Цитаты из книги «Бойцовые рыбки»

– Да, Расти-Джеймс, – заговорил он. – Сиамские петушки. Действительно пытаются убить соперника. А если к аквариуму прислонить зеркало, то могут повредить и самих себя, сражаясь с собственным отражением. – Клево, – сказал я, хотя мне и не казалось, что это особенно клево. – Интересно, станут ли они так себя вести в реке, – сказал Мотоциклист.

И еще, кстати, велела тебе кое-что передать. Передай, говорит, Расти-Джеймсу, что жизнь продолжается, если ей это позволить.

Всю жизнь я боялся того, что в самом деле могло случиться. Что можно пощупать, от чего можно отбиться или убежать. Что денег не будет, что побьет кто-нибудь из старших, что Мотоциклист уедет насовсем. А вот страх перед чем-то, что я и назвать-то толком не мог, – это как? Как можно драться с тем, что вообще неизвестно что?

– Похоже, что для людей важной составляющей жизни является быть частью чего-то большего. К чему-то принадлежать. Вот что было страшно. Всегда страшно мне, а теперь испугало и Стива. Пугало вообще всякого, кто оказывался рядом с Мотоциклистом. Он не был частью и не принадлежал – ни к чему, никому и никогда. Хуже того, и не хотел.– Вот что я не понимаю, – выпалил Стив. – Как это никто до сих пор не взял ружье и не разнес тебе голову. – Даже в самых примитивных человеческих сообществах к безумным относятся с инстинктивным уважением, – ответил Мотоциклист.

– Ну, скажи ему! Скажи, что ничего другого в этом не было! – Ничего другого в этом не было, – сказал Мотоциклист.– Ага! – сказал Стив злорадно. – Понял?– Ты же был вожаком, – сказал я. – Значит, что-то для тебя в этом было.– Было забавно, первое время. А потом стало невыносимо скучно. Вся моя заслуга в прекращении разборок – на самом деле в том, что мне стало скучно, и все это знали. Они бы и так прекратились. Слишком много наркоты.– И ничего не забавно, – возразил Стив. – Ну, это по моему личному опыту, – сказал Мотоциклист. – Охотно верю, что многие его не разделяли. Что многие боялись драк до паники. Но паника в драке легко сходит за отвагу.

– До чего же забавное положение, – прервал тишину Мотоциклист. – Как это так вышло, что я сижу здесь, обнимая полумертвого брата, а вокруг бетон, кирпич и крысы. Стив промолчал – наверное, потому, что Мотоциклист не обращался к нему.

Этот чувак – благородных кровей. Король в изгнании.

Она повернулась и пошла от меня, голову держит прямо, волосы по плечам прыгают, моя крепкая сладкая девочка, и до меня дошло, что больше я не буду приходить к ней домой смотреть телевизор. Не буду обжиматься с ней исподтишка, чтобы ее братцы нас не запалили. Не буду чувствовать, какая она у меня в руках одновременно и мягкая, и сильная. Ничего этого теперь не будет. Но какое вообще отношение хиханьки с девчонкой на озере имели к нам с Патти? Никакого отношения это к нам не имело. Что за дурь, из-за такой глупости взять и все между нами поломать?

Уважать я его особенно не уважал, не с чего было – он ничего не делал.

Насколько я знаю, он вообще ничего не замечал вокруг себя. А когда замечал, то только затем, чтобы посмеяться. Через какое-то время вернулся отец.