Цитаты из книги «Голодные игры. И вспыхнет пламя. Сойка-пересмешница (сборник)»

С платьем другая проблема: оно путается вокруг ног, а как только я пытаюсь его подобрать, тут же коршуном налетает Эффи и с криком: «Не выше лодыжек!» бьет меня по рукам.

Словно камень с души свалился.

– Ты тоже прости, – говорю я коротко. – Тебе-то за что извиняться? Ты спасала наши шкуры. Просто мне как-то не по душе, что мы шарахаемся друг от друга в реальной жизни, а перед камерами валяемся в снегу. Вот я и подумал: если не буду строить из себя… ну, ты понимаешь, обиженного мальчишку, мы бы могли стать… не знаю… друзьями? Все мои друзья, вероятно, обречены на смерть. Однако Пита отказ уже не спасет. – Ладно.

разобраться в чувствах к Питу. И до сих пор не могу.

Его извинения – точно гром среди ясного неба. Конечно, Пит воздвиг между нами стену, когда узнал, что моя влюбленность была чем-то вроде притворства. Но мне ли его винить? На арене я так старательно играла влюбленную, что временами сама не могла

– Слушай, Китнисс, я все хотел с тобой поговорить о своем поведении. Ну, тогда, в поезде. По дороге домой. Я ведь знал, что между тобой и Гейлом что-то есть. И ревновал – еще прежде, чем нас объявили парой. Я был не прав: Голодные игры закончились, и ты мне ничем не обязана. Прости.

– Я исправлюсь во время тура. Буду любить его без ума, как и прежде. – Как и сейчас, – поправляет Сноу. – Как и сейчас, – подтверждаю я. – Увы, чтобы предотвратить восстания, потребуется куда больше усилий. – У меня получится. Я всем дистриктам докажу, что травилась из-за безумной любви, а не ради желания насолить Капитолию. Сноу встает и прикладывает салфетку к пухлым губам. – Цельтесь выше. – Как это? Что значит «выше»? – не понимаю я. – Убедите меня. Президент роняет салфетку, берет свою книгу и направляется к двери. Я не смотрю на него и поэтому вздрагиваю, когда в ушах раздается отчетливый шепот: – Между прочим, я знаю о поцелуе. Дверь захлопывается.

Я растерялась. Казалось бы, после стольких лет вместе мне было известно все о его губах: как они улыбаются, говорят и грустят. Но я даже не представляла себе, какое тепло заструится от них по моим, когда наши губы встретятся. Или как эти руки, создавшие множество хитрых ловушек, легко могут обхватить меня. Смутно помню: вроде бы я издала негромкий гортанный звук и крепко сжала пальцы у него на груди. Тут Гейл отпустил меня и сказал: – Я не мог этого не сделать. Хотя бы раз. И ушел.

Наш роман стал ключом к выживанию на арене. Только вдруг оказалось: для Пита все было гораздо серьезнее. А для меня? Не знаю. Зато представляю, как мучился Гейл. Стоит подумать о туре победителей, когда нам с Питом вновь придется разыгрывать из себя влюбленных, и сердце сжимается.

На Пита, своего будущего супруга, даже смотреть не могу, хотя