместе. Но, как правило, в подобных ситуациях люди загоняют себя в какие-то рамки, следуют правилам приличия, берегут гордость. Зачастую ошибочно думают, что им ещё раз выпадет шанс встретить своего человека, а шанс этот вообще не всем выпадает.

Сколько же людей осталось одинокими, руководствуясь условностями, создавая себе собственные тупики в голове, додумывая за других и не решаясь услышать своё собственное сердце, не сделав, может, и безумный, но шаг навстречу другому!

* * *

Еляна вышла из дома. Небо потемнело, собирался дождь, нужно было срочно пойти накрыть клубнику. Ягода в этом году крупная, сочная и тяжёлая, жалко будет, если намокнет. Часть она с утра собрала, потом звонок по работе её отвлёк, и пришлось сидеть, выполнять срочный заказ. Во второй половине дня должен плотник зайти, наконец-то дверь входную поправить, ещё весной повело косяк, и плотно закрыть было невозможно, а жить одной с открытой дверью было как-то не по себе.

Уже полгода, как она окончательно переехала в деревню, в бабушкин дом. Сначала была наездами. Когда Виктор её бросил – да, именно бросил, нужно иметь мужество называть вещи своими именами, – некоторое время она не могла в это поверить. Им было настолько хорошо вместе, как могло всё так закончиться? Первые дни после того самого послания в WhatsApp она почти не могла дышать, ведь он её не просто оставил – он расстался с ней, всего лишь написав сообщение, не поговорив, ничего не объяснив. Она не понимала, что случилось, что она сделала не так. Перебирала в уме каждый день, проведённый вместе, искала ошибки в своём поведении. Может, словом обидела, может, на работе задержалась, а он подумал невесть что, может, перефантазировала, планируя совместное будущее, дом, детей, внуков? Детей испугался?

Она пыталась ему звонить и писать. Не отвечал. На работе у неё всё стало валиться из рук. Работа-то творческая, для неё вдохновение требуется. Больнее всего было оттого, что она ему доверилась. В очередной раз в своей жизни так сильно доверилась мужчине – и опять с таким финалом.

* * *

Несколько лет назад у неё был бурный роман с мужчиной старше её на пятнадцать лет. Она тогда влюбилась без памяти. Первая любовь – она не видела берегов и границ. Ей казалось, что он – лучший мужчина на свете. Родителям рассказала – те, хотя всегда во всём её поддерживали, были против и слышать о нём ничего не хотели. Отец сразу, как только познакомился с ним, сказал, что это проходимец и чтобы она думать о нём забыла. Мужчина был очень обеспеченный, возил её всюду – рестораны, отели, курорты, одевал и баловал. По молодости просто голова кругом шла. А потом, как в дешёвой мелодраме, выяснилось, что отец был прав – женатым её избранник оказался, просто, пока жены в стране не было, с Еляной встречался, врал, что одинокий. Потом выяснилось, что его устраивала такая ситуация, планировал так и дальше жить – на два фронта. В общем, вляпалась она тогда, долго в себя прийти не могла.

* * *