ШАНС

Аркадий стоял в очереди. В Америке очереди бывают редко. Разве что в Макдоналдсе, да и то в обеденный перерыв. Вот там он и стоял. Он давно живет в Штатах. Все очень сложно, тяжело, но все делается ради лучшей жизни, ради обеспеченной старости. Хотя, до старости можно и не дожить.

Он образован, умен, кандидат наук, хорош собой, следит за здоровьем. Хотя бы то, что он сумел уехать из России, получить возможность жить в свободной стране – одно это характеризовало его как незаурядного человека.

Он сможет обеспечить нормальную жизнь всей своей семье. К слову сказать, в Америке он для всех русский. В России – еврей, в Америке – русский. Аркадий уже довольно сносно говорил по-английски, нашел неплохую работу. Чувствовал себя американцем.

Очередь продвигалась довольно быстро. К кассе подошел мужчина, протиснулся сквозь очередь, прищурился, пытаясь разглядеть цены. Видимо, у него было плохое зрение. Очевидно, что разглядеть ему ничего не удалось, мужчина оглянулся, оглядел очередь и обратился к Аркадию на чистейшем русском языке:

– Слушай мужик, я ни черта не вижу, очки разбил, помоги мне заказ сделать!

Аркадий оторопел. Как мог этот подслеповатый мужик понять, что он русский? Одет Аркадий так же, как все американцы. Он ничего не говорил, стоял молча. Мужик даже с плохим зрением, ни минуты не колеблясь, признал в нем человека из России. Аркадию хотелось забыть о России, никому не говорить, что он «русский», но его упорно узнавали соотечественники. Он не мог понять – почему? Это его бесило.

– Как ты узнал, что я русский?

– Черт его знает. Не знаю. По взгляду, наверное.

– Ты ж не видишь ни фига.

– Ага.

Заказ, конечно, сделать помог. Пообедали вместе, поговорили. У эмигрантов всегда есть темы для разговоров. Все начинают говорить на смешанном языке – русский с английскими словами.

– Что, лайсенс получил уже? (Лайсенс – водительские права, являющиеся также удостоверением личности).

– Да, с этим быстро. Соушел секюрити пока не дали, жду. (Соушел секюрити – индивидуальный социальный номер жителя США).

Аркадий гордился тем, что он быстро доказал на собеседовании, что его притесняли в России на национальной почве. Не дали место на кафедре, не принимали в партию, не дали возможности написать и защитить докторскую диссертацию. Он сразу получил убежище и гражданство.

Жена с ним ехать отказалась. Решили оформить развод. Сын поехал с ним вместе, дочь приехала год спустя. Аркадий оплачивал обучение обоим детям. Кредиты позволяют это делать. Сын женился на американке, у них родилась дочь. Теперь сын с семьей живет отдельно, дочь вышла замуж и уехала в другой город.

Аркадий уговорил свою пожилую мать переехать к нему в Америку. Отца уже не было в живых. Она согласилась не сразу. Когда дети разъехались, к Аркадию приехала мать. Жизнь более-менее устоялась. Можно было подумать и о личной жизни. Женщины всегда интересовались Аркадием. Он мог выбирать. Но Аркадий не торопился. В России осталась его молодая подруга. Он надеялся, что она приедет к нему насовсем. Но тщетно.

Через два года у матери стали проявляться признаки страшной болезни. Болезнь Альцгеймера. Человек забывает все, в том числе, свое имя, свой адрес, своих близких, при этом остается в полном физическом здоровье, обуреваемый кипучей жаждой деятельности. Болезнь прогрессировала, оставлять мать одну было опасно. Через некоторое время пришлось поместить ее в клинику. «Если будете сами за ней ухаживать, то можно будет меньше платить за содержание». Так его жизнь превратилась в однообразную череду дней с жестким графиком: клиника – работа – клиника – сон – клиника- работа – клиника – сон. Попытки устроить личную жизнь отпали сами собой. Так прошло шестнадцать лет. Похороны матери сильно увеличили его долги.

Дети живут своей жизнью, Аркадий живет один, снимает квартиру, выплачивает долги по кредитам за обучение детей. С его зарплатой это тяжело, приходится во многом себе оказывать. Но детям в голову не приходит, что нужно помочь отцу с кредитами, а сам он об этом никогда не попросит. Он уже готов к тому, что закончит свою жизнь в одиночестве. Он даже заранее забронировал себе квартиру в доме престарелых.

Анна познакомилась в Аркадием, когда приехала в гости к своим американским родственникам. Русская диаспора общается в основном вокруг русской церкви. Там можно увидеться практически со всеми, туда обращаются, когда нужна помощь. Некоторые просто приходят по воскресеньям, чтобы пообщаться или бесплатно пообедать.

Анна жила в Москве, работала в крупной компании, хорошо зарабатывала. Одна воспитывала сына, образ жизни был таков, что заводить отношения не получалось, хотя Анна была привлекательной женщиной, с пышными русыми волосами и неплохой фигурой. У нее были выразительные глаза, заразительный смех и тонкое чувство юмора редко присущее женщинам. Московский ритм жизни, ненормированный рабочий день, постоянный недосып, все это приводило к дикой усталости, так что на личную жизнь не было времени, да и не было сил. Сын учился в школе, был очень смышленый, взрослый не по годам, он был ей и ребенком, и другом.

Вырваться в Америку удавалось не всем, родственники пригласили Анну и она, с трудом отпросившись у начальства, улетела в далекие края, не строя планов относительно Америки, но планируя побывать в разных местах и победить хроническую усталость. В России оставались родители и сын, так что мыслей об эмиграции у Анны не было, хотя все знакомые считали, что она не вернется.

Анна охотно заводила знакомства, ездила по гостям, по магазинам. В выходные обычно отдыхали семьей. Анне была интересна жизнь эмигрантов, психология людей, которые уехали со своей родины, решились на такой поступок. Анне казалось, что все люди, которые прошли через это, незаурядны. Они совершили поступок. На это надо решится, надо предпринимать какие-то действия, идти к цели. Одна женщина поразила ее рассказом о себе, она семь раз получала отказ консула, так как он считал, что она потенциальная эмигрантка. На восьмой раз ей дали визу, и она оправдала опасения консула – уехала, чтобы не вернуться никогда и прошла все круги ада нелегального эмигранта. Но теперь получила статус и счастлива в этой стране. Большая часть эмигрантов долго добивалась и с большим трудом попала в страну и Анна, не желающая остаться, вызывала у всех недоумение.

Родственники Анны попали в Америку из-за болезни сына и так долго его лечили, что возвращаться в Россию просто не захотели. На кону была жизнь ребенка.

Так гуляя по магазинам в обычный будний день, Анна зашла в Макдоналдс, чтобы пообедать, там увидела Аркадия. Они уже были знакомы, впервые увиделись в русской церкви на венчании у общих знакомых, потом у других знакомых обедали в большой компании. Аркадий увидел Анну и приветливо помахал ей рукой. Она не хотела подходить, когда заметила его, но после такого приветствия отступать было некуда.

Аркадий заехал в их городок, когда ездил по своим делам, так он сказал Анне. Она рассказала, как проводит время, сейчас так нагулялась, что зашла в Макдоналдс не только поесть, но и дать отдых ногам. Слово за слово, Аркадий пригласил ее в гости. Она с удовольствием согласилась. Аркадий вызывал симпатию и было понятно, что она у них взаимная. Часа полтора они провели в дороге к его дому, весело болтая на разные темы.

Квартира, в которой жил Аркадий, была небольшая, хотя и трехкомнатная. Прихожая, переходящая в гостиную, – самая большая комната. Две небольших спальни, из гостиной вход в маленькую кухню. Коридоров практически нет. «Втроем было тесно» – подумала Анна, представляя, как Аркадий жил здесь с двумя детьми. Дома в Америке вообще кажутся карточными домиками. Стены тонкие, здесь не бывает лютых морозов. В квартире стены тоже тонкие. Слышно все, что говорят в соседней комнате.

Они сидели в уютном уголке гостиной в креслах, пили чай. Зимой темнеет рано. Анна очень устала за этот долгий магазинный день, зимний вечер казался ей глубокой ночью.

– Теперь, молодая и красивая дама может открыть мне тайну, почему она одна?

Анна уже рассказала Аркадию, что живет с сыном. Мужа нет. Работает, как заведенная, по десять часов в день.

– Я не знаю, почему. Наверное, что-то во мне не так. Мужчины меня боятся. А вообще-то мне так больше нравится!

Аркадий рассмеялся. Он запрокидывал голову, когда смеялся. Говорят, что так делают люди с открытым характером.

– В это я ни за что не поверю. Никто не хочет быть одиноким. Каждый человек на Земле пытается найти себе пару. Это заложено первобытными инстинктами. Никто не может объяснить природу этого явления. Все философы земли бьются над этим вопросом. Ты сто раз будешь говорить, что хочешь быть одна, а в душе все равно будешь ждать своего мужчину. И более того, непрерывно искать его, явно или не явно.

Анну задели его слова. Как будто царапнул по самому чувствительному месту. Он был прав, хотя она сама себе не хотела в этом признаваться. Аркадий ей нравился. Может быть еще больше, потому что не старался ей понравится, а вел себя по-дружески и непринужденно.

Он был выше среднего роста, немного полноват, но как-то равномерно, без круглого живота, как бывает у полных мужчин. Волосы, седые, завиваются мелкими локонами. На лбу – залысины. Кожа, как у всех американцев, живущих на побережье – ни одной морщинки и вечный загар, голубые глаза. Возраст определить невозможно. Правильные черты лица, тонкие очки – интеллигент.

– Ты кусаешься? Почему тебя нужно бояться? Или пытаешься сразу показать, какая ты умная? А мужики от тебя отлетают, видя, какая ты неприступная. Смотришь на них свысока или как на мебель?

– Как на электроприборы! – она внутренне разозлилась. «Как он может знать, видя меня чуть ли не в первый раз!». Заставив себя улыбнуться, она старалась говорить как можно мягче. – Знаю, знаю, что ты сейчас скажешь. Но «я не настолько умна, чтобы казаться дурочкой».

Аркадий опять рассмеялся, у него было хорошее настроение.

– Анечка, девочка моя, ты, когда мышь увидишь, боишься?

– Да, я мышей боюсь, визжать начинаю.

– А ты представляешь, как она тебя боится?

– Я тебя, умоляю, Аркадий! Уж не сравниваешь ли ты мужиков с мышками?

– Нет, но ситуация похожая. Ты боишься, а он еще сильнее боится. Ты красивая, умная, неприступная, а мужчина идет только на «зеленый свет». Если ты на него не смотришь, не улыбаешься, его шуткам не смеешься, для него это как «красный свет». Понимаешь?

– Я понимаю. Но я кокетничать не умею. Я пробовала, не получается. Чувствую себя при этом полной дурой.

– Кокетничать надо. Обязательно. У тебя получится. У тебя хорошая улыбка. Тебе нужно совсем немного. Посмотри на парня. А про себя подумай: ты – славный малый, good guy. Чуть-чуть улыбнись, только краем рта. И все. – Аркадий наклонился к ней, выпучил глаза, – Шлагбаум открыт. И люди, как говориться, к тебе потянуться!

Аня засмеялась. Представила шлагбаум, за которым она стоит, а по ту сторону шлагбаума куча молодых людей. Рассказала об этом Аркадию.

– Живое у тебя воображение.

– Да, знаешь, у меня «сверхвоображение» и чувствительность ненормальная. Люди матом ругаются, а я все представляю. Не специально – картинки сами мелькают. Ужас. Если смотрю фильм про войну – рыдаю, потом неделю в себя прийти не могу. Меня это выбивает из колеи. Как будто меня растрясли, как шарик, в котором снежинки летают над домами. Пока снежинки не улягутся – я вся разбитая. Так и на работе. Расстраиваюсь, если что-то не так, как будто это мой бизнес.

Аркадий слушал внимательно и улыбался. Он давно разглядел ее стройную фигуру, и красивые глаза, еще в предыдущие встречи. И заехал в городок не случайно, в надежде заехать к ее родственникам, предполагал, что она будет дома.

Аркадий принес плед, укрыл ей ноги. Укрывая, он как бы случайно провел рукой вдоль бедра. Анна напряглась, но не подала виду. Что это, проверка? Аркадий налил еще горячий чай. Она не привыкла, чтобы за ней ухаживали. Это так приятно.

– Что ж, это свойство твоей психики. Но можно научиться самообладанию. Просто ты должна решить, что нужно привести себя в равновесие. Научись самообладанию. Причем не на один день, а вообще, на всю оставшуюся жизнь. Это не так уж сложно. «Имей мудрость принять то, что не можешь изменить».

– Предлагаешь быть равнодушной?

– Не надо путать с равнодушием. Ответь мне, ты, например, расстраиваешься, когда слышишь в новостях, что в Париже эмигранты устроили погромы или, что где-то в Испании погибли люди в автокатастрофе?

– Я не рыдаю, конечно, но отмечаю про себя, в общем, принимаю к сведению.

– Правильно. Ты не меняешь течение своей жизни, ход своих мыслей и своего душевного равновесия. Так?

– Ну, в общем, да.

– Чем ближе расстояние от фактора расстройства до тебя, при котором ты «принимаешь к сведению», а не впадаешь в панику, тем выше самообладание. Понимаешь? Обстоятельства своей жизни ты тоже можешь «принять к сведению»

– Ну, так можно далеко зайти. Это уже «пофигизм» называется.

– Название сути не меняет. Просто нужно отсекать негативную информацию. Ты не отрицаешь существование «криминального мира»? Это – параллельный мир, который постоянно пытается пролезть в наш мир. В параллельных мирах есть негатив, но его нужно отсекать, насколько возможно. То, что невозможно отсечь – принять к сведению. Самое главное, не ввязываться эмоционально. Потому что все это происходит не в твоем мире, не в твоей жизни, а в параллельном мире. По большому счету ты должна создать свой мир. Такой, какой ты хочешь. Это не сложно.

Анна давно никому не подчинялась и терпеть не могла поучений, но сейчас она с удовольствием слушала малознакомого человека. Ей было интересно. И приятно с ним болтать и приятно принимать ухаживания. Так мало нужно, чтобы почувствовать себя женщиной. Впервые за долгое время она встретила мужчину, который был ей не только приятен, но и интересен. Какое наслаждение общаться с умным человеком!

– Во-первых, прекрати смотреть криминальные новости и тому подобное. Отсекай негатив. Он не в твоей жизни. Он в параллельном мире. Запомнила? Во-вторых, всегда и во всем пытайся создать себе комфорт. Никто не сделает этого для тебя. Собираешься покупать квартиру, покупай двухкомнатную. Собираешься ехать на отдых, бери хороший отель. Не экономь на себе.

Аркадий принес бутылку коньяка, фрукты и конфеты, она покачала головой. Алкоголь она не пила. А он обещал отвезти ее домой. Ночевать она не планировала. Хотя, расставаться не хотелось.

– Аркаша, я вообще не пью. Коньяк для меня смертельный яд. Это правда. она всем завидую, кто может пить спиртное. А для меня это яд, особенно коньяк.

– Не поверю, пока не увижу, – он опять смеется.

– Таки не верьте мне, но я останусь жить! – один глоточек она все-таки выпила. Хотелось сравнить ощущения после того, как Аркадий рассказал, как нужно пить коньяк. Как напиток испаряется уже во рту, впитывается там, немного доходит до пищевода, его не нужно глотать, его можно вдыхать. Сам процесс можно наблюдать вместе с каждым глотком. Аркадий выпил рюмку коньяка, глаза в пустоту – все внимание на процесс протекания напитка вовнутрь. Смачно.

– Ты можешь создать свой мир, отдельный. Параллельный мир. Торопись, девочка, у тебя не так много времени. Отделили его от других миров. Каждый человек может жить в своем мире. Для этого нужно понять, чего ты хочешь. И создать свой мир.

– Ты сам создал свой мир? Расскажешь, какие параметры у твоего мира? Запас воды, энергоресурсов, площадь земной поверхности. Что еще? Чистота воздуха, население?

– Вот-вот. Чистота воздуха и население – это самое простое. Воздух – это эмоции. Не загружай голову всякой ерундой. Отсекай неприятное. Научись самообладанию – сохраняй хорошее настроение. Население – встречайся и дружи с приятными людьми, которые настроены позитивно, с людьми твоего уровня. Как ты думаешь, я прожил эти шестнадцать лет, когда кроме работы и больной, выжившей из ума матери, ничего не видел? Сейчас мне пятьдесят пять, а шестнадцать лет назад я был в расцвете лет.