Глава 2. Тут я буду удивляться!

На север в Мекеле отбыли без задержек по расписанию. Здесь этот город именуется как Макале, а чтобы меня понимали, произносила все названия на местных диалектах.

Едва мы выехали за город, как наступил рассвет и обозначились горные пейзажи. Ну, а коль горы, значит, террасное земледелие по склонам, требующее огромных сил и старания. Но всё вокруг такое высохшее и жёлтое, что совершенно было непонятно что тут может вырасти? Да, читала, что сорго выращивают, значит, так и буду считать, но увидеть этот злак на корню так и не удалось. Хотя, если честно, не очень-то стремилась, без него было на что смотреть.

А вот горы – это да! Они красивы всегда: хоть жёлтые, хоть зелёные, хоть никакие! У меня просто дух захватывало! Обширные и открытые долины в редкой поросли рощ с фиолетовой листвой лежали меж гор, повсюду цвели деревья суккуленты розовыми цветами, бордовая агава приросла к отвесным скалам. Меня охватила безудержная радость. Я чётко поняла, что Эфиопия не просто бедная африканская страна, это страна особая. Тут я буду удивляться!

Если едешь по горам, то дорога вьётся серпантином, и в этом навряд ли кто-то станет сомневаться. Он был жесток и безжалостен. Народ шуршал гигиеническими пакетами. Укачивало до полуобморочного состояния. Сопровождающий рейса раздавал пакеты пачками. Они висели повсюду: у входных дверей и над головами пассажиров. Такое коллективное укачивание наблюдала только на занзибарском пароме в Танзании, хотя много серпантинов изъездила и паромов пережила. Поэтому сделала для себя вывод, что у эфиопов очень слабый вестибулярный аппарат, хотя он вообще слабый у африканцев.

Ну, а я вся в «ОКее»! Только слегка «горняшка» давила, напомнив о себе отдалённой головной болью, придав ощущение невесомости и облегчив моё тело на несколько кило. Чувствовала её ещё в столице, списав то своё покачивание на длительный перелёт и усталость. По своему состоянию определила примерную высоту. Где-то около 2500 метров над уровнем моря шёл наш рейсовый автобус. Именно с этой высоты начинаю чувствовать горную болезнь. После того, как организм привыкает, он перестаёт «сигналить» и прекрасно переносит более высокие подъёмы. А свой предел я знаю – 5100 метров в Колумбии взяла! Но в Эфиопии таких высот не планировала, а потому не очень думала о «горняшке» и прекрасно обходилась без аспирина. Хотя листья коки, используемые в Америке, более действенны, чем таблетки. Они разжижают кровь и облегчают состояние. Там их жуют все.

Тут же, во время остановок автобуса «на перекур», повсюду предлагали пучки, веники и даже снопы чата. Это такой кустарник, который едят многие мужчины, если не все. Именно едят и глотают. Считается лёгким наркотическим растением и не запрещён законом. Внешне чат очень похож на американскую коку, может её разновидность? Но я не ботаник, только стараюсь! Этот чат продавцы на дороге трясли, шлёпали им друг друга, распушали вроде букета цветов, производили разные манипуляции, только не подметали улицы. Каждый продавец показывал, что его чат самый свежий, пушистый и его обязательно надо купить.

Ещё один важный продукт скупали оптом – это сахарный тростник. Он был ровненько порублен на одинаковые поленца и связан по четыре штуки вместе. Такие связки красиво выкладывали высокими этажерками у обочины. Пассажиры из автобусов раскупали красивые этажерки до основания. Все мои соседи с каким-то остервенением грызли тростник на ходу, казалось, что тростник наилучшее лакомство, которое они когда-либо ели.

Я тоже сделала покупку. Целую банку жареных семян за одну монетку. Ещё не разбиралась в деньгах и ценах, но знала, что монета – это не деньги. Конечно, те семена оказались жареным сорго! Они были похожи на кукурузу или на орешки, и первую горсть съела с удовольствием. Всё остальное раздала в автобусе своим соседям. Больше это «блюдо» не покупала. Зато покупала всякие красивые на вид пирожки, забывая, что начинка обязательно будет из жареных зёрен сорго. Даже сами пирожки из муки сорго имели сорговую начинку. Во как извращаются! Но это не оттого, что сорго прекрасно на вкус, а оттого, что продуктом первой необходимости оно является и доступным по цене для бедных эфиопов. Хотя как знать? Может для них и сорго и тростник вкуснее наших деликатесов.

По дорогам гнали коз, ишаков, верблюдов. Козы были счастливы оттого, что от них только молоко и требовалось, а ослы с верблюдами тащили поклажу на спине, да седоков везли, но иногда тощие погонщики шли рядом со своими измождёнными животными. Процессии двигались прямо по проезжей части. Никто не спешил уступать дорогу, и казалось, что дороги в Эфиопии проложены для них. Животные были загружены хворостом, тростником, металлическими трубами, кукурузными снопами настолько, что даже их головы не были видны. Иногда чудилось, что снопы сами идут по дорогам на четырёх ногах – у одних длинные, а у других короткие ноги.

Обычные жители хуторов по-африкански передвигались от деревни к деревне, замотанные в белые одежды, или одетые в рваньё.

У одной из обочин среди зарослей собралась толпа. Труп мужчины с перерезанным горлом нашли. Шёл человек привычной дорогой, а в зарослях его с ножом ждали, чтобы последними сандалиями завладеть. Подобную сцену я наблюдала в Бурунди несколько лет назад, и вот снова похожая ситуация. А уж перевёрнутые фуры в кюветах, так это вообще обычный пейзаж Африки.

Как-то незаметно в автобусе пирушка началась среди тех, кто от серпантина ещё не свалился. На долгих дорогах пассажирам выдают еду согласно сервиса от автоперевозчика. Сначала всем раздали хлеб куском, думала будет с сыром, оказался просто хлеб – белый, мягкий, вкусный! Половину соседу отдала, сказав, что мне будет много, иначе бы не взял. Он свой кусок так быстро съел, что мне поделиться захотелось. Потом меня угощали мандаринами, зелёным стручковым горохом, чем-то сыпучим бело-розовым наподобие сухих хлебных крошек и, конечно, семенами.

Тут я свой бутерброд достала, который припасла на случай сильнейшего голода. Колбаской с галетами поделилась. В общем, пир горой! Те, кто с пакетами, от качки уже на пол попадали, кто-то уснул, болтаясь на серпантине, а впереди пассажир кашлял без остановки, укрывшись своей курткой. Все кричали ему:

– Эбола! Эбола! – и бросали в него водительской фуфайкой.

Потом автобус сломался, встав у крошечной деревни. Все пассажиры разбрелись по округе. Я ресторан в зарослях обнаружила и, прихватив свои галеты, устроилась там на удобном камне напитка холодного испить. А тут наши подтянулись. Два часа просидели, пока ни стало ясно, что автобус так просто не отремонтировать, и решили заночевать в одном интересном месте, а утром снова выдвинуться в путь до Макале. Больше всех радовалась я, меня совсем не устраивала перспектива теперь уже оказаться в Макале в три часа ночи и по темноте искать ночлег в незнакомом городе.

Вынужденную ночёвку мы провели в только что отстроенном деревянном гостином доме, где густо пахло деревом и ещё скрипели доски под ногами. Кровать в номере оказалась мягкой, чистой, с тёплым одеялом, а сей факт немаловажен. Ведь в горах по ночам хочется уютного тепла. Вначале как-то недоверчиво отнеслась к своему номеру и ждала подвоха, ну что-то вроде тараканов. Лежала тихо, включив свет и осматривая комнату, чтобы знать наверняка о тараканьем присутствии, но в сон клонило нестерпимо, а их всё не было. Да что их бояться? Вон, во времена моего студенчества, сколько их было в общежитиях и ничего, все выжили. А сейчас надо было выспаться.