Цитаты из книги «Мир устроен совсем не так, как мы его видим»

Красавицы исчезли с московских улиц – с тех пор, как я подружился с тобой. Раньше, отправляясь на свидание, к другим девушкам, я всегда встречал повышенное количество красавиц, и мысли были примерно такие: Вот, еду я к своей девушке, а тут… Теперь же, с тобой, все по-другому, я еду и думаю: Надо же! Ничего так… Но МОЯ – все-таки она лучше.

Мир устроен совсем не так, как мы его видим, как мы его представляем себе, как чувствуем… Кажется, что тебя любят, а с тобой просто проводят время

Может быть, этим стеклянным принцем буду я… Но не решаюсь. И не хочу. Потому что люблю я тебя, неверную, лживую, несчастную, ту, которая меня бросила и оставила стоять на этой долгой ветреной дороге, под проливным дождем

У нее маленькая родинка на шее, эту родинку не всегда видно, потому что иногда она носит косынку. Возможно, есть тот, кто целует ее маленькую родинку, оставляя фиолетовые следы. Хотя, может быть, никого у нее нет, и она только еще ждет его.

Девушка из фирмы Кодак сводит меня с ума. У нее длинные каштановые волосы, которые всегда кажутся мокрыми. У нее большие светлые глаза и красивые руки с музыкальными пальцами. Этим она похожа на тебя, моя дорогая.

Посреди зала женщина лежала на полу. На нее напал большой черный кальмар, он душил и мучил ее, она громко кричала. Я бросился вперед, но замер в нескольких шагах, потому что влип во что-то вязкое, слизистое, сильно держащее мое тело на месте. Я не сразу понял, что эта женщина – ты… Я бился в невидимой паутине – в нескольких шагах от места, где ты умирала.И вдруг ты увидела меня. В твоих глазах стояли слезы боли и отчаянья, твой взгляд умолял, заклинал, приказывал… Ты простерла ко мне руку с дрожащими пальцами… В этот миг чудовище повернуло голову и тускло посмотрело на меня, выпустив чернильный заряд тошноты и страха, мгновенно выбросивший меня на поверхность реальности, со всем моим позором, бессилием, болью… Я проснулся в ужасе и тоске.

женского. – Похоже, что на земле строится новый матриархат, – проговорил Генка, рассматривая фотографию. – Что ж! Врубель тоже писал свою женщину в образе Богоматери… А знаешь, на кого похожа твоя девушка? Ты что же – и вправду этого не видишь? Да на тебя самого она похожа: и нос, и глаза…Я принес икону домой, повесил на стену. Младенца Генка взял у Рафаэля. Хорошо, что это икона, а не просто портрет. Возможно, я буду на тебя молиться, моя дорогая. А может быть, когда-нибудь мы вместе посмеемся над страданиями этого брошенного мужчины. Теперь мне кажется, что твое лицо действительно чем-то напоминает мое.

– Потому и не забываю, что мужчина. Забывают – женщины.

Я заказал необычную икону знакомому художнику. Положил ему на стол твою фотографию и коротко, сухо объяснил, что и зачем нужно написать. Генка удивленно вскинул брови: – Да надо же! Вот как тебя пробрало… Будь же ты мужчиной, в конце концов, забудь ее.

И он пришел. Товарищ с Кавказа. Господин с базара. Гражданин мира. С большими чувственными губами. Смуглый. С горящими черными глазами. Именно такие ей и нравились – жгучие брюнеты, взглядом прожигающие насквозь. А ты, светлоглазый негатив брюнета – со всей своей музыкой и стихами, со всей своей глубиной и шириной, с этими стеллажами книг, прочитанными за жизнь, с этими тонкими и нежными чувствами – ты всего лишь тень, некий нелепый призрак, какой-то случайный прохожий