– …Невероятно, – прошептал он, – это действительно ты. – Мария вопросительно посмотрела на него. – Все как предсказано.

– Избавь меня от разговоров об избранности, – закатила она глаза. – Оставь эти сказки американским детям.

– А что плохого в избранности?

– Вот именно поэтому человечество в такой заднице… – выдохнула девушка. – Каждый думает, что к нему явится добрый Морфиус и официально объявит его избранным, выдаст полномочия и привилегии… А до тех пор никто и пальцем не пошевелит. – Она бросила окурок на пол. – Жизнь не кино, тут за результат нужно бороться, работать на него. Ты и только ты можешь назначить себя избранным, никому другому это не под силу. Кино специально сняли таким, чтобы люди даже не пытались, сидели ровно на жопе и не рыпались.

– Как же Иисус? – спросил индеец. – Он был избран же…

– Он никогда не заикался о своей избранности, – покачала Мария головой, – он делал то, что считал нужным. И лишь после распятия люди избрали его своим спасителем… Ему пришлось умереть, чтобы люди приняли его учение. А теперь никто не идет по его стопам, а тупо ждут, когда он снова придет и умрет за них, а они на его поступке заработают. Вот как устроен мир человека сегодня – выгода.

Лазарь отряхнула руки и направилась вверх по лестнице, затем остановилась и снова повернулась к ошеломленному Эрику.

– Знаешь, о чем я? – Он мотнул головой. – …Коллективная человеческая вина… Ни один новорожденный с неизлечимым недугом не был избран для страданий, как и его родители. Если бы только люди осознавали, что все их поступки возымеют эффект рано или поздно… – Лазарь замолчала, ей не нравилось, что она позволила себе столь эмоционально разговаривать с незнакомцем, но отчего-то именно ему хотелось выговориться. – …К ошибке, приведшей к фатальному исходу, шли долго, вместе, совершая поступки не думая, принимая необдуманные решения. Все и вся в мире связано между собой, и причины событий лежат в этом – в отказе принять коллективную и личную ответственность за происходящее.

– Вот именно об этом и сказано в предсказании моего деда. Я нашел ту, кто принимает свою ответственность и изменит ход вещей.

– Запомни, Эрик, – покачала она головой, – я – никто. Ничего изменить не могу.

– Можешь. – Индеец сложил руки на груди. – Уже очень скоро тебе представится шанс. – Он осекся. – Нам нужно поговорить в другом месте. Предлагаю уйти сейчас. – Девушка криво улыбнулась.

– Я не могу уйти без Зева. Так что давай встретимся завтра.

– Согласен, – кивнул Эрик. – Где?

– Ты же знаешь, где я живу. Вот и подходи туда, как проснешься.

– До завтра, Мария Лазарь!

– И тебе до завтра, Чингачгук! – она не поворачиваясь махнула рукой, поднимаясь по лестнице.

Всю дорогу до зала она ругала себя и в то же время не могла понять, отчего так разговорилась с этим краснокожим. Она уже года три ни с кем так эмоционально не беседовала. Вернувшись к гостям, она довольно быстро нашла глазами в толпе Гэбриэла. Взяв со стола бокал шампанского, Лазарь сделала вид, что уже давно стоит тут у фотографий Уокера и… скучает. Доктор Зев подошел к ней улыбаясь.

– Как проводишь время? Познакомилась с кем-нибудь? – он приобнял ее за плечи. – Ты разуй глаза и присмотрись! Тсс, тут полно холостяков. – Зев явно перебрал с шампанским, и оно ударило ему в голову. Лазарь снисходительно ему улыбнулась. – Знакомься с этими людьми, Мария. Эти люди – вершители мировых судеб. Дружба с ними – это залог радужного будущего.

– Я не хочу разделять с ними свое будущее, доктор Зев. – Она отступила от него на шаг. – Быть может, нам пора уходить?

– Нет, – твердо ответил Гэбриэл. – Я столько о тебе тут рассказывал, так тебя расхваливал. Натан изъявил желание познакомить тебя с кем-нибудь достойным. Стой здесь, сейчас я его найду.

– Гэбриэл, не надо… – поморщилась девушка, когда шеф исчез в толпе.

– Не думал тебя здесь встретить, – услышала она знакомый голос за спиной. – Пригласили все-таки.

Она обернулась, рядом с ней стоял начальник охраны Ротшильда – Вук. Он разгуливал по залу со стаканом виски и многозначительно ухмылялся, разглядывая фотографии и инсталляции, будто ему одному была известна великая тайна.

– Подозреваешь меня в чем-то? – тихо спросила Мария.

– Лишь в том, что ты странная. – Он сделал глоток. – И… непредсказуемая.

– Видел меня лишь однажды, и сразу такие выводы. Да ты эксперт, – парировала Лазарь.

– Видишь вон ту башку… – он указал пальцем на голову царя Лазаря, – знаешь, чья она?

– Под ней написано, – сухо ответила девушка.

– А знаешь, в чем ее сила?

– Понятия не имею.

– Пока она тут, у Сербии нет будущего.

– Ну так и вернул бы ее на родину.

– Зачем мне это? Мои предки и так достаточно сделали для этой прогнившей страны, а как нас отблагодарили? Забвением! Пускай все будет как есть сейчас, они это заслужили. – Бранкович уже изрядно перебрал, и его тянуло на псевдофилософские беседы, которые Лазарь слушать никак не хотелось. Она сделала один шаг к нему ближе и прошептала ему на ухо:

– Если народ забывает своих героев, то, может быть, ты просто подумай хорошенько, они и не герои вовсе, а лишь лжецы, оставшиеся в живых и написавшие свою историю…

Не дожидаясь ответа, Мария пошла в другой конец зала, откуда ей уже с минуту махал доктор Зев. Гэбриэл стоял в окружении тех, кого бы он с удовольствием назвал друзьями, но здравый смысл его каждый раз останавливал. Он широко улыбнулся, увидев приближающуюся к ним Марию, и, поправив сползшие на нос очки, взял слово:

– Господа, позвольте представить вам мою помощницу Марию Лазарь.

– …Добрый вечер, – тихо сказала Мария, оглядывая титулованных особ. Четвертого барона Ротшильда она уже знала, двоих других стариков вживую видела впервые, а вот пожилую женщину маленького роста, с короткой стрижкой и крайне яркой помадой, она видела не раз. Женщина с ухмылкой и плохо скрываемой завистью к молодости и красоте рассматривала Марию.

– Мадам Олбрайт, – заговорил Зев, – позвольте вам представить мисс Лазарь: талантливый врач и моя правая рука.

Мадлен улыбнулась и протянула руку Марии, та ее пожала. Взгляд Лазарь упал на брошку женщины, прикрепленную к темно-синему пиджаку поверх синего длинного платья, – на ней был изображен лев, склонивший голову над костями… своей жертвы.

– Мария, ты уже имела честь познакомиться с четвертым бароном Ротшильдом, а теперь познакомься с господином Дэвидом Рокфеллером!

– Очень приятно познакомиться, сэр! – Мария кратко наклонила голову, соблюдая этикет.

– Ваша фамилия Лазарь, хмм, а ваш отец случайно не Бенедикт?

– Бенедикт, – кивнула Мария.

– Хороший был человек, – поджал губы Дэвид. – Почки, что он мне пересадил, прожили во мне аж двадцать шесть лет! Вы на него очень похожи.

– Спасибо, сэр, – изобразила полуулыбку Лазарь.

– Симпатичные у тебя помощницы, Гэбриэл, – улыбнулась Мадлен. А Мария продолжала смотреть на эту женщину, и сотни мыслей проносились у нее в голове, и каждая требовала немедленного действия. – И какой талант у этой? – она еще раз смерила Марию взглядом.

– О! У нее талант гипнолога!

– Неужели? – Олбрайт отпила из своего бокала. – Почему бы ей не продемонстрировать его нам прямо сейчас?

– Госпожа Олбрайт, – вступил в беседу барон Ротшильд, – не думаю, что это уместно в такой день и в таком месте.

– Да будет вам! – махнула она рукой. – Уокер обожал всю эту мистику, да и потом, его жена работала в Тавистоке, а там, знаете ли, гипноз изучают вдоль и поперек. Ну так что, Мария, моя дорогая, покажешь нам, что умеешь? – Мадлен с явным вызовом посмотрела на девушку.

– Вынуждена вас огорчить, мадам Олбрайт, но я не клоун, и здесь не цирк, – ответила Лазарь, вызвав довольные ухмылки на лицах Дэвида и Натаниэля.

– Даже так… – нахмурилась Олбрайт, которой явно не нравилось своенравие молодых. – Напрасно, – покачала она головой, допивая свое шампанское. – Я бы посоветовала тебе, Гэбриэл, более внимательно относиться к подбору персонала. Прошу меня извинить, господа. – Олбрайт развернулась и направилась к другим гостям.

– Мария, – покачал головой Зев, – как ты могла меня так… подвести?..

На миг ей показалось, что доктор сейчас расплачется.

– Может быть, Гэбриэл, мне стоило нарядиться в шутовской костюм и так сопровождать вас? А вы бы играли на дудке, и я танцевала под нее? – Зев смотрел на Марию по-детски обиженными глазами. – Прошу меня извинить, джентельмены, – обратилась она к Ротшильду и Рокфеллеру, – но если кому-то из вас захочется пройти курс лечения гипнозом, то вы всегда можете связаться с доктором Зевом, и он все устроит.

– Мария! – улыбнулся Дэвид. – А вы не думали попробовать свои силы в Тавистоке? Если вы действительно талантливы, то вам самое место там.

– Никогда об этом не думала, сэр.

– Может, сначала нужно проверить ее в деле, а, Дэвид? – спросил Натаниэль. – Меня как раз уже больше двух лет мучают головные боли и нервишки шалят. Если она сможет мне помочь, дадим ей рекомендацию…

– Думаю, дочка Бенедикта справится, ее отец достал меня с того света. Уверен, его талант передался и ей.

– Ну, тогда мне нечего опасаться и я могу быть уверен, что в Лондон вернусь абсолютно здоровым.

– Я сделаю все возможное, сэр Ротшильд, – кивнула Мария, видя, как поменялось настроение Зева. Доктор был доволен. Такого клиента у него еще не было.

– Придется теперь задержаться в Нью-Йорке, – вслух подумал Натаниэль. – Только вот что, Гэбриэл…

– Да-да? – просиял Зев.

– К тебе в офис я наведываться не стану. Зачем мне лишние слухи… Пускай Мария приходит в мой дом. Да и мне так уютней. Вы ведь не против, мисс? – Лазарь покачала головой. – Вот и отлично. Тогда жду вас завтра по этому адресу в двенадцать. – Он протянул ей визитку.

– Я буду вовремя, сэр. Спасибо за доверие.

Ротшильд и Рокфеллер направились к другой группе гостей.

– Мария, можешь идти домой, если хочешь, я тут задержусь. – Отчего-то Гэбриэл нервничал.

– Что-то не так, доктор Зев? – поинтересовалась Лазарь.

– Как бы твоя дерзость не сыграла с тобой злую шутку.

– Олбрайт всего лишь человек. Ни у кого нет права помыкать другими. Я просто напомнила ей об этом, – передернула плечами девушка. – И вам не стоит пресмыкаться перед власть имущими. Ничто не вечно под луной.

– Так-то оно так, милая Мария. – Он выдохнул, поправляя очки. – Но эти люди могут испортить жизнь и даже больше того.

– Я не боюсь этих людей, Гэбриэл.

– …Не знаю, к счастью ли, к сожалению ли, но ты ничего не боишься. – Зев смотрел в пол и думал о чем-то своем.

– Да. И во многом это заслуга этих вот людей, – прошептала Мария. – Хорошего вам вечера, Гэбриэл.

– Я вызову тебе такси! – встрепенулся он. – Не хватало еще, чтобы моя помощница разгуливала по ночному городу! Тем более когда у нее завтра важная встреча. Все-таки постарайся завтра, мне не помешает реклама в их кругах. Клиентура редеет с каждым месяцем.

– Сделаю все возможное, – улыбнулась Лазарь.

Доктор Зев вызвал такси и проводил Марию до машины, когда та приехала. Девушка села в нее.

– Доброй ночи, Мария.

– И вам, доктор Зев. Постарайтесь больше не пить шампанского, пускай и в память об Уокере.

– В память о нем мне нужно пить пиво… – улыбнулся грустно Зев. – Он его так любил.

– Тогда пейте темное.

Машина тронулась с места, и витиеватым маршрутом таксист-индус повез Лазарь по указанному ею адресу. Видимо, думая, что она не знает захолустного Нью-Йорка, он вез ее самым длинным маршрутом, накручивая центы на счетчик. На его счастье, Мария не возражала против долгой поездки домой. За окном мелькали небоскребы, и тысячи огней озаряли небо над Манхэттеном. На удивление Лазарь, в машине не играла музыка, мужчина слушал аудиокнигу, часто перебиваемую сообщениями диспетчера. Это был не роман, а стихи. Таксист слушал стихи Томаса Дилана, валлийского поэта прошлого века. Их читали разные люди разных возрастов. Глядя в окно, Мария невольно стала вслушиваться в текст очередного стихотворения. Его читала молодая женщина с низким голосом, который мог проложить путь к любой душе.

 
– Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы.
Пусть тлеет бесконечность в яростном закате,
Пылает гнев на то, как гаснет смертный мир,
Пусть мудрецы твердят, что прав лишь тьмы покой
И не разжечь уж тлеющий костер.
Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы… –
 

повторял за женщиной таксист.

Мария посмотрела в небо. Тучи уже разошлись, оголив островок звезд. Девушка вглядывалась в них, будто ища там кого-то.

– Не уходи смиренно в сумрак вечной тьмы… – шепотом повторила она несколько раз. – Остановите здесь, – громко сказала она, вырвавшись из раздумий. Индус неохотно притормозил у тротуара.

– С вас двадцать долларов.

Лазарь молча сунула ему двадцатку и вышла из машины.

Когда такси скрылось за поворотом, на улицу снова вернулись тишина и полумрак. Не было слышно музыки и голосов, и даже из домов не доносилось ни звука. Тенью Мария проскользнула во двор и медленно шла по узкой дорожке. В голове все крутилось стихотворение Дилана. И от каждого повтора сильней щипали глаза, но остановиться было невозможно. Спать не было никакого желания. Мария села на деревянную скамейку под раскидистым дубом. Посмотрев по сторонам и убедившись, что рядом никого нет, она закинула голову назад и закрыла глаза. Медленно вдыхая аромат свежего воздуха, она буквально чувствовала, как уходят из головы накопившиеся дурные впечатления этого длинного дня.

– И что же будет дальше?.. – шепотом спросила она. – Куда ты меня ведешь? Зачем мне эта новая работа, да еще и с выездом на дом?.. Что у тебя за план на меня, а, Бог? – спрашивала она небо не на английском и не на иврите. – Когда ты поделишься им со мной?..

С одной из веток сорвался высохший желтый лист и упал прямо в руки девушки. Она посмотрела на него: он был покрыт тонкой корочкой льда. В ее руках он тут же начал таять, оголяя идеально гладкую поверхность.

– Спасибо и на этом, – улыбнулась Мария, убирая лист в сумку. – Мало кто знает, но листья, упавшие в руки, нужно сохранять, – повторила чьи-то, одной ей известно чьи слова, – это ведь лотерейный билет от самого Бога… – Лазарь снова улыбнулась какому-то воспоминанию. – Чую, завтра будет интересный денек…

Выкурив пару сигарет, Мария наконец-то замерзла и решила идти домой – отогреваться и спать. Зайдя в квартиру, она мельком глянула на монитор компьютера, жившего своей жизнью, и, не увидев никаких изменений, прошла в ванную. Затем вернулась и, достав из сумки листок дуба, положила его на клавиатуру.