Госпожа Ван была недовольна, что явилось так мало людей, ибо она опасалась, что им не под силу будет выведать то, что ей нужно. Но тут кстати появилась жена Ван Шань-бао – старая служанка госпожи Син, – которая незадолго до этого принесла госпоже Ван мускусный мешочек.

Госпожа Ван всегда относилась с уважением к женщинам, пользовавшимся доверием госпожи Син, поэтому, увидев жену Ван Шань-бао, пришедшую разузнать, чем кончилось дело с мешочком, она сказала:

– Передай своей госпоже, что я посылаю тебя в сад присматривать за порядком. Ты справишься лучше, чем кто-нибудь другой!

Жена Ван Шань-бао часто бывала в «саду Роскошных зрелищ», но служанки сада не слишком ее жаловали, и она в свою очередь старалась заметить за ними какие-нибудь грехи; однако при всех ее стараниях ничего не получалось. И сейчас она подумала: наконец-то удастся сразу за все отыграться на своих недоброжелательницах. Поэтому поручение госпожи Ван пришлось ей как нельзя по душе.

– Все будет сделано, госпожа, – заверила она. – Я никогда не говорю лишнего, но сейчас скажу прямо: нужно было давно соблюдать осторожность и построже относиться к служанкам! Вы редко бываете в саду и не знаете, что девчонки, прислуживающие барышням, ведут себя так, будто сам государь пожаловал им высокие титулы! Они переворачивают все вверх дном, а мы не можем их придержать! Чуть что скажешь, они начинают ворчать, будто их барышень обижают! Куда это годится?!

– Конечно, служанки, прислуживающие барышням, особенно смелы и дерзки, – заметила госпожа Ван.

– Не будем говорить о других, – возразила ей жена Ван Шань-бао. – По-моему, самая наглая и вредная из них – это Цин-вэнь, которая прислуживает в комнатах Бао-юя. Эта девчонка красивее других, и на язык остра, и каждый день наряжается, точно Си Ши. Но стоит сказать ей слово, она сразу на дыбы!

При этих словах госпожа Ван неожиданно что-то вспомнила и обратилась к Фын-цзе:

– Как-то раз, когда мы проходили со старой госпожой по саду, какая-то девушка отчитывала девочку-служанку. У нее была тонкая талия и покатые плечи, а глаза и брови чем-то напомнили мне сестрицу Линь Дай-юй. Поведение ее мне не понравилось, но я не сказала ни слова, поскольку рядом со мной была старая госпожа. Я подумала, что нужно узнать, кто это, но потом забыла… А сейчас мне пришло в голову, не о той ли девушке речь?

– Конечно, из всех девушек никто не обладает такой красотой, как Цин-вэнь, – согласилась Фын-цзе, – и она немного легкомысленна. Судя по вашему описанию, это была она, но я не могу утверждать точно, так как не припомню случай, о котором вы рассказали.

– Это можно выяснить! – с готовностью сказала жена Ван Шань-бао. – Позовем ее сюда, и госпожа посмотрит, она ли это.

На это госпожа Ван ответила:

– Из комнат Бао-юя ко мне обычно приходят только Си-жэнь и Шэ-юэ, остальных служанок я не знаю. Если все обстоит так, как вы говорите, тогда понятно, почему эта Цин-вэнь не смеет являться мне на глаза. Я всегда ненавидела подобных людей. А что, если она совратит Бао-юя?! Позови Цин-вэнь! – приказала она одной из служанок. – Скажи ей, что я хочу кое о чем ее спросить. Пусть она придет одна, и немедленно! Си-жэнь и Шэ-юэ могут не приходить, они должны прислуживать Бао-юю. Но смотри, ничего не рассказывай!

Девочка почтительно поддакнула ей, отправилась во «двор Наслаждения розами» и передала приказание госпожи Ван. Цин-вэнь в последнее время чувствовала себя нездоровой. В тот момент, когда прибежала служанка, она, совершенно разморенная, вставала после полуденного сна. Услышав о приказании госпожи Ван, Цин-вэнь поспешно последовала за служанкой.

Цин-вэнь не любила появляться на людях; кроме того, чувствуя недомогание, она перестала следить за своей внешностью, потому что думала, что ей простят это, поскольку она больна. Когда девушка вошла в комнату Фын-цзе, волосы ее были растрепаны, одежда помята, пояс отсутствовал. Госпоже Ван показалось, что вид у нее томный и внешностью она в точности напоминает девушку, встреченную ею в саду. Тут госпожа Ван вновь вспыхнула от гнева.

– Хороша красавица! – с холодной усмешкой воскликнула она. – Совсем как больная Си Ши! Для кого это ты каждый день так наряжаешься? Думаешь, я не догадываюсь, какими делами ты занимаешься? На этот раз я тебя прощаю, но если повторится – шкуру спущу!.. Как себя чувствует Бао-юй?

Тон госпожи Ван сначала удивил Цин-вэнь, но потом она догадалась, что кто-то хочет свести с ней счеты. Она вся вспыхнула от негодования, хотя не осмелилась произнести ни слова в свое оправдание. Она была девушкой умной и, услышав вопрос госпожи Ван, решила скрыть правду. Поэтому она поспешно опустилась на колени перед госпожой Ван и ответила:

– Я редко захожу в комнаты Бао-юя, почти никогда не встречаюсь с ним и не знаю, каково его самочувствие. Если вы хотите точно все узнать, госпожа, спросите у Си-жэнь или у Шэ-юэ.

– За такие слова тебя следует отколотить! – крикнула госпожа Ван. – Ты что, мертвая? И зачем вас всех тут держат?

– Я прежде была служанкой старой госпожи, – стала оправдываться Цин-вэнь, – но старая госпожа решила, что, так как людей в саду мало, Бао-юю там жить страшно, и поэтому послала меня прислуживать ему, велев присматривать за его комнатами и ночевать у него в прихожей. Я сразу сказала ей, что я неловкая и прислуживать не умею, но старая госпожа обругала меня: «Я и не приказываю следить за ним! К чему тебе ловкость?!» Я не осмелилась противиться повелению старой госпожи и перешла жить в сад. Один раз в десять дней, а то и в полмесяца Бао-юй позовет меня, спросит что-нибудь и тотчас же отпускает. Еду Бао-юю подают либо старые мамки и няньки, либо Си-жэнь, Шэ-юэ и Цю-вэнь. А если у меня бывает свободное время, я должна заниматься вышиванием для старой госпожи. Вот почему я и не знаю, что делает Бао-юй. Если вы недовольны, этим, госпожа, отныне я постараюсь быть внимательнее.

– Амитофо! – воскликнула госпожа Ван. – Как я счастлива, что ты не находишься возле Бао-юя! Не буду тебя больше утруждать! Раз старая госпожа отдала тебя Бао-юю, завтра же я попрошу, чтобы она тебя выгнала оттуда.

И затем, обращаясь к жене Ван Шань-бао, госпожа Ван сказала:

– Пойдешь в сад и проследишь, чтобы она не спала в комнатах Бао-юя. Я скажу старой госпоже, чтобы она распорядилась ее наказать как следует!.. Вон! – крикнула она Цин-вэнь. – Не могу видеть такую растрепу! Кто разрешил тебе являться сюда в таком виде?!

Цин-вэнь ничего не оставалось, как удалиться. Гнев госпожи Ван огорчил ее. Выйдя за ворота, она прижала к глазам платочек и заплакала. Так, с заплаканными глазами, она и возвратилась в сад.

Между тем госпожа Ван, испытывая крайнее недовольство, говорила Фын-цзе:

– За последние годы у меня совсем не стало сил присматривать за домом. Не смогла заметить даже такую чертовку, как эта девчонка! Может быть, есть и еще похожие на нее? Надо проверить!

Фын-цзе чувствовала, что гнев госпожи Ван достиг наивысшего предела. Но здесь находилась жена Ван Шань-бао – глаза и уши госпожи Син; она часто подстрекала госпожу Син устроить какую-нибудь пакость госпоже Ван, и хотя у Фын-цзе было что сказать, она не осмелилась произнести ни звука. Опустив голову, Фын-цзе делала вид, что во всем согласна с госпожой Ван.

– Не гневайтесь, госпожа! – просила жена Ван Шань-бао госпожу Ван. – Это – мелочи, предоставьте все дело мне. Проверить поведение служанок очень легко. Вечером, когда запрут ворота в сад и никто туда не сможет проникнуть, мы внезапно нагрянем и обыщем комнаты служанок. Если у какой-нибудь из них был один «мускусный мешочек», значит найдется и другой. Этот другой, я уверена, будет принадлежать ей же.

– Верно, – одобрительно кивнула госпожа Ван. – Если мы не сделаем так, то совсем ничего не узнаем!

Затем она спросила Фын-цзе, что она думает на сей счет. Та только кивнула головой в знак согласия:

– Вы правы, госпожа, так и сделаем!

– По-моему, только так и нужно, иначе мы и за год ничего не узнаем, – снова произнесла госпожа Ван.

Таким образом, все было условлено. Вечером, после ужина, когда матушка Цзя легла спать, а Бао-чай и другие девушки ушли к себе в сад, жена Ван Шань-бао пригласила Фын-цзе пойти вместе с нею в сад, приказала запереть все калитки и начала проверку с женщин, которые по ночам дежурили у входа в сад. Но у них ничего не обнаружили, кроме нескольких лишних свечей да припрятанного лампового масла.

– Это тоже краденое, но пока не трогайте, – заметила жена Ван Шань-бао. – Завтра доложим госпоже, она сама распорядится, что делать.

Затем они отправились во «двор Наслаждения розами» и, войдя туда, приказали запереть ворота. Бао-юй был расстроен из-за истории с Цин-вэнь; заметив посторонних людей, направлявшихся в комнаты служанок, он вышел навстречу и спросил Фын-цзе, что произошло.

– Потеряна очень дорогая вещь, – ответила та, – но никто не признает себя виноватым, и возникло подозрение, что стащили служанки. Вот нам и приказали их обыскать.

С этими словами она уселась на стул и принялась пить чай.

Тем временем жена Ван Шань-бао стала тщательно осматривать комнаты. Обнаружив в одной из них несколько сундуков и расспросив, кому они принадлежат, она велела пригласить их владелиц, чтобы они сами открыли сундуки и показали их содержимое. Си-жэнь по виду Цин-вэнь уже давно поняла, что случилось что-то серьезное, поэтому она вышла первая и открыла свои сундуки. В сундуках и ящиках находились лишь самые обычные вещи. Затем стали осматривать вещи других служанок. Когда очередь дошла до сундука Цин-вэнь, жена Ван Шань-бао спросила:

– Это чей сундук? Почему его не открыли?

Си-жэнь подбежала к сундуку и хотела открыть, но ее опередила Цин-вэнь. Наспех зачесав волосы, она ворвалась в комнату, с шумом распахнула сундук, собралась с силами и перевернула его – все вещи рассыпались по полу.

Жене Ван Шань-бао стало неудобно, она даже покраснела от смущения:

– Не гневайтесь, барышня! Мы пришли не по собственной прихоти, это госпожа велела нам устроить у вас обыск! Если вы позволите осмотреть ваши вещи – мы осмотрим, не позволите – доложим госпоже. Зачем сердиться?

Слова жены Ван Шань-бао только подлили масла в огонь.

– Если тебя прислала сюда госпожа, как ты говоришь, то меня прислала старая госпожа! – запальчиво крикнула Цин-вэнь. – Я прекрасно знаю всех, кто прислуживает госпоже, но среди них нет ни одной такой, как ты, которая сует нос не в свои дела!

Язвительные слова Цин-вэнь пришлись по вкусу Фын-цзе, но, оберегая престиж госпожи Син, она прикрикнула на девушку.

Жене Ван Шань-бао было стыдно, вместе с тем она рассердилась и хотела что-то сказать, но Фын-цзе не дала ей рта раскрыть:

– Не связывайся с ними, мамаша! Обыскивай, как тебе приказали. Нам предстоит еще много работы. Если мы будем медлить, слух об обыске разнесется повсюду и служанки припрячут все компрометирующее их! Тогда можешь пенять на себя, я ни за что не отвечаю!

Скрежеща зубами от злости, жена Ван Шань-бао проглотила обиду, окончила обыск, и поскольку ничего предосудительного не было найдено, она доложила об этом Фын-цзе и предложила идти дальше.

– Гляди получше, – приказала Фын-цзе. – Если ничего не найдешь, трудно будет отвечать перед госпожой.

– Мы все перевернули вверх дном, – ответила жена Ван Шань-бао. – Нашли лишь несколько мужских вещей, которые, наверное, принадлежали второму господину Бао-юю в детстве.

– В таком случае идем дальше, – с улыбкой сказала Фын-цзе. – Посмотрим у других служанок!

Она направилась к выходу, на ходу говоря женщине:

– Я хотела бы кое-что тебе посоветовать, но не знаю, согласишься ли ты. Нужно обыскивать только своих, а устраивать обыск в комнатах барышни Сюэ Бао-чай не годится – она ведь не из нашей семьи.

– Само собой разумеется, – отозвалась жена Ван Шань-бао. – Разве можно обыскивать родственников, да еще если они в гостях?

– Вот и я так думаю, – ответила Фын-цзе.

Они направились в «павильон реки Сяосян». Дай-юй уже легла спать, как вдруг ей доложили, что кто-то пришел. Не зная, в чем дело, она хотела встать, но тут в комнату вошла Фын-цзе, которая сделала ей знак не вставать.

– Лежи, мы сейчас уйдем! – сказала Фын-цзе.

С этими словами она присела на стул и принялась болтать с Дай-юй о пустяках.

Между тем жена Ван Шань-бао прошла в комнату служанок. Среди вещей Цзы-цзюань она обнаружила два талисмана с именем Бао-юя, его пояс, два кошелька и чехол для веера.

Вне себя от радости, жена Ван Шань-бао пригласила Фын-цзе посмотреть находки.

– Откуда у нее эти вещи? – со злорадством говорила она.

– Бао-юй с самого детства играет с Дай-юй, – с улыбкой возразила ей Фын-цзе, – конечно, это вещи Бао-юя. Что касается веера и талисманов, то даже сама старая госпожа, да и его матушка давно видели их у девушки. Если не веришь, можешь забрать и показать им!