Глава 5

Вместо того, чтобы терзаться и окончательно запинывать себя морально, я зарылась в одеяло и уснула, предварительно заведя будильник на одиннадцать. И только-только крепко уснула, как пришло время подниматься.

Я выбрала самое закрытое платье – темное, с довольно пышной короткой юбкой. К счастью, нашлись и чулки. Я долго сомневалась, стоит ли доставать из сумки трусики, но потом отказалась от этой идеи – боялась разозлить. В конце концов, я ведь одета, никто и не заметит… а вот если заметит он… Даже предполагать не хотелось, что тогда будет.

И не ошиблась. В прихожей Максим запустил руку мне под подол и сжал ягодицу.

– Хорошая девочка, понятливая. В офис тоже нельзя – ты должна кожей ощущать, что я могу тебя взять в любой момент, когда захочу. Это просто маленькое напоминание.

«В офис?» – но этот вопрос я не произнесла вслух. Все-таки Максим Александрович теперь пугал меня в достаточной степени, чтобы я не забыла о правилах. Не нарываться хотя бы там, где могу. Он протянул мне короткий плащик – тоже не мой, но размер, как и в случае платьев, подошел. Наверное, предпочитает девушек одинаковой комплекции. Или покупал всю эту одежду специально для меня? Об этом я тоже спрашивать не собиралась.

Правда, едва мы вышли за дверь, подставил мне локоть. Я осторожно взялась и пошла с ним рядом.

– За пределами квартиры правила меняются, – он почему-то широко улыбался. – Нет, ты в любом месте подчиняешься мне и не споришь, но обращаешься иначе, можешь говорить о том, что волнует, и задавать вопросы.

– И вы ответите? – недовольно буркнула я. Ну, раз уж разрешил!

– Отвечу или нет, но не накажу. Ясно?

– Более чем.

То есть за порогом я становлюсь почти человеком? Не в полном, конечно, воплощении, но хотя бы не с заткнутым ртом. Тем не менее разговаривать все равно не хотелось.

Я молчала, пока мы ехали куда-то – мне было безразлично куда. Я только наблюдала в боковое окно за пролетающими мимо зданиями: живет себе город, шумит, людей укутывает пока еще теплыми ветрами, и не подозревает, что иногда происходит за закрытыми дверями. В моем случае я этому была только рада.

В ресторан мы вошли также под руку. Красивое место, шикарное, но посетителей в дневное время немного. Максим Александрович сразу повернул в сторону и направился к дальнему столику возле стены – очевидно, это его место. Подлетевший официант мое предположение подтвердил:

– Максим Александрович, добрый день! Сегодня у нас чудесная тушеная говядина. Вам пока подать обычный салат?

– Нет. Неси вино. Шато… или что там первое попадется.

Уже через полминуты официант вернулся с бутылкой и меню. Хотел разлить, но Максим махнул рукой – парень тут же испарился, будто его и не было.

Максим Александрович сам наполнил бокалы, один пододвинул мне.

– Пей.

Я послушно сделала глоток. На вкус очень приятное, терпкое, но не до вязкости – в другой бы обстановке и в компании другого человека я бы восхищалась вслух. Я не самый большой любитель алкоголя, да и пьянею быстро. Виной тому и недостаток опыта: дома спиртное не приветствовалось, и я никогда не бывала частью какой-то шумной компании, даже в студенческие годы. Не то чтобы меня игнорировали, просто я сама этого избегала. И снова винить можно только свою зажатость…

– Нравится? – в ответ я просто пожала плечами. – Что будешь заказывать?

Я только бросила взгляд на золоченую папку, но не хотела ее открывать:

– На ваш вкус, Максим Александрович.

Он улыбался так, будто пребывал в лучшем настроении, кивнул, подозвал официанта, заказал говядину и еще что-то – я не расслышала.

– Пей, – Максим кивнул на бокал.

Я сделала еще пару маленьких глотков. Хочет меня напоить? Чтобы в следующий раз, когда ему приспичит меня унизить, меня вырвало? Или тошнить меня будет тоже по его команде? Почему-то эта мысль нерационально рассмешила. Я ухватила бокал и залпом допила до дна. На голодный желудок подействовало почти сразу – даже в голове зашумело. Максим Александрович, не отрывая взгляда от моего лица, подлил еще.

– Мне не нравится твой настрой, – сказал он, но даже улыбаться не перестал. – Но все же спрошу – ты не против, если о наших отношениях узнают в офисе? У нас всего две недели, будет жаль тратить время впустую.

О каких еще отношениях?! Если он про утреннее, то я, само собой, против, да еще как! Внутри снова все сжалось, однако вино свое дело делало – расслабляло и заставляло говорить, хотя изначально я намеревалась отмолчаться. Вместо прямого ответа, зачем-то спросила о другом:

– То есть в офис я ходить буду? Вы не придумаете мне отпуск или какой-нибудь больничный?

Максим откинулся на спинку стула и рассмеялся тихо:

– А ведь неплохая идея! Может, и мне в отпуск уйти? Тогда все две недели мы сможем пробыть наедине. Романтично звучит.

– Нет-нет! – в страхе воскликнула я и даже руками замахала. – Я хочу ходить в офис! Очень хочу!

Теперь он смеялся громче:

– Договорились. Но если вдруг захочешь видеть меня чаще – только скажи. Что-нибудь придумаем.

Я сделала большой глоток вина, чтобы не произнести вслух, насколько часто я хотела бы его видеть… Но спохватилась:

– И мне не нужно, чтобы кто-то на работе узнал! Все же договор двухнедельный, я хотела бы по истечении срока вернуться к прежней жизни.

– Тогда попроси.

Я непонимающе смотрела на него, но произнесла:

– Я прошу вас… не афишировать на работе… то, что сейчас происходит. Пожалуйста.

– Договорились. Тогда будешь выходить из моей машины за квартал до офиса, и там же тебя буду подбирать после работы. Сойдет?

– И что – вот так просто? – я не могла поверить.

Он наклонился вперед и ответил:

– Ну что, начинаешь понимать правила? Проси, если хочешь попросить, и я буду стараться идти навстречу. При условии, если буду доволен всем остальным, конечно. Кстати, как ты себя чувствуешь без нижнего белья в общественном месте?

Так вот, оказывается, чем именно я заслужила милость? Ощущала я себя неловко – когда шла по залу, так и казалось, что короткая юбка может колыхнуться, подняться выше. Но после того, как села, на время даже позабыла о дискомфорте. Сейчас же, от подчеркнутого напоминания, лицо начало гореть – «ты должна кожей ощущать, что я могу взять тебя в любой момент…»

– Нормально чувствую, – соврала я. Но его настроение можно использовать. Какой смысл показывать характер, если он все равно останется главным? Поэтому я заставила себя улыбнуться. – Так я могу спрашивать о чем угодно?

– Не факт, что отвечу, но да, можешь. Врать я не люблю, если тебе интересно, поэтому просто остановлю, если ты перегнешь палку.

Подошедший официант выставил на стол нарезки и салаты, а потом снова растворился. Я переставила тарелку к себе поближе, только теперь почувствовав, насколько голодна.

– У вас есть кто-нибудь…

– Кто? – его глаза смеялись. – Формулируй четче.

– Ну… девушка?

– Постоянная нижняя? – я кивнула. Пусть называет своих сексуальных партнерш какими угодно унизительными прозвищами. Он задумчиво посмотрел вверх. – Есть, но нельзя сказать, что мы в полном смысле вместе. Просто встречаемся, довольно регулярно, но наши отношения ограничиваются только сессиями. И в нашем с ней договоре верность не указана.

– Это… странно.

– Что именно? – его улыбка привлекает внимание – и обескураживает. – Ты считаешь, что доминант обязан быть собственником?

– Не-ет, – протянула я и тоже начала улыбаться. – Странно, что кто-то по доброй воле на такое соглашается.

Я осеклась – разозлится ли на такое? Но сказанное назад не воротишь. Однако Максим Александрович по-прежнему улыбался:

– На какое – такое? Ты себя с обычным сабом не сравнивай. Если бы сразу все пошло иначе, то я поначалу был бы с тобой мягче. В Тему вовлекают медленно, позволяя привыкать. Но потом… конечно, тебе это сложно представить, но многие испытывают настоящее удовольствие от подчинения. Сексуальное, моральное. Это не так уж и страшно – отдаться кому-то с потрохами, но надо человеку доверять полностью. И, конечно, с настоящим сабом сначала обсуждается, что приемлемо, а что нет.

То ли вино, то ли его доброжелательность развязывала язык:

– Вы мне мстите? За то, что я тогда… так грубо высказалась?

– Не мщу. Ломаю пороги. Ты слишком зажатая, чтобы все прошло легко, слишком далека была от этой мысли.

Теперь мне уже хотелось рассмеяться:

– И вы думаете, что после произошедшего я смогу спокойно все принять?

– Нет. Мне все равно. Ты через две недели убежишь и, возможно, будешь так переживать, что даже уволишься. Я не могу этому помешать. И не хочу. В самом начале я ошибся в тебе, но ведь ты сама принесла себя на блюде.

– Это ничего, ничего… – сказала я самой себе, но почему-то вслух. Чтобы замять неловкость, переключилась на первую пришедшую на ум тему: – Я еще и кредит в банке взяла. Хорошо, что у них проценты… ниже, чем у вас.

Максим Александрович рассмеялся:

– Если вдруг решишь и ту проблему разом закрыть, то можем просто продлить сделку.

– Нет уж. Я лучше банку должна буду, – буркнула себе под нос. Зачем я вообще обо всем этом говорю? Будто ему интересны мои проблемы! Всему виной алкоголь.

Он же выглядел расслабленным, словно ничего особенно страшного никогда в жизни не делал. Да и тему мы затронули неподходящую. Если уж очень хорошо вдуматься, то Максим Александрович выложил немало за то, чтобы пользоваться мною на всю катушку. На панели мне вряд ли пришлось бы слаще… Да, точно, проблема в вине, если я вдруг стала способна представить себя на панели. Хотя в чем принципиальная разница?

– Почему ты выбрала рекламный бизнес?

Вопрос был неожиданным и заинтересовал своей возможной подоплекой. Поэтому я переспросила:

– Вы думаете, что я не подхожу?

– Если бы не подходила, то узнала бы об этом первой. Так почему?

Ответ я обдумала задолго до этого разговора, потому и сейчас слова потекли, заранее готовые:

– Я понимаю, что со стороны может выглядеть так, будто я не на своем месте. В этой сфере все… они не только яркие идеи способны выдвигать, но и сами по себе яркие. Я отличаюсь, но зажигает сам творческий процесс… когда ты чувствуешь, что в каждом слове должен быть вес, что только лишь удачная подборка цвета принесет заказчику прибыль. Это сфера для скрупулезных, способных концентрироваться на самой ничтожной на первый взгляд. И я именно такая… – я настолько отвлеклась, что забыла, кому это говорю. Потому закончила сухо: – Ну, вы это лучше меня знаете.

– Знаю. И тем не менее рад, услышать это от кого-то еще. А то мне иногда кажется, что я свое дело идеализирую. Приятно встретить фанатика похлеще.

– Я не фанатик! Не смейтесь…

– Разве я смеюсь? Так что там насчет кредита? По моим посчетам – два дня.

Судя по лукавой улыбке, он скорее шутил и не рассчитывал на немедленное согласие. Поэтому я неловко улыбнулась в ответ и покачала головой. На самом деле, если бы он всегда был вот таким, как сейчас, то я могла хотя бы задуматься о возможности. Конечно, с очень-очень многими пунктами «недопустимого». Но ведь этот же самый человек совсем недавно… По коже снова пробежались неприятные мурашки. Значит, ломает пороги? Мило. А я все же уверена, что мстит. Отвела взгляд:

– Вы должны знать, что тогда… ну, когда вы впервые мне предложили.... там просто столько всего накопилось… Я не хотела быть грубой.

– Звучит, как оправдание, – перебил он и внезапно его голос снова стал мягким. – Раз ты позволила себе задавать откровенные вопросы, то и я сделаю то же.

– Что вас интересует? – напряглась я непонятно отчего.

– Как тебе еда?

Я даже не заметила, что официант уже доставил основное блюдо! Тут же схватила вилку. Первый же кусочек растаял во рту – нежнейшее мясо. Я и забыла про собеседника на несколько минут. И только потом вспомнила, что оставила вопрос без ответа:

– Сносно. А вам?

Он на секунду закусил губу и от этого стал похож на озорного мальчишку – от изменения его образа у меня путались мысли.

– Знаешь, что в тебе неправильно? Ты постоянно врешь, не хочешь быть откровенной, закрываешься. Это недопустимо, если бы мы хотели выстроить связь.

– Связь? – я все же позволила себе рассмеяться и снова взяла бокал. – С вами?!

– Сделаем вид, что я не заметил этого тона. И я не мщу тебе. Ты сама себе это придумала, потому что так проще смириться.

Веселиться сразу расхотелось. Я сделала глоток и поперхнулась. Слишком сильно расслабилась, и, вместо того, чтобы использовать его настроение себе во благо, только лишь все усугубила.

До конца обеда я старалась больше не открывать рта. В ресторане мы провели не больше часа, но это время я могла бы назвать приятным. Даже страх ненадолго позабылся, что в моем случае многого стоит! На крыльце Максим Александрович щелкнул пультом, и припаркованная машина отозвалась в ответ. Может быть, попросить его купить что-то из одежды или косметики? Без разницы что именно, лишь оттянуть возвращение в квартиру! Ведь он говорил, чтобы я просила! Но я так и не решилась: попроси я сейчас, то получилось бы, что я уже играю по его правилам. Пусть он бы только обрадовался, но я сама пока к этому не была готова. Он обернулся, заметив мою заминку, снова улыбнулся, а потом шагнул, обнял за талию, притянул к себе.

И поцеловал. Сначала нежно коснулся губ, но почти сразу усилил напор, открывая языком рот, погружаясь в него. Я уже через пару мгновений забыла, что он за человек и об отношении к нему. Свою роль сыграло и вино, именно оно провоцировало скорее расслабиться, чем напрячься. Ответила почти так же порывисто, обняла руками за шею и прильнула всем телом. Максим целовал страстно, не позволяя перехватить инициативу – и от этого сбивался дух. Я потерялась в пространстве, утопая в ощущениях, но он оторвался от моих губ, заставив недовольно выдохнуть, и наклонился к уху:

– А моя девочка, оказывается, не такая уж и холодная.

В этот момент мне было наплевать на издевку. Я поднялась на цыпочки и потянулась к его губам. Если он будет так меня целовать, то на некоторые вещи я пойду уже с гораздо большим энтузиазмом. Но он остановил меня резко, оттолкнув, и остудил окончательно совсем другим голосом, возвращения которого я так опасалась:

– Нельзя. Я могу тебя целовать, ты не можешь ко мне прикасаться, пока не разрешу. Ясно?

– Простите, я не знала… Больше такого не повторится, – меня оставили последние силы. Какое счастье, что хотя бы тут он не требует смотреть ему в глаза.

– Умница. Хочешь еще куда-нибудь?

– Куда прикажете.

– Учишься на ходу. Тогда заедем в один салон. Хочу, чтобы ты сделала полную эпиляцию бикини. Ты же не против?

– Как прикажете, Максим Александрович.

Мне на самом деле было все равно. Да я готова на какие угодно мероприятия, лишь бы не оставаться с ним наедине.

Процедура оказалась немного болезненной. В салоне я до сих пор эпиляцию не делала, поэтому с удовольствием отвлекалась на вежливые обращения и приятные запахи. Среди этих милых девушек я могла бы провести еще сутки кряду, но договор диктует свои правила. После процедуры кожа горела, соприкасаясь с жесткой тканью платья. Я вышла в холл, где за чашкой кофе и под пронизывающими взглядами сотрудниц меня ожидал Максим Александрович. Он молча встал и направился к выходу, я поспешила следом. Теперь я не могла угадать, в каком он настроении, поэтому и сама не решалась нарушить молчание.

А перед дверью квартиры снова замерла. Еще два шага – и правила снова изменятся. Он, не оборачиваясь, вошел, оставив дверь открытой. Чего он пытался добиться в ресторане? Сбить меня с толку? Запутать в эмоциях, чтобы я не могла сформулировать ни единой однозначной? Показать, что если я буду послушной, то и он станет ко мне добрее? Еще два шага. Еще два.