Я снова с тоской посмотрела на прохожих, клятвенно пообещав себе заняться упражнениями для укрепления мышц на руках, чтобы в следующий раз меня было не так просто выпихнуть из квартиры. Впрочем, прикинув все варианты, мне пришлось примириться с его существованием. Так ко мне хотя бы перестали цепляться с вопросом про парня и отношения. Саша был чем-то вроде прикрытия от излишней «заботы» всех неравнодушных из моего окружения, а для большего он и не требовался, лишь бы крутился где-то неподалёку. По крайней мере, от него я уже хоть приблизительно знала, чего ждать, а вот для новых свиданий у меня ещё были недостаточно укреплены мышцы рук.

Поспешно отогнав от себя нахлынувшие воспоминания, я домыла наконец-то первый номер, теперь прислонив мастер-ключ к «Шептуну».

– Ну как первый день, справляешься? – поинтересовалась у меня тётя Оля.

– Да, вполне, – улыбнулась я, проходя в номер, но тут же застыв на месте. От порога к кровати вела небольшая цепочка тёмно-красных капель.

– Это… – начала было я, но договорить не успела. Тётя Оля одним движением провела носком ботинка по полу, оставив теперь о странных каплях одно воспоминание.

– Черешня, – с улыбкой пояснила она, кивнув на теперь уже чистый пол. Разве что небольшие разводы на память остались. – Нам тут на днях привозили, в столовой угощали постояльцев. Вот кто-то себе и притащил.

– Тогда, должно быть, черешня была очень сочной, – решила подыграть ей я.

– Да, жаль ты не застала, – вздохнула она, тут же поспешив к выходу. – Не буду мешать, убирайся.

Я растерянно посмотрела ей в след, затем перевела взгляд на пол.

– Сказано же тебе, что это черешня, – шёпотом обратилась к самой себе я, отгоняя криминальные порывы немедленно устроить обыск. – Надо соблюдать обещания, данные себе.

* * *

С непривычки я управилась с работой впритык к двенадцати часам. Зато теперь можно было с чистой совестью спуститься в столовую и, прихватив свою порцию, устроиться в кресле, в самом углу большого зала. Можно было бы и выбраться погулять, но неприятная морось за окном отбивала всякое желание. Подобрав под себя ноги, я обхватила пальцами горячую кружку, с удовольствием вдохнув запах горячего шоколада.

– Что предлагаешь, искусственную радиоактивность? – внезапно раздался возмущённый возглас, а вслед за этим в зале показался и источник звука: мужчина лет тридцати, светловолосый и с аккуратной бородкой.

– Кто сказал? – процедил заходящий следом, немного моложе первого, среднего роста, немного плотного телосложения, то и дело поправляя очки в чёрной роговой оправе. – Я же не предлагаю использовать изотопы стронция.

Я притихла в своём кресле, пользуясь тем, что сижу в самом дальнем и тёмном углу. Говорить им о своём присутствии я как-то не решилась.

– Я даже не увидел превышения ПДК свинца, кобальта… – развёл руками первый и в этот же момент наконец заметил и моё укрытие.

– Здрасьте, – робко проговорила я, почувствовав некоторую неловкость от возникшей паузы.

– Новая горничная, да? – оценивающе окинул меня с ног до головы второй.

– Здравствуйте, – куда более вежливо отозвался первый. – Простите, мы вас не сразу заметили. Мы – учёные и иногда способны так увлечься своими спорами, что ничего вокруг не замечаем.

– Зачем ей это объяснять? – обратился к нему второй, словно меня вообще не было в комнате или я обладала врождённой глухотой.

– Вам с нами будет проще, мы не так часто бываем в номере, – продолжил первый, подойдя чуть ближе. – А вот с Димой вам будет сложнее, он ужасный неряха.

– У меня нет времени убираться, к тому же для этого и создан обслуживающий персонал, – высокомерно отозвался второй, окончательно утратив хоть какую-то надежду на хорошее отношение в моих глазах.

– Я – Алексей Овчинников, из номера «Шептун», а этот невоспитанный юноша – Дмитрий Стрельцов из «Древобога», – улыбнувшись, представился первый, кинув короткий укоризненный взгляд на своего друга. – Мы… Мы доктора биологических наук. Уже второй год работаем в Исследовательском институте, вот только выбрались, наконец, отдохнуть…

– О, должно быть у вас очень интересная работа, – неловко отозвалась я, почувствовав по возникшей паузе, что настала очередь моей реплики, но плохо понимая какой.

– Едва ли вы в этом разбираетесь, – в своём привычном высокомерном стиле отреагировал Дмитрий, снова смерив меня оценивающим взглядом с налётом скептицизма.

– Прошу извинить моего друга, у него плохо с манерами, – виновато отозвался Алексей, снова кинув короткий взгляд на друга, но тот явно не спешил проникаться.

Я едва улыбнулась, опасаясь, что если раскрою рот, то вместо «ничего-ничего» скажу что-нибудь колкое, что на рабочем месте не позволительно.

– Не буду вам мешать, – вежливо отозвалась я, поспешно вставая со своего места и зарекаясь хоть раз ещё вернуться сюда в то время, пока здесь могут быть постояльцы.

– Вы нам не мешаете, – поспешно возразил Алексей.

– Вообще-то, мы собирались играть в шахматы, – процедил Дмитрий.

Повторно изобразив вежливую улыбку (демонстративно только для Алексея), я поспешила скорее ретироваться из большого зала. Бодро преодолев дистанцию до пристройки под моросящим дождём, я с облегчением выдохнула только когда снова оказалась одна.

Убрав клетку и покормив Альму (та встретила меня таким возмущённым стрекотанием, что мне даже стало стыдно, что я сразу к ней не пришла), я уселась на диван, некоторое время отстранённо глядя на улицу. Надо признать, момент я поймала идеальный: теперь дождь окончательно осмелел, обрушившись на землю в полную силу, громогласно грохоча по крыше, словно надеясь прошить её насквозь. От нечего делать, я решила набрать Мрака.

– Серьёзно, вместо практики слиняла за город? – развеселился он, едва я кратко пересказала свои приключения. – Моя школа!

– Скажи, а ты часто бываешь в институте? – как бы между прочим, спросила я.

– А что, тебе тоже звонил мой куратор? – не то смеясь, не то говоря вполне серьёзно поинтересовался Мрак.

– Нет, просто хочу знать, насколько ты хорошо шаришь в своей будущей профессии, – честно призналась я, всё ещё колеблясь, стоит ли его вообще об этом спрашивать.

– Я знаю на каком факультете учусь, думаю, этого достаточно, – усмехнулся он.

– А ты случайно не знаешь, что такое «искусственная радиоактивность»? – решилась наконец я. Странный разговор этих учёных смог подстегнуть моё любопытство.

– Да это любой первоклассник знает, – пренебрежительно фыркнул Мрак. – Это когда в почву поступают всякие нехорошие изотопы. Ну, например, после каких-нибудь термоядерных аварий. Или, если неправильно утилизируются отходы атомной промышленности… С чего тебя это интересует?

– А эти неправильные изотопы… Это, например, стронций? – проигнорировала его вопрос я.

– В том числе, – легко согласился он. – Погоди, я, кажется, прослушал по рассеянности, ты там в гостиницу устроилась или на атомное предприятие?

– Пока не поняла, – рассеянно отозвалась я. – А что такое ПДК?.. Не помню, чего. Кобальта, что ли…

– Это предельно допустимая концентрация, – быстро ответил Мрак.

– Концентрация чего?

– Это такая санитарно-гигиеническая лабуда. Определённые показатели сколько каких химических веществ должно содержаться в окружающем мире. Надо ли мне заново спрашивать тебя зачем это всё или ты не собираешься отвечать? Ты тогда сразу скажи, что дело серьёзное, чтобы я потом меньше мог сказать при даче показаний.

– Нет, просто я услышала странный разговор, – принялась объяснять я. – Первый сказал что-то типа «что предлагаешь, искусственную радиоактивность?», а второй что-то говорил об изотопах стронция, а потом первый сказал, что даже не заметил превышения ПДК кобальта и чего-то ещё…

– Это были обычные постояльцы? – удивился Мрак.

– Нет, какие-то учёные, – пожала плечами я.

– Ну, тогда мало ли что они обсуждали, – философски заключил друг. – Может они статью какую пишут… Или твоё чутьё опять влечёт тебя к криминалу?

– Нет, просто стало интересно, о чём они, – сразу отреклась от всего я. – А так всё… спокойно. Кстати, никак не связано с предыдущими вопросами, от черешни разве могут оставаться тёмно-красные пятна, как от крови?

– Твои вопросы порой ставят в тупик даже меня, – немного помолчав, протянул Мрак. – А меня трудно чем-то удивить. По крайней мере, я так раньше думал.

– Ладно, забудь, – встряхнула головой я. – Мне просто скучно, вот я и придумываю всякие детективные истории.

Быстро свернув разговор с Мраком, я поняла, что моё любопытство так и не унялось. Я не поняла ровным счётом ничего. Какие атомные предприятия? Причём здесь допустимые концентрации? Впрочем, Мрак может быть и прав. Какое мне дело до того, что могут обсуждать эти учёные. Хотя странная подобралась парочка: светловолосый аристократ, которому только монокля не хватает и хамоватый, приземистый, темноволосый тип с переразвитым эго.

Дождь за окном не только не спешил утихать, но и, казалось, с каждой минутой только больше набирал силу. Помаявшись от безделья, я открыла ноутбук подруги, решив посмотреть какой-нибудь фильм в одиночестве.

Тщательно просмотрев список, я решила довериться интуиции, выбрав один из фильмов, заинтересовавшись пометкой в скобках «детектив». Хоть не будет никаких ужасов. Выпустив полетать Альрауне, я нажала кнопку «play», пытаясь предугадать о чём будет сюжет. Немного покружив под потолком, Альма опустилась рядом со мной, уцепившись лапками за край подушки и громогласно зачирикав у меня над ухом.

– Конечно, можем посмотреть фильм вместе, – усмехнулась я, даже немного развернув к ней экран. – Только, чур, не спойлерить!

Сорока коротко застрекотала в знак согласия, и мы уставились на экран теперь уже вдвоём.

* * *

– Алис! – я некоторое время слушала голос, не понимая, откуда он исходит. – Алис, проснись уже!

Я с усилием разлепила веки, сонно потянувшись в кровати и поёжившись от неприятного холодка. Неужели я успела заснуть? Надо мной нависала Ксенька, в полумраке, разбавляемом только светом от бра, смотрясь немного зловеще. Сколько же часов я спала, раз уже успело стемнеть?

– Ты это видела? – допытывалась у меня подруга.

– Что я видела? – никак не могла понять я. Как и бывает после сна днём, моя голова была словно чугунной, а попытки думать, казалось, причиняли боль.

– Там, в ванной, – пояснила подруга, проходя к двери и явно ожидая от меня того же. – Я сначала подумала, что это ты решила развлечься, но потом… В общем, сама мне расскажи.

Потерев глаза, словно это могло мне помочь окончательно стряхнуть с себя остатки сна, я побрела к ванной, яркий свет из которой резал по глазам.

Бледно-серая кафельная плитка на стенах и на полу, сверкающая белизной ванная и раковина, а над ней зеркало в массивной раме. Но сейчас стоило смотреть не на это. Помадой на стекле было выведено «убирайся отсюда или умрёшь».

– Я так не развлекаюсь, да и за Альмой до этого такого не наблюдала, – покачала головой я, подойдя поближе к зеркалу. Судя по немного диковатому взгляду Ксеньки, спросонья я способна нести особую чушь, в которой даже не отдаю себе отчёта.

– Ну, сороки же интеллектуальные птицы, поэтому почему бы ей не уметь писать? – пояснила я.

– Ты серьёзно? – наконец обрела дар речи подруга.

– Про то, что Альрауне могла написать угрозу помадой на зеркале? – переспросила я. – Даже не знаю, в «википедии» о такой их способности ничего указано не было.

Ксенька молча бросилась к своей сумке, с остервенением переворачивая содержимое.

– Ага! – с какими-то кровожадными нотками произнесла она, потрясая чем-то в руке. –Так и знала! Это же моя любимая!

Найденная Ксенькой помада сейчас представляла жалкое зрелище.

– Если это ты… – прищурилась она.

– Ты с ума сошла? – мигом проснулась я, ощутив реальную опасность в воздухе. – Зачем мне твоей помадой что-то на зеркале писать? Мне же не четыре года!

– Ну доберусь я тогда до того, кто это сделал… – мрачно отозвалась подруга, с тоской глядя на жалкие остатки помады.

Я молча сфотографировала странную надпись, решив пока приберечь её в качестве вещдока, хотя бы в памяти телефона. В прошлый раз фотки Мрака на месте преступления многое прояснили, так почему бы не прибегнуть к этой фишке снова?

– Интересно, когда успели оставить эту надпись? – принялась рассуждать подруга, расхаживая по комнате из стороны в сторону.

– Не знаю, – беспомощно отозвалась я. – Когда я сюда пришла, то не заходила в ванную. Может, надпись уже и была… Кстати, как ты прошла сюда? Я же закрывала дверь.

– Она была открыта, – возразила подруга.

– Нет-нет, я точно помню, – заспорила я. – Я всегда закрываю за собой дверь.

– Но тем не менее, – развела руками Ксенька. – Я нажала на ручку и зашла. Возможно и этот шутник также сюда проник.

– Или, точнее сказать, так вышел, – протянула я, подходя к распахнутому окну. И я ещё удивлялась, почему мне так холодно!..

– Кто-то залез через окно? И ты даже не проснулась? – опешила подруга.

– Я крепко сплю, – виновато ответила я. – Странно только почему тогда… Альрауне!

Однако сорока не спешила отзываться на мой зов, затаившись в углу рядом с окном.

– Что ещё за фокусы? – насторожилась я, подходя к ней.

Альма тут же с шелестом расправила крылья, подлетев ко мне и уцепилась за мои пальцы, тыкаясь клювом в ладонь.

– Что это с ней? – удивилась Ксенька, наблюдая за странными махинациями птицы.

– Улика, – с мрачным торжеством объявила я, показав врученный мне небольшой цветной клочок, словно выдранный из чьей-то рубашки.