«Мама всех русскоговорящих» – так её называли за глаза. У неё всегда было двое помощников, забитый до отказа телефон, сотня историй о местных чиновниках и ни одной лишней эмоции, когда кто-нибудь срывался в истерику.

По слухам, в Баре все эмигранты делились на две категории: тех, кому Варвара помогла с документами, и тех, кого она уже записала в хор.

– Главное – полако, – повторяла она каждому, кто впервые в жизни оказался в очереди на подачу документов. – Полако – это медленно, не спеша, без нервов. Черногория не любит спешки. А МУП особенно.

Для новичка очередь выглядела как наказание: к зданию тянулась шеренга людей с термосами, складными стульями, иногда с подушками для сна.

– Кто крайний?

– Я… но, если принесёшь кофе – пущу вперёд!

– Тогда я за буреком, только место не отдавай!

Самые опытные приезжие занимали места с четырёх или пяти утра. Говорят, в пиковые дни записывались с ночи – ставили табуретки, писали имена на листках, делились кофе, а самые хитрые брали с собой ждунов.

Ждуны – это отдельная каста, новая профессия эмигрантской жизни. Ждун, если объяснять просто, это человек, который за скромную (или не очень скромную) плату займёт за тебя очередь ещё до рассвета.

– Я сегодня за троих сижу, – хвастался один ждун лет сорока, укутанный в шарф и куртку. – Вот у меня список, всё по-честному. Тетрадку покажу, если не верите!

Ждуны быстро сообразили, как устроить мини-бизнес: к семи утра у двери уже спорили, кто за кем, кто кому платил, кто «кидок», кто «новичок». Появился даже свой внутренний устав:

– Перемещаться только по живой очереди!

– Место не продаётся дважды!

– Никаких скандалов, только кофе и вежливость!

Иногда между ждунами случались настоящие баталии:

– Ты чего мою табуретку двинул?

– Да я тут с ночи!

– А я расписку писал!

– Какую?

– Вот, на пачке сигарет!

Но всё решалось удивительно мирно: после третьей чашки кофе спор превращался в коллективное обсуждение новых анекдотов, слухов о «свежих законах» и сравнении фото на ВНЖ прошлого года.

Но были среди нас и такие, кого вся эта очередь вообще не интересовала.

В эмигрантской жизни есть особая каста «вечных туристов» – это те, кто принципиально не оформляет вид на жительство.

Они называют себя «визаранерами»: раз в месяц едут через границу – в Албанию, Боснию или Сербию – получают новый штамп, платят туристические сборы и возвращаются обратно.

Для них жизнь – это цепочка очередей другого рода: на границе, в автобусах, в окошках туристических офисов. Они отлично знают расписания, «свои» такси, где дешевле переночевать, и какие хитрости помогают избежать лишних вопросов от пограничников.

В нашем маленьком эмигрантском сообществе всегда можно было встретить такого «вечного туриста», который бодро рассказывал:

– ВНЖ? Зачем, если есть автобус на границу! Главное – не забыть, когда у тебя «день выезда» …

Их «очереди» проходят не в городском МУПе, а на границе и в паспортных окошках. У каждого – свой маршрут, свой календарь, свои маленькие победы и неудачи. Иногда казалось, что у них жизнь ещё более непредсказуемая – но зато, по их словам, полна свободы.

Очередь жила своей жизнью: кто-то дремал, кто-то читал, кто-то шёл покупать бурек и приносил завтрак всему ряду, чтобы «не потерять место». Самые отчаянные – учились друг у друга сербскому, чтобы ругаться убедительнее.

В холле МУПа царило полако.

Открытие в восемь утра, но на деле первая фамилия выкрикивалась в 9:00, когда сотрудники неспешно выпивали свой кофе. Все знали: если ты внутри к десяти – уже победа, к двенадцати – герой, к часу дня – не повезло.

Самое интересное начиналось у окошка фотографа.

Местный мастер был молчалив, говорил только по-сербски и, кажется, принципиально не пытался перейти на английский или русский – даже если видел полную растерянность в глазах очередника.

Обычно он просто махал рукой: «Сиди. Не улыбайся».

– Что-что?..

– Не, не… так, серьёзно, – повторял он, уже на полпути к затвору.

После нескольких коротких жестов и ряда тщетных попыток понять, что от тебя хотят, следовал щелчок – и всё, следующий!

Почему-то все на фото выходили одинаково: усталыми, немного испуганными, каждый с выражением человека, который только что потерялся в трёх очередях и не успел заварить утренний кофе.

– Через год придёшь за новой картой – не узнаешь себя, – уже без улыбки говорил он на сербском.

Говорили, что его премия зависит от количества «самых растерянных» лиц в базе.

Кто-то даже шутил: «Главное в МУПе – не сделать красивое фото, а хотя бы узнать себя на следующей подаче».

У Варвары было своё мастерство: она могла собрать документы так, чтобы даже самый суровый инспектор улыбнулся, а очередь в окне вдруг рассосалась.

Иногда, если в зале кто-то особенно нервничал, Варвара ловила его взгляд и шептала:

– Главное – не плакать и не ругаться. Видела я тут такие истерики… а знаешь, в чём секрет? Если не получается – дай соседу по очереди шоколадку. Через пять минут станете друзьями.

Она знала, как правильно вложить справки в папку, у кого и когда спросить, какой перевод взять, что сказать на приёме и к кому из местных подойти, если вдруг «не хватает ещё одной бумажки».

– Не бойся, всё будет, – подбадривала она каждого. – Главное – не терять чувство юмора. А если уж совсем тяжко – делись шоколадкой с очередью.

Иногда «решать вопрос» приходилось по старинке – через знакомых или небольшую благодарность. Один мой знакомый местный как-то прошептал на ухо охраннику:

– Мой человек, пустите его без очереди!

Тот только улыбнулся и позвал меня вперёд, пока остальные старательно делали вид, что ничего не замечают.

Самое сложное – потом встречаться с этими глазами за кофе в местной кафане.

Бывали и свои комические сцены.

В прошлом году одна семья умудрилась потерять документы за десять минут до приёма – поднялся переполох: кто-то искал утерянную папку по всей очереди, кто-то звонил Варваре, кто-то уже вызывал «ждуна-резервиста». В итоге бумаги нашлись у ребёнка – тот строил из них кораблик, чтобы быстрее «уплыть из этой скуки».

Один раз ждун проспал всю ночь и проснулся, только когда очередь уже получила свои номера. Его пытались спасти всем миром: кто-то притворялся родственником, кто-то искал инспектора «по блату», кто-то звал Варвару – «только она может помочь!»

В какой-то момент понимаешь: очередь к окну – это не просто бумажная гонка, не только проверка нервов, а школа новой жизни.

Здесь, среди людей, уставших, сонных, но всё равно добрых ты впервые учишься не сдаваться на полпути. За утренним кофе в очереди и совместным поиском «той самой справки» рождается чувство, что ты здесь не один – и именно это превращает Бар из временной остановки во что-то похожее на дом.

В этой очереди встречаются и заводятся друзья. Кто-то тебе подскажет нужного нотариуса, кто-то поделится анекдотом, кто-то просто поможет не упасть духом, когда снова забыли какую-нибудь нужную справку.

Очередь становится маленькой моделью страны – здесь всё решается не бумагами, а терпением, поддержкой, умением пошутить, не злиться и помогать.

А вот язык за эти два года нам так и не сдался. Пока ждёшь свою очередь, иногда кажется, что вот сейчас начнёшь понимать язык – но сербская речь всё равно остаётся как фон.

Женя с энтузиазмом бралась за уроки, скачивала приложения, смотрела видео – но особого прогресса всё равно не было. Я и вовсе остановился на стандартном «кеса не треба» («пакет не нужен) и «полако», которыми можно спасаться в любой непонятной ситуации.

Алиса, конечно, схватывала быстрее всех – дети вообще ко всему приспосабливаются легче. Но и у неё любимая фраза на все случаи жизни осталась прежней:

– Папа, просто скажи «кеса не треба» – и никто не будет приставать!

Всё остальное обычно решалось мимикой, жестами и улыбкой. Как ни странно, этого чаще всего хватало: тут действительно главное не что ты говоришь, а как смотришь и умеешь ли рассмеяться, если тебя не понимают.

– Видишь? – говорила Варвара, когда кто-то нервничал. – ВНЖ – это не финал, это начало. Просто разрешение жить ещё один год в этом цирке.

– Варвара, а что делать, если опять не успеем подать?

– Значит, сегодня твой день для новых знакомств. Сходи за кофе, поговори с соседом. Через год увидишь – половина очереди будут твои друзья, а документы всегда успеем подать.

– А дальше?

– А дальше – новый сезон, новые очереди, новые истории. Главное, не становиться ждуном навсегда.

Она всегда умела разрядить обстановку. Даже инспекторы в МУПе признавали: «С Варварой проще».

И вот наконец – заветная карта в руках. На ней хмурое лицо, усталые глаза и дата, которую через год снова придётся отсчитывать сначала.

Но это не победа и не итог – это просто пропуск. На год терпения, новых знакомств, новых историй.

ВНЖ – это не гражданство и не штамп в паспорте. Это просто билет на новый год терпения, знакомств и приключений среди людей, которые становятся ближе, чем ожидал.

Когда держишь в руках заветную карту, кажется, что всё позади. Но потом понимаешь: праздник короткий. Очередь не заканчивается – просто меняет форму.

Иногда, если честно, так и хочется сбежать к морю, не думая ни о какой бумажке…

Барские рассказы. 4. Сезонные радости

В Черногории быстро понимаешь: тут год делится не на месяцы, а на две жизни – зиму и лето. И это не просто разные времена года, а два совершенно разных мира, между которыми нужно учиться выживать, подстраиваться и не терять чувство юмора.

Зимой город будто выключают – особенно если до этого успел привыкнуть к летней суете. Улицы пустеют, машины исчезают, даже дома выглядят какими-то усталыми. Те, кто никуда не уехал, замирают: местные уходят в себя, приезжие делятся на два лагеря – одни с тоской ждут весны, другие наслаждаются внезапной тишиной.

Первые зимы здесь всегда немного шокируют. Казалось бы, Европа, но привычка «всё купить в любой день» разбивается о местную реальность. По воскресеньям и праздникам супермаркеты и часть небольших магазинов не работают вовсе – можно пройти по всему району и не найти ни одной открытой лавки. На этом фоне настоящий праздник – работающие булочные: пахнет хлебом, и всегда есть кто-то на пороге, даже в самый пасмурный день.

Рынок тоже держится до последнего: зимой там мало народа, но зато все друг друга знают, овощи дешевле, а продавцы заодно сообщают местные новости и прогноз погоды.

В первый год мы ловились на эту «барскую западню» почти каждую неделю: отложишь покупки, а потом ужин превращается в кулинарную загадку из остатков – макароны с кетчупом, оливки с хлебом, что угодно. Женя в итоге распечатала на листе бумаге большой список «запасов» и повесила на холодильник: чтобы, никто больше не попадал в воскресное «ничего не купить».

В быту оказалось, что самые простые вещи тут – не как дома. Женя переживала не только из-за работы:

– Я вдруг поняла, что не знаю, как объяснить тут «творог». В магазине всё – pavlaka, sir, kajmak… На полке один только sir, а продавщица улыбается: «Tvorog? Možda pavlaka, možda kajmak, ali to ti nije isto!» Алиса крутит баночки: «Мама, этот опять не тот – у него даже запах другой». Брали всё подряд – sir оказывался солёным, pavlaka – как густая сметана, kajmak – слишком жирный. А тот самый вкус так и не нашли.

Но главный культурный шок – это, конечно, сама зима. Здесь она не похожа ни на что привычное: снега нет, всё зелёное и влажное, пальмы не жухнут, а трава будто только что после дождя. Настоящий холод – разве что по ночам, да и то редко. Температура может опуститься к нулю, но чаще всего держится около +5, просто становится особенно сыро и зябко. Вместо снегопадов – ветра и долгие дожди, вместо морозного утра – мягкий свет и тишина.

Вечерами иногда хочется закутаться в плед, а иногда просто выйти на балкон и послушать, как по двору гуляет ветер и разговаривают чайки. Коты зимой становятся ленивыми философами, гуляют мало, больше дремлют на лавках у булочных.