Вилар украдкой глянул на Малику. Сколько пройдёт времени, пока она свыкнется с мыслью, что стала главной фигурой за столом Совета, и на деле станет главной фигурой? А сейчас… Сейчас она привыкает к новому платью и боится запачкать туфли.

Малике страшно, но ему страшнее в десятки, в сотни раз, ибо она робеет перед неизвестностью, а он знает, с чем ей суждено столкнуться.

Занятый размышлениями, Вилар с опозданием заметил, что фонари остались позади и дорогу освещает молочно-белая луна. Потянуло влажной прохладой. Послышалась ленивая перекличка лягушек.

Малика и Вилар шли между плакучими ивами, вяло раздвигая тонкие ветви руками, как пловцы, сохраняющие силы для решающего рывка. Вдруг Малика остановилась. Будто её тень остановился Вилар. Перед ним лежало круглое как блюдце зеркало, в нём застыло отражение луны и звёзд. Необычайное зрелище: вокруг темень, а у ног распласталось небо.

Вилар притронулся носком ботинка к зеркальной поверхности, по ней побежала рябь, заставив звёзды заискриться. Озеро…

– Удивительное место.

– Вам правда нравится? – спросила Малика; чёрные глаза мерцали, как звёзды на водной глади. – Я читала, что в Лайдаре тоже есть такое озеро, только больше и красивее. Как бы я хотела на него посмотреть.

– Посмотришь. Тебе предстоит много чего увидеть.

– Древняя столица находится в резервации ветонов. Туда я вряд ли поеду.

– Поедешь. Ты старший советник, и это твоя страна.

Малика улыбнулась. Чувства, которые Вилар целый день топил в мучительных думах, вырвались на волю.

– Малика… Я не знаю, с чего начать…

– Вы любите меня.

Вилар заложил руки за спину, сжал кулаки:

– Очень!

Малика направила взгляд на озеро.

– Не молчи! – взмолился Вилар.

– В Смарагде я причинила вам боль.

Он криво усмехнулся:

– Стоит ли об этом?

– Вилар! Я должна вам признаться. Я моруна.

– Я догадывался.

– Моруна всю жизнь любит одного мужчину. Я не смогу ответить вам взаимностью.

– Ты в кого-то влюблена?

– Моруна любит мужчину, который всю жизнь верен только одной любви. Такого мужчину, как она сама.

– А я не однолюб. И всего-то? – Вилар рассмеялся, а сердце наперекор рассудку сжалось в комок. – Ты до сих пор веришь в сказки. Пора повзрослеть.

– Это не сказка.

Вилар притянул её к груди:

– Пока у тебя никто не появился, разреши мне быть рядом с тобой.

– Вы обещали не прикасаться ко мне.

– Я пообещал сгоряча. Не подумав.

– Уже поздно, – сказала Малика и высвободилась из объятий.

Вестибюль гостиницы был скудно освещён стоящей на конторке лампой. Закрытые окна не пропускали с улицы ни звука. С кушетки поднялся заспанный Таали и, откланявшись, отправился домой.

– Моя комната находится на первом этаже, – сказала Малика.

– Я догадался, – проговорил Вилар и двинулся к лестнице.

Одинокие шаги раздавались лениво и тупо, как шаги путника, утомлённого длинной и тяжёлой дорогой.

– Спокойной ночи, мой господин.

Вилар обернулся:

– Я не твой господин, а ты не моя служанка. Теперь мы соратники. Если тебе противно называть меня по имени, обращайся ко мне «маркиз».

Лицо Малики вытянулось.

– Зачем вы так?

Вилар провёл рукой по глазам. Казалось, что кто-то бросил в них щепотку песка:

– Прости, Малика. Иди, отдыхай. На рассвете выезжаем. – И направился вверх по ступеням.

– Вилар!

– Что ещё, Малика?

– А как я должна обращаться к другим советникам?

Вилар схватился за перила. Внезапная догадка пронзила всё его существо. Адэр несколько раз говорил, что формирует технический Совет. Это означает лишь одно: все ошибки он спишет на советников. И главным козлом отпущения станет Малика.

– Я передумал. Мы никуда завтра не едем.

– Я… не успею подготовиться… – пробормотала Малика, заикаясь. – Я должна что-то… должна что-то говорить на собрании.

– Идём. – Вилар взмахнул рукой и взлетел по лестнице.

Малика догнала его в конце коридора:

– Что вы задумали?

Вилар толкнул дверь:

– Заходи. – Включил свет и указал на кресло. – Садись.

– Вы ужасно выглядите. Вам надо выспаться.

– Садись! Я расскажу тебе о старшем советнике Великого – Трое Дадье.

– Это не может подождать до утра?

– В Тезаре, перед тем как поступить на службу в высший корпус власти, государственный чиновник три года посещает заседания Совета в качестве слушателя. У тебя есть всего трое суток. Давай не будем терять время.

Малика нехотя опустилась в кресло. С недовольным видом расправила на коленях платье:

– Вы переоцениваете мои возможности. Я не выучу за три дня то, чему люди учатся три года.

Вилар еле сдержал нервный хохот. Три года… Надеясь стать советником Великого, он учился всю жизнь. Но даже багаж знаний не давал ему никаких гарантий.

– Ты когда-нибудь была в театре?

– В замок как-то приезжала труппа.

– В настоящем театре.

– Нет.

Вилар принёс из спальни стул и сел напротив Малики:

– В большинстве театров есть суфлёрская будка. Она находится на краю сцены. В ней сидит человек, который нашёптывает актёрам слова их роли. Трой Дадье не суфлёр. Но, как суфлёр, он знает, какая роль отведена каждому советнику. Он знает, кто и что должен сказать. Он знает, как должна закончиться пьеса под названием «Заседание Совета». Король Тезара не стал бы Великим, если бы рядом с ним не было Троя Дадье.

***

Тишину гостиной нарушал стук напольных часов и щебет птиц за окном. Адэр лежал на софе и, заложив руки за голову, смотрел в потолок. Наступил день, который радовал и в то же время страшил. Пачки документов наконец-то перекочуют из его кабинета в кабинеты советников. На рабочем столе займут место сводные таблицы и сжатые отчёты, и появится время не только на их изучение, но и на раздумья. Останется самое тяжёлое: научиться доверять своим ставленникам.

Адэр не доверял друзьям: у них была причина для дружбы – он будущий властитель полмира. Не доверял Великому: интересы Тезара отец ставил выше интересов сына. Адэр не доверял себе: как можно доверять человеку, который бродит в темноте и не знает, куда идёт. Но если к советам избранников относиться с въевшимся в разум подозрением, он так и будет блуждать во мгле.

Адэр поднялся, завязал галстук, надел пиджак:

– Гюст!

В гостиную заглянул секретарь.

– Советники в сборе?

Гюст посмотрел через плечо, будто зал Совета находился за его спиной:

– Нет маркиза Бархата и госпожи Латаль.

– Госпожи, – сквозь зубы процедил Адэр. – У моих советников нет титулов и происхождения, есть только должность.

– Прошу прощения, мой правитель, – сказал секретарь с довольной улыбкой и не замедлил объяснить свою радость: – Я не знал, как назвать старшего советника. Простолюдинка – неприлично. Госпожа – еле язык повернулся.

– Объявляй. Я иду.

Адэр приблизился к колонне из аспидного камня. Скользнул взглядом по выточенным фигуркам девушек. Все носили имена его любвеобильных пассий. Все, кроме фигурки под самым потолком: на ней имена закончились. Адэр окрестил её Маликой, надеясь, что скоро появится предмет страсти и утех, который вытеснит плебейку из галереи желанных образов.

– Если опоздаешь, пеняй на себя. Второго шанса не дам, – прошептал Адэр и покинул апартаменты.

Он шёл по коридору, борясь с желанием идти медленнее и дать возможность Вилару и Малике опередить его. Но гордость не позволяла умерить шаг. Подойдя к закрытым лакированным дверям, невольно прислушался, надеясь уловить голос друга. Зал Совета ответил тягучей тишиной.

Охранители распахнули двери, Гюст объявил правителя, и Адэр переступил порог. Вокруг стола стояли шестнадцать советников. Взгляд упёрся в осунувшееся лицо Вилара, перекочевал на Малику. Смоляные пряди, перевитые серебряной нитью, спадали на плечи, обтянутые стальной тканью; серебряные пуговицы на лифе платья были неподвижны, словно обладательница наряда не дышала.

Ну, Вилар… Ну, сукин сын! за пять дней вылепил из плебейки даму!

Адэр обогнул круглый стол, остановился возле кресла из чёрного дерева:

– Объявляю первое заседание Совета открытым. – Опустился на сиденье и жестом разрешил советникам занять свои места.

Секретарь прошмыгнул к бюро в углу зала, зашелестел листами.

– Ещё раз примите мои поздравления, господа, – произнёс Адэр. – Должен вам напомнить, что Совет Порубежья станет легитимным только с принятием первого решения.

Главный страж общественной безопасности и порядка Крикс Силар, несмотря на низкое происхождение, встретил взгляд Адэра с невозмутимым спокойствием.

Ещё один выходец из простого люда Анатан Гравель, специалист по драгоценным камням, казалось, хотел спрятаться под стол. Недавно он лихо командовал озлобленными рабочими приисков Бездольного Узла, но воспитанные и образованные люди, похоже, вызывали у него тревогу.

Рядом с Анатаном сидел седой как лунь человек с гладким лицом без единой морщинки – главный финансист Порубежья маркиз Мави Безбур. Кресло слева занимал советник по международным вопросам маркиз Орэс Лаел. Тот самый Орэс, который метил в кресло Малики.

Маркиз Ярис Ларе – светило медицины – пристально рассматривал Адэра сквозь очки в золотой оправе. Поборник законности и справедливости граф Юстин Ассиз – брови вразлёт, выпуклые губы, подбородок с ямочкой – наманикюренными пальцами поглаживал кожаный переплёт блокнота.

Этих мужей Адэр знал, кого-то чуть больше, кого-то чуть меньше. Остальные восемь советников были для него тёмными лошадками.

– Прошу слова, мой правитель, – раздался глубокий голос.

Адэр кивнул:

– Слушаем вас, советник Лаел.

Орэс поднялся:

– Почти сто лет назад Зерван Грасс, последний монарх Порубежья, бросил страну на произвол судьбы.

– Советник Лаел, – вклинилась Малика. – Во-первых, Зерван был монархом Грасс-Дэмора. Во-вторых, наш правитель знаком с историей. Не надо тратить время на её повторение.

Адэр изо всех сил старался не смотреть на Малику. В его взгляде она будет искать поддержку или подсказку. Он не станет поддерживать и подсказывать.

Орэс нахмурился:

– Я только хотел отметить, что до колонизации Порубежья Тезаром проблемами страны никто всерьёз не занимался.

– И чем, по-вашему, Тезар помог Порубежью? – спросила Малика.

Адэр хватался взглядом за рубин на обручальном кольце Орэса и понимал: ещё одна фраза Малики, и он не сможет более сдерживаться, повернётся к ней, и она увидит удивление в его глазах. Адэр думал, что Малика будет прятаться за спинами мужей и молчать.

Орэс с театральной улыбкой взмахнул рукой; рубин сверкнул, как капля крови на солнце.

– Заслуги Тезара очевидны.

– Назовите хоть одну, – вступил в разговор Юстин Ассиз.

– Ну как же? Тезар прекратил междоусобицу в Порубежье.

Юстин облокотился на стол, прижал палец к ямке на подбородке:

– Он мог прекратить её сто лет назад. Король Зерван Грасс сбежал. Его внучатого племянника убили. Началось преследование хозяек земель…

– Зачем ворошить тёмное прошлое? – перебил Орэс.

– Тезар мог направить в Грасс-Дэмор миротворческую армию, но этого не сделал!

– Возможно, на то были причины.

– Возможно, наверное, может быть, – подала голос Малика. – Предлагаю в зале Совета обходиться без этих слов.

Адэр сел к ней вполоборота. Малика не осознаёт, что устанавливая на первом же заседании свои правила, она ступает на шаткий мостик. Если советники её не поддержат, ей придётся отступить, притом сзади не будет твёрдой почвы. За этим последуют новые отступления…

Орэс порывисто провёл ладонью по волнистым волосам:

– Не вижу причин…

– Поддерживаю старшего советника, – откликнулся главный финансист. – Предлагаю так же не использовать слово «примерно».

Орэс выдавил улыбку:

– Это уж как получится, советник Безбур.

– Я тоже поддерживаю Малику, – заикаясь, сказал Анатан и торопливо добавил: – Простите. Советника Латаль.

– И я поддерживаю, – отозвался Крикс.

Орэс изогнул бровь, как бы говоря своим видом: «Кто бы сомневался? Плебеи всегда будут стоять на защите плебея».

– Принято, – произнёс Адэр и откинулся на спинку кресла.

Орэс стёр с выразительных губ ухмылку:

– Я могу продолжать, мой правитель?

Адэр кивнул.

– Если уж затронули вопрос о чистоте речи за столом Совета… Предлагаю в первую очередь очистить речь соотечественников от суржика.

Советник по национальным вопросам – сухощавый мужчина со скуластым лицом – сузил раскосые глаза:

– Вы называете суржиком языки народов нашей страны?

– Двадцать лет назад Великий узаконил в Порубежье слот – единый язык Краеугольных Земель. Советник Исаноха, вам ли этого не знать?

– Это искусственный язык. Он не является духовным наследием, а следовательно, не может быть основным языком.

– Над его созданием работали представители всех национальностей.

– Всех, кроме Порубежья, – не унимался Исаноха. – В нём нет ни одного слова нашего коренного населения.

– Благодаря слоту любой человек чувствует себя комфортно в сорока трёх странах Краеугольных Земель. Мы можем стать сорок четвёртой, – чеканил Орэс. – И если мы хотим развивать торговлю и поднимать экономику, то должны изжить сорные наречия.

– Для этого придётся запретить народам спать, – сказала Малика.

– В смысле?

– Люди видят сны на родном языке.

– Через два поколения они его забудут.

Малика вцепилась в край стола:

– Вам придётся уничтожить эти народы, потому что родной язык они никогда не забудут!

Орэс заложил руки за спину, развернул плечи:

– Советник Латаль, позвольте спросить. На каком языке ваши сны?

Тишина оглушила. Исаноха побарабанил пальцами по столу, будто хотел удостовериться, что со слухом у него всё в порядке. И вдруг полился голос Малики. Переливчатые звуки сплетались в слова, перетекали в певучие фразы и разлетались мелодичным эхом. Создавалось впечатление, что с небольшим запозданием позвякивали льдинки хрустальной люстры.

– Я рассказала свой сон, советник Лаел, – произнесла Малика. – Я моруна. Я – начало. Именно так переводится название моего народа.

– Мне говорили, что вы почти с рождения живёте в этом замке.

– Вас не обманули, советник Лаел.

– Откуда вы знаете язык морун?

– Он передается по наследству. Языки всех древних народов передаются по наследству. Вы этого не знали?

– Но это не мешает вам безупречно говорить на слоте, – сказал Лаел вкрадчиво. – В противном случае вы бы не сидели за этим столом.

Малика вскинула голову:

– Посмотрите в окно, советник Лаел. Сверху охватите взором тысячи миль. Это Дэмор – земли морун. Это с нашего позволения здесь поселились климы, ветоны, ориенты и другие народы. Это мы разрешили династии Грассов увековечить своё имя в названии страны – Грасс-Дэмор. А когда Зерван исчез, те, кого мы пригрели, уничтожили историю и вынудили моих сестёр скрыться за долиной Печали. Поставьте памятник тем людям, кто это сделал, советник Лаел. Если бы не они, вы бы не сидели за этим столом.

Орэс вытянул руки по швам:

– Мой правитель, я предлагаю провести языковую реформу и присвоить слоту статус единственного государственного языка.

– Мой правитель! – воскликнул Исаноха. – В Порубежье проживают семнадцать национальностей. Реформа разорвёт страну на семнадцать частей.

– Реформа объединит её! – упорствовал Орэс, сверкая глазами.

Вопрос, поднятый Лаелом, поставил Адэра в тупик. Он думал, что советники будут просить денег: на строительство дорог и больниц, на покупку учебников, на реконструкцию приисков, на формирование армии…

– У вас всё, советник Лаел? – спросил Адэр.

– Нет.

Адэр внутренне сжался. Похоже, перебранка советников только набирает обороты.

– Продолжайте.

– Я предлагаю провести религиозную реформу.

– Бог мой… – выдохнул молодой человек с нескладно скроенной, как у подростка, фигурой. – А это ещё зачем?

– Советник Джиано! Всем известно, что власть монарха зиждется на двух столпах: престол и религия. В этом кроется величие Тезара и Ракшады. Предлагаю превратить олард в государственную религию, то есть придать ей статус государственной идеологии.

– Вы хотите загнать всех верующих в один храм? – пробормотал Джиано; его глаза потускнели, будто погас внутренний свет.

– Пока в Порубежье будет разброд с языками и верой, мы не сможем возродить патриотизм.

Малика всем телом развернулась к Лаелу:

– Мы ещё ничего не сделали для народа, чтобы он гордился своей отчизной.

– Я предлагаю…

– Вы предлагаете забрать у него последнее: веру и родной язык.

Орэс развёл руками:

– В таком случае у меня всё. – И сел в кресло с видом победителя, оскорблённого непочтением.

Джиано еле заметно кивнул Малике и опустил голову, пытаясь скрыть в глазах оживший блеск.

– Заседание Совета переношу на завтра, – сказал Адэр и покинул зал.

***

Вокруг стола сновала прислуга. По гостиной разливался запах жареного мяса и специй. Развалившись в кресле, Адэр перелистывал книгу в потрёпанной обложке.

В комнату вошёл Вилар. Зная привычку правителя трапезничать без свидетелей, слуги удалились в коридор и выстроились вдоль стены в ожидании вызова.

Адэр перевернул замусоленную страницу:

– Заставляешь себя ждать, маркиз Бархат.

– Прости. Твоё приглашение я получил лёжа в ванне. – Вилар наполнил бокал вином. – Неважно выглядишь.

– Голова разболелась.

Улыбаясь, Вилар сделал вращательный жест рукой, смачивая стенки бокала янтарным напитком.

– Чему радуешься? – спросил Адэр.

– Я уже не представляю тебя без книги или документов.

– Малика сказала, что правитель знаком с историей Порубежья. Да ни черта… – Адэр захлопнул книгу и швырнул на софу. – Полстраницы про династию Грассов, страница про самозванцев и сто страниц про наместников Великого.

Вилар взглянул на обложку:

– Напечатано в Тезаре. Если хочешь, могу поискать что-то более правдоподобное в библиотеке или в архиве.

– Не надо. Настоящую историю не знает никто! Потомки постоянно искажают её сообразно идеям и времени. В конце концов она превращается в сборник псевдоисторических рассказов. История в моём понимании – нечто нерушимое, не зависящее от прихоти человеческой массы.

– Между прочим, человеческая масса, как ты выразился, возвеличила твоего отца, который станет для потомков человеком-легендой.

– Легенды сами по себе не имеют никакой устойчивости. Воображение толпы постоянно меняет их. – Адэр перебрался за стол, жестом предложил Вилару сесть и налил себе вина. – Возьмём, к примеру, Зервана, последнего правителя Грасс-Дэмора. Современники говорили о нём как о покровителе нуждающихся. За ним шла одухотворённая толпа, которая через двадцать лет назвала его предателем. Сейчас, спустя сто лет, некоторые историки уже сомневаются в его существовании. Говорят, что Зерван – некий собирательный образ, который характеризует мышление той эпохи. Скажи мне, чьей истории я должен верить?

– Не забывай, мы живём в его замке.

– В замке покровителя, предателя или обычного человека, носившего звучное имя? – Адэр залпом осушил бокал и спросил без всякого перехода: – Ты её научил?

– Прости, не понял.

– Ты научил Малику заводить советников, а самой оставаться в тени?

– Нет.

– Так поступает Трой Дадье, когда не знает, что сказать. Не поверю, что ты не рассказывал ей о Трое. – Адэр покрутил бокал в руках, разглядывая золотистые потёки на стенках. – Если честно, мне не хватает Троя. Не думал, что когда-нибудь скажу это.

И надолго умолк.

Отложив вилку и нож, Вилар вытер рот салфеткой:

– Я могу задать нескромный вопрос?

– Попробуй, – кивнул Адэр.

– Ты тоскуешь по Галисии?

– Тоскую? Наверное.

– Пригласи её в Порубежье.

Адэр рассмеялся:

– В качестве кого?

– Просто пригласи. Ты правитель, и не должен никому ничего объяснять.

– Не хочу давать ей надежду.

– Мне казалось, что у вас всё серьёзно, – растерянно проговорил Вилар.

– Всё серьёзно, как у вас с Маликой?

Вилар заметно напрягся:

– Между нами ничего не было.

Адэр поставил бокал:

– Значит, четыре дня в Ларжетае прошли впустую.

– Малика не та, за кого ты её принимаешь.

Заложив руки за голову, Адэр качнулся на задних ножках стула:

– Ты надел на неё корону и теперь не знаешь, как её снять.

Вилар поднялся:

– Благодарю за ужин.