Цитаты из книг автора «Сьюзан Хинтон»

Мир первой зеленью в злато одет, Но невозможно сберечь этот цвет, Лист распускается ярким цветком, Чтоб через час отгореть целиком. Лист уступает дорогу листу. Так и Эдем уходил в пустоту, Так и заря завершает свой бег. Золото не остается навек[5].

Для нас всех Джонни был не просто другом. Наверное, ему куда чаще нашего доводилось выслушивать про всякие ссоры и жалобы. А когда человек по правде тебя слушает, слушает – и ему важно, что ты говоришь, это такая редкость.

Вот что нас разделяет, – сказал я. – Не деньги, а чувства. Вы ничего не чувствуете, а нас чувства захлестывают.

Газ всегда будет канатом между нами, но это не значит, что мы должны тянуть его во все стороны. И не мы с Дэрри будем его перетягивать, а он будет нас соединять.

Не знаю, как я понял, но Мотоциклист был одинок. Хуже, чем я за всю свою жизнь, хуже даже, чем я мог себе вообще представить. Он жил внутри стеклянного пузыря, и наблюдал оттуда за остальным миром.

– Похоже, что для людей важной составляющей жизни является быть частью чего-то большего. К чему-то принадлежать.

Что было потом, я помню плохо. Меня, кажется, швырнули лицом в капот и обыскали. Я смотрел на мигающие фары, не отрываясь. Что-то было не так. Что-то было серьезно не так с этими огнями. Мне страшно было думать, что именно, но на самом деле я и так знал. Они мигали серым. А должны были быть красными и белыми. Я посмотрел вокруг. Черный, белый, серый, и тихо, как в могиле. Я уставился на толпу, которая все прибывала, и никак не мог понять, почему так тихо. Как в черно-белом телевизоре с выключенным звуком. – Меня слышно? – заорал я на ближайшего полицейского. Он что-то строчил в блокноте и даже не обернулся. Но я не слышал даже собственного голоса. Попытался кричать, и все равно не слышал. Одиночество было полным. Я оказался внутри стеклянного пузыря, а весь мир был снаружи. И так теперь будет всю мою оставшуюся жизнь.

И тут до меня дошло все, что мне никак не могли втолковать Газ, Далли и Смешинка. Дэрри меня любил, может, прямо так же сильно, как и Газа, и именно потому, что он меня любил, он слишком уж рьяно старался, чтоб из меня что-то вышло. Когда он накричал на меня: «Пони, где тебя носило?», на самом деле он хотел сказать: «Пони, ты до смерти меня напугал. Пожалуйста, ну будь ты поосторожнее, я не переживу, если с тобой что-то случится».

Никогда же не думаешь о родителях, что они вообще существовали, когда тебя еще не было.

Когда вдвоем с кем-нибудь кино смотришь, как-то неловко становится, вроде как кто-то у тебя через плечо книжку читает